Марина Серова - Тридцать минут под прицелом Страница 18

Впрочем, до внутрисемейных дел Басмановых мне не было никакого дела. Важно, что в ту трагическую субботу Андрей ни разу Наталье не позвонил, так же как и она ему. Это меня совершенно не удивляло, ведь с момента их расставания до смерти жены прошло всего несколько часов: можно немножко и отдохнуть друг от друга, если не знаешь, что предстоит разлука навечно.

Почти каждый день встречался в распечатке и другой номер телефона: родителей убиенной, причем последний раз Басманова звонила им примерно за четыре часа до своей смерти. Скорее всего, из салона красоты «Джулия», куда муж отвез ее к четырем часам. Банкет начался в шесть. И с этого времени телефон молчал.

Версия, что кто-то неожиданно вызвал Наталью прямо с вечеринки и потому она незаметно исчезла, не подтвердилась. Возможно, она договорилась с кем-нибудь о тайной встрече раньше. В общем, следовало выяснить, кому принадлежали неизвестные мне номера. Допив вторую чашку кофе, я набрала номер, по которому Басманова звонила в пятницу.

— Салон красоты «Джулия», — ответил приятный женский голос.

Я не растерялась и, решив совместить приятное с полезным, сказала:

— Здравствуйте, я хотела бы записаться на маникюр.

— К какому мастеру?

— Мне все равно, но желательно завтра в первой половине дня.

— В двенадцать тридцать вас устроит?

— Вполне.

— Ваша фамилия?

— Иванова.

— Ой, я вас тоже к Ивановой и записала.

— Замечательно. — Я положила трубку и сделала пометки напротив номера.

Разумеется, завтра в «Джулии» я собиралась не только привести в порядок свои ноготки, но и побеседовать там о Басмановой.

А пока закурила и набрала другой номер — входящий федеральный.

— Ну и что вам еще от меня надо? — сразу же раздалось в трубке, отчего я слегка опешила. — Разве мы с вами не все выяснили? Ах да, насчет покушения решили свои слова взять обратно?

Оказалось, что я позвонила на мобильник Громушкиной, номер моего домашнего телефона, который я ей давала, определился, и она сразу обрушила на меня свои негативные эмоции.

— Ты ошибаешься, Вероника, я не собираюсь отказываться от своих слов, напротив…

— Тогда нам больше не о чем говорить и не о ком! — перебила меня Громушкина. — Оставьте меня в покое!

В трубке послышались прерывистые гудки. Разговор был недолгий, но наталкивал на определенные размышления. Зачем Вероника звонила Басмановой в пятницу, накануне трагедии? Может быть, просто так поболтать или… Нет, надо еще сварить «Арабику»! Кофе всегда стимулировал мою умственную деятельность. А что, если бросить кости? Личность Громушкиной так противоречива, что без двенадцатигранников тут, пожалуй, не разобраться.

Сначала я все-таки сварила кофе, не спеша выпила чашечку, потом выкурила сигарету, обдумывая конкретную формулировку вопроса. Наконец, осознала, что больше всего меня волнует: стоит ли тратить драгоценное время на эту «черную пиарщицу»? Значит, настал момент бросать кости, что я и сделала без промедления. Двенадцатигранники выдали ответ: «25+4+17». То есть: «Ваши отношения с привычным вам кругом лиц зайдут в тупик».

Одним словом, следовало тотчас выбросить Веронику из головы и заняться выяснением того, кому принадлежат другие телефонные номера из распечатки, добытой для меня Гариком Папазяном. Возможно, так мне удалось бы напасть на след убийцы, но «пиарщица» прочно засела в моей голове, и я отложила листок в сторону.

Мне не давала покоя одна маленькая деталь: может быть, Вероника не врет насчет покушения и оно действительно не входило в планы предвыборного штаба господина Запорошина? Кстати, последний не относился к привычному мне кругу лиц, а потому «отношения» с ним могли и не зайти в тупик. Неужели вражда между Андреем Георгиевичем и Романом Афанасьевичем привела к смерти супруги моего клиента? Любовная интрижка с первой женой Басманова и убийство его второй жены — это уж слишком! Да и сам Басманов такой версии не выдвигал, поэтому я еще немного подумала и решила, что надо вернуться к другим, еще не отработанным мною абонентам, с которыми разговаривала Наталья по своему мобильнику.

