Данил Корецкий - Безупречный шпион (сборник) Страница 18

– Звони, чего ты ждешь! – рявкает полковник, и палец Ивлева падает вниз, метко ударяя в клавишу, как атакующий из поднебесья орел бьет убегающего зайца. Клавиша издает жалобный писк. За ней пищат другие.

– Пип, пип, пип, пип, пип, пип…

Клавиатура пропищала номер Марка Уоллеса. Ивлев нажимает клавишу громкой связи, и длинные гудки наполняют кабинет. Время растягивается, становится плотным и противным, как остывающая жевательная резинка. Не обнаруживаемый с другого конца линии магнитофон старательно записывает каждый звук.

– Би‑и-и‑п… Би‑и-и‑п… Би‑и-и‑п…

– Хелло, – Уоллес берет трубку на четвертом гудке. Голос у него добродушен и приветлив, как у доброго дядюшки. Чтобы не спугнуть возможного «инициативника[1]».

– Привет, Марк! Как жизнь? Это Виктор Ивлев…

Капитан немного напряжен, и я показываю, чтобы он улыбнулся – это расслабляет. Но он не понимает моих гримас.

– О‑о‑о! – добрый дядюшка в восторге, будто ему позвонил любимый племянник – круглый отличник и лучший бейсболист школы.

– Скёлько льет, скёлько зьим! – последнюю фразу он говорит по-русски и сам приходит от этого в еще больший восторг. От оглушительного смеха динамик начинает резонировать.

Ивлев улыбается, и тон его становится естественней.

– Я помню, вы обещали показать нам чудесный ресторанчик… Игорь Сергеев собирается уезжать, поэтому сейчас самое время…

– Конечно же, я помню, Виктор! Я всегда помню, что я говорю, а тем более обещаю, – Уоллес переходит на деловой тон. – Давайте завтра. Чтёбьи не наклядьивать в длинньий ящьик… Я правильно говорю по-русски, дружище?

– Не совсем. Не накладывать, а откладывать. И не в длинный, а в долгий.

– Чтёбьи не отклядьивать в дьёлгий ящьик, – послушно повторяет Уоллес. – Так?

– Почти так. Только слишком мягкое произношение, – Ивлев усмехается. – Вы что, готовитесь работать в России?

– Пока нет. Если вы не уговорите меня за обедом. Мы будем вчетвером: я приду с Алланом Маккоем. Не возражаете?

Мы все трое многозначительно переглядываемся. Маккой – установленный участник операции против нашей резидентуры, и Уоллес берет его неспроста. Значит, он тоже не считает нашу встречу обычным обедом. Впрочем, было бы странным, если бы считал.

– Конечно, нет! Маккой отличный парень, – радуется Ивлев, причем довольно искренне. – В какое время?

– Думаю, в пять будет нормально? – Без заминки отвечает Уоллес.

Ивлев переводит вопросительный взгляд с меня на Фальшина и обратно. Полковник сосредоточенно смотрит на телефон и не замечает вопроса. Я киваю. Конечно, нормально. Обед займет не меньше двух часов, а в семь уже темно.

– Отлично! Мы будем ждать в машине возле посольства.

– Тогда до встречи. Господину Сергееву привет!

Магнитофон записывает короткие гудки. Ивлев, с трубкой в руке, обессиленно вытирает вспотевший лоб. Фальшин довольно улыбается. Я протягиваю руку и выключаю громкую связь, потом магнитофон. Ивлев выходит из прострации и кладет трубку.

Боевая операция началась.

Аналитический отдел Центра не зря ест свой хлеб. Всего за сутки они составили подробную справку на моего арабского друга.

«Назиф бин Ахмед бин Салех Аль-Фулани, уроженец Иордании, сорок пять лет, не женат, в 1984 году с отличием окончил Кембриджский университет, где и был оставлен для преподавательской работы. В 1986 получил звание магистра, в 1989 – доктора естествознания. Сфера интересов – биохимия и фармакология. Автор пятидесяти научных трудов…»

Я просматриваю список публикаций доктора естествознания. Как и следовало ожидать – всякая ерунда про каких-то мух-дрозофил, какие-то медицинские препараты… Лет десять назад он не на шутку увлекся мышами: «Особенности фармакологического воздействия на организм белых мышей», «Особенности фармакологического воздействия на организм серых мышей», «Различия белых и серых мышей на генном уровне», «Мутационные процессы у белых и серых мышей»…

Да… Как характеризует диссертации всяких умников не жалующий науку Иван: «Влияние менструаций и поллюций на солнечные затмения»… Что ж, похоже!