Вероятно, у нее были проблемы с зубами, потому что она звонила в стоматологические клиники «Дента» и «Практик-Т». С первой разговаривала меньше минуты, а со второй разговор был длиннее. Затем она звонила в бухгалтерию «Тарпластмета», вероятно, для того, чтобы отпроситься у Костиковой к зубному. Что касается меня, то я сразу узнала голос Тамары Ивановны, после ее первого же «алло», но не спешила отключаться: хотелось узнать, насколько у той хватит терпения. Как это ни странно, но Костикова долго, минуты три, ждала, что с ней все-таки заговорят, и только потом повесила трубку.

Несколько раз на мобильник Басмановой поступали звонки с автозаправочной станции «Скорость-2000»: там были не так терпеливы и в ответ на мое молчание сразу же отключились. Хорошо, что вместо «алло» женский голос назвал организацию, поэтому я без труда догадалась, что с этого номера до Натальи пытался дозвониться Егоров. Судя по распечатке, она не желала с ним разговаривать и просто не отвечала на звонки.

В общем, когда я закончила работу над расшифровкой телефонных звонков, то вдруг поняла, что не могу выдвинуть ни одной новой версии. А, как назло, вечером предстояло отчитаться перед своим клиентом о проделанной работе и перспективах следствия, но этих самых перспектив я не видела. Признаюсь, в тот момент была готова поверить в любую фантастическую версию. Кстати, Оксана сказала, что исчезновение с вечеринки Натальи было каким-то мистическим. Я сначала не придала этим словам никакого значения, а теперь была склонна поверить, так все было загадочно.

Я сидела в своем любимом кресле в полном отчаянии, смотрела в потолок и курила сигарету за сигаретой, боясь признаться себе, что расследование оказалось мне не по зубам. Следуя подсказке двенадцатигранников, надо было выйти за пределы привычного круга лиц, но я понятия не имела, в какую сторону сделать шаг. Такого в моей детективной практике еще не было: после двух дней напряженной сыскной работы я расписывалась в собственной несостоятельности.

Это состояние могло затянуться надолго. Я уже хотела открыть бутылку армянского коньяка, принесенную утром Папазяном, мысленно послать к черту Басманова и пуститься во все тяжкие, но тут зазвонил телефон. Оказалось, что это был Володька Кирьянов.

— Добрый вечер, Татьяна! Ты извини меня за то, что утром с тобой так резко разговаривал… Понимаешь, у меня действительно не было ни одной свободной минутки, потом нервы…

— Ладно, Володя, я на тебя не сержусь.

— Танюша, я хотел хоть как-то загладить свою вину, поэтому потолковал со следователем, который занимается интересующим тебя делом, — сообщил наконец Киря после своего длинного вступления. — Знаешь, ничего там интересного нет. Изнасилования не было, деньги и драгоценности не тронуты, преступник следов не оставил — только нож, но на рукоятке никаких отпечатков. Свидетелей тоже нет. Короче, стопроцентный «глухарь».

— Спасибо, ты меня очень обрадовал. Ничто так не утешает, как осознание, что не я одна такая дура. Следаки не умнее оказались…

— Таня, ты не дослушала меня до конца, а уже кипятишься. В общем, когда я узнал, где находится этот гараж, мне в голову сразу пришла одна мысль: там ведь по соседству Васька Крестовый живет… Он как раз недавно должен освободиться, а сидел за убийство первой встречной блондинки. Он так в карты проигрался. Я с этого дела начинал свою оперативную работу… Короче, навел я справки: Васька Крестовый действительно уже два месяца на свободе гуляет, в картишки, наверное, опять режется… Как знать, может, он снова проигрался, и пришлось ему посадить Басманову на перо… Вдруг именно она попалась под его горячую руку? Басманова случайно не блондинка?

— Нет, брюнетка, — ответила я, вспомнив фотографию Натальи в кабинете Андрея Георгиевича.

— Это неважно. Условия могли и поменяться.

— Володя, ты просто гений! У меня как раз с мотивами ничего не клеится, такое ощущение, что молодую, красивую и состоятельную женщину убили просто так, без всякой на то причины. Ведь понятно, что этого не может быть, но насчет проигрыша в карты сама ни за что бы не додумалась! Адресок ты мне этого Крестового не назовешь?

— Вообще-то он по паспорту — Крестовский Василий Кузьмич, сорок пятого года рождения. Пятнадцать лет просидел — от звонка до звонка, — уточнил Кирьянов и продиктовал мне адрес недавно освободившегося уголовника. — Танюша, тебе моя помощь еще нужна?

— Пока нет. Думаю, что я с этим «дедушкой» справлюсь.

— Ну смотри, если что, я к твоим услугам. Сегодня «Антитеррор» наконец сняли, и у меня появилось время для тебя…

— Хорошо, я учту. Спасибо за информацию о Крестовом. Сейчас немедленно поеду к нему.