Ничего не поняв в трудах Назифа, читаю «объективку» дальше:

«…Участник ряда международных конференций и симпозиумов, кавалер медали международного общества фармакологов, почетный профессор Сорбоннского университета…»

Оказывается, лощеный красавчик успешен не только в любовных похождениях… Вон какие серьезные показатели! Как говорят интеллигентные люди: «Это тебе не пуп царапать!» Папа Ахмед и дедушка Салех могут гордиться продолжателем рода! Хотя как раз в этом направлении он-то и не преуспел: трахает всех подряд вместо того, чтобы воспроизводить законных наследников… Что ж, идеальных людей не бывает.

«…Живет преимущественно в Европе: Великобритания, Франция, последние три года – в Австрии. Научную деятельность прекратил, во всяком случае – ее видимую часть: уже пять лет не публикуется, в конференциях не участвует…»

Странно, Назиф! Почему же ты отошел от науки? Опубликовал последнюю статью: «Параллели расовых отличий в ДНК белых и серых мышей» – и замолчал! Странно… Чем же ты увлекся?

«…Активно сотрудничает с организациями, пропагандирующими ислам, финансирует некоторые из них. Два года назад французская разведка случайно зафиксировала в Дубае его контакт с Абу Мусабом аз-Заркави – главарем „Аль-Каиды“ в Ираке…»

Ай‑ай‑ай, Назиф, нехорошо! Вроде такой приличный человек… Что бы сказали на это Ахмед и Салех? Наверное, огорчились бы… Или возгордились еще больше: Восток, как известно, – дело тонкое, а извивы души здесь столь же извилисты, непредсказуемы и малопонятны, как следы гюрзы на песчаном бархане… И горе змеелову, перепутавшему причудливые петли ухода и возвращения!

«Включен в картотеку Интерпола как связь одного из руководителей „Аль-Каиды“, однако дальнейшая отработка этой линии никаких результатов не дала. В настоящее время переведен в категорию 3 „В“…»

Ну да, конечно: контакт такого уровня не спишешь на случайность, теперь сын Ахмеда будет до конца жизни относиться к потенциально подозреваемым в причастности к террористическому подполью. Другое дело, что сделать ему в гуманной Европе ничего нельзя, разве что соли на хвост насыпать… Надо ждать, пока он захватит самолет или взорвет небоскреб… Гуманность и права человека – прежде всего! Правда, этот прекрасный лозунг оборачивается, почему-то, против честных и порядочных людей, исправно работая на интересы всевозможных негодяев и отпетых злодеев.

Раздался звонок мобильного телефона, и я отложил справку-объективку.

– Господин Сергеев, это инспектор Вернер, – послышался в трубке знакомый голос. – Ваш свидетель Ифрит исчез…

– Как исчез?! – более глупый вопрос невозможно задать при всем желании. Но и ни один умный в такой ситуации в голову не приходит.

– После встречи с вами он не вышел на работу, – терпеливо разъяснил полицейский. – На съемной квартире он тоже не появляется. Почти все его вещи пропали. Вот так он исчез. Не знаете, где он может быть?

– Но откуда? Я видел его один раз!

– И этого оказалось достаточно…

– Что значит «достаточно»? Достаточно для чего?

– И подозреваемая вами Ирена Касторски исчезла. Ее нет ни дома, ни на работе. Никто из знакомых не знает, куда она пропала. А вы, случайно, не знаете? Или не случайно?

– Герр Вернер, я вас не понимаю, – сказал я как можно более строгим тоном. – Что вы имеете в виду?

– Ровно ничего, – голос у Гуго Вернера почти бархатный. Как «бархатный» напильник. – Вы же встречались с ней накануне? В музее?

– Ну… Не знаю, накануне чего, но в музее мы действительно встречались.

– Извините, господин Сергеев, но… Факты таковы: после встречи с вами эти люди исчезли, и их местонахождение неизвестно!

Ни фига себе выводы! Эдак он скоро захочет надеть на меня наручники!

– Герр Вернер, вы наверняка знаете латинскую пословицу: «После этого – не значит вследствие этого…»

– Конечно, знаю, коллега! Ее преподают в курсе полицейского права. Но жизнь показывает, что в большинстве случаев она неверна. Как правило, тот, кто последним видел пропавшего человека, тот и причастен к его исчезновению!

– Но это я, черт возьми, обратился к вам с заявлением! Без него вы бы понятия не имели – пропали они или нет!

– Это верно, – после паузы согласился Вернер. И аккуратно отработал назад: – Я же вас ни в чем не обвиняю. Просто сообщил некоторые факты.

– Спасибо. Вы очень любезны.

– И не забудьте, что я вам говорил насчет незаконных расследований!

С учетом того, что мы задумали, его предостережение попало в самую точку. Но я ответил без малейшей заминки: