Анна Данилова - Прекрасный возраст, чтобы умереть Страница 18

– Вадик, я подаю на развод, – проговорила она онемевшими губами.

– Чего-чего? Я ей про терафлю, а она мне про развод. Ты спятила, что ли? Согрей чайник, дура!

– Я не хочу с тобой больше жить. Я не люблю тебя.

– Да мне по х…. твоя любовь. Люба, чего стоишь столбом? Говорю же, я простыл! И чтобы я больше не слышал ни о каком разводе. Ишь, чего удумала?! Умная такая… Чего стоишь, спрашиваю?

Она подошел к ней, резко оттолкнул ее, прошел в кухню и включил чайник.

Затем, словно не видя ее и снова толкнув, теперь уже намеренно, так, что она отлетела к стене, вернулся в прихожую и принялся шарить по карманам дубленки.

Матерился, рылся теперь уже по всем карманам – брюк, пиджака, висящей на вешалке одежды.

– Я за сигаретами. Когда вернусь, чтобы все было готово… Вот сука неблагодарная!

Он ушел, громко хлопнув дверью. Люба стояла окаменевшая, с полными слез глазами. В горле разбух комок.

Простояла она так несколько минут, не в силах двигаться. Как вдруг раздался звонок в дверь. Но это был не Вадим. Во-первых, он не мог так быстро вернуться, во-вторых, у него есть ключи. Хотя всякое может быть…

Она подошла. Заглянула в глазок, увидела незнакомую девушку.

– Кто там?

– Откройте, пожалуйста, мне нужно поговорить с Вадимом Горшениным.

Это еще кто? Какая-то девица…

Люба открыла. Девушка была стройной, симпатичной. В короткой курточке и в вязаной, пестрой, с орнаментом шапке с длинными «ушами», свисающими до плеч. Темные глаза, румянец во всю щеку.

– Его сейчас нет, но он вернется с минуты на минуту… – сказала она, мысленно прокручивая все варианты, связанные с приходом девушки. Забеременевшая любовница? Коллега по работе? Дочь коллеги по работе? Кто она?

– Проходите, пожалуйста, – Люба впустила девушку и закрыла за ней дверь.

– Вы, наверное, его жена?

– Да, – Люба нахмурилась. В животе стало как-то некомфортно. Ей и без того было тошно, тяжело на душе. Что еще неприятного поджидает ее с визитом этой незнакомки?

– Меня зовут Анжелика. Мне надо поговорить с вашим мужем.

– Что случилось? Кто вы?

– Это долгий разговор…

– Что ж, проходите, – Люба развела руками. – Раздевайтесь, разувайтесь. Вот тапочки…

10. Декабрь 2013 г.

Эмма Петровна не была похожа на тех старых учительниц, божьих одуванчиков, которых Глаше приходилось видеть раньше. Да, она была в возрасте, давно не работала и находилась на пенсии, но это была чудесная, очень красивая женщина, в брюках, свитере ручной вязки и с тонкой сигаретой в руке. Копна светлых крашеных волос, умные молодые глаза, стильные очки в золотой оправе.

– Вы Глафира? Проходите, пожалуйста, – учительница впустила Глафиру в дом. – Надо же, какое редкое имя: Глафира. И знаете, оно вам очень подходит.

Они договорились о встрече по телефону, да только о причине визита Глаша ничего не сказала. Ей хотелось увидеть первую реакцию Эммы Петровны на упоминание имени Валентины, своей любимой ученицы.

– Вы сказали, что являетесь помощницей Лизы Травиной. Я много слышала об этом адвокате, она в свое время здорово помогла одной моей приятельнице, которая чуть не лишилась своей квартиры на Волге… Думаю, вы пришли, чтобы поговорить со мной о том наезде на пешехода, свидетельницей которого я оказалась… Вообще-то я все уже рассказала… Но если есть еще вопросы…

– Эмма Петровна. Я по другому делу.

– Вот как? О господи, что же это мы стоим у порога? Можете не разуваться, проходите, пожалуйста, в гостиную. Хотите чаю? Я только что заварила. На улице мороз, думаю, чашка горячего чая будет как раз кстати.

Квартира учительницы была богато обставлена, что никак не соответствовало ее статусу.

– Квартира отличная, и все такое красивое, – словно прочитав ее мысли, сказала Эмма Петровна, обводя руками пространство вокруг себя. – Это все мой сын сделал… У меня все было куда скромнее, но он сказал, что ему будет приятно, если и я почувствую на своей шкуре все прелести капитализма. Нет, он, конечно, не так именно сказал, но что-то в этом духе. Так вот, вокруг такая красота, а я все прокурила. Никак не могу отказаться от сигарет. Вроде и воля есть, и желание, а вот не могу… Сейчас, одну минуту, я принесу чай.

– Я пришла поговорить с вами о вашей ученице, Валентине Соляных.

Эмма Петровна явно удивилась. Она так и замерла с чашкой чая в руке. И глаза ее за стеклами очков моментально увлажнились.

– Господи, наконец-то!!! Боже, как же вы меня порадовали! Неужели дело открыли или как там это у вас называется? Я же всегда знала, что это не Алик! Он был тогда не в себе, я знаю… Глафира, вы не представляете себе, как я рада, что кто-то вообще вспомнил о Валечке! Травина ведь будет защищать Алика? Альберта Гинера, я правильно понимаю?

– Да, Гинера. Но помимо того, что она будет его защищать, мы попытаемся разыскать настоящего убийцу.

– Ну как после этого в Бога не верить? Я же все эти два кошмарных месяца молила Бога о том, чтобы убийца был найден и наказан! Вообще-то я не очень-то раньше ходила в церковь, а тут со мной словно что-то случилось. Я просто поняла, что простыми человеческими силами здесь ничего не добиться, что на это нужны силы свыше!!! Кто нанял вас?

– Друг Валентины, Густав…

– Поняла, это Валенштайм! Замечательный человек! Господи, и почему только она выбрала этого Фридриха, а не Густава!

– В смысле?

– Нет-нет, я ничего против Фридриха не имею, тем более что я с ним и не была знакома. Просто думаю, что если бы Валя вышла замуж за Густава, то осталась бы жить в Германии, не захотела бы вернуться сюда, чтобы забыть Фридриха, не встретила бы этого Гинера, не поехала бы с ним на озеро…

– Скажите, Эмма Петровна, какие отношения связывали Валентину с Гинером?

– Если хотите знать мое мнение, то это был просто порыв… Знаете, как это бывает. В молодости роман не сложился, а чувства словно заморозились… И когда она его встретила спустя годы, причем надо учесть, в каком состоянии она была после смерти мужа… Словом, все так сложилось, словно она была готова к тому, чтобы впустить в свое сердце другого мужчину. Но не нового, как бы это сказать, а мужчину из своего прошлого, свою первую любовь. Думаю, что у нее тогда душа совсем замерзла. Ей было очень тяжело. Я так поняла, что она очень любила Фридриха. Он был не похож на наших мужчин… Ну, да, конечно, он был очень богат, но помимо всего прочего он был из хорошей семьи, прекрасно воспитан, прямо аристократ… Он так ухаживал за Валечкой, она присылала мне письма, фотографии… Где они с ней только не были! Какие подарки он ей дарил! Она жила с ним, как в сказке! И он не был эгоистом, то есть давал ей возможность заниматься любимым делом. Они жили в большом доме в Морицбурге, у нее там была своя мастерская, причем просто гигантских размеров!

– Это был дом Фридриха или дом Густава?

– Их дома стоят напротив друг друга… Они с братом были очень привязаны друг к другу… Сразу после отъезда Вали дом Фридриха был переделан в отель, на этом настоял Густав, он сказал, что так этот дом будет приносить доход. И если Валечка пожелает вернуться, то он все устроит таким образом, что дом снова станет обыкновенным домом, а не отелем… Насколько мне известно, этот отель на самом деле приносил неплохой доход, Густав сам лично переводил деньги на Валин немецкий счет… Теперь и этот отель, и все деньги – абсолютно все будет принадлежать Любе, ее сестре…

– Эмма Петровна, а что вы можете рассказать о сестре Вали?

– А вы с ней еще не встречались? Бедная девочка! Я знаю, что Арина… Вы знакомы с Ариной?

– Да-да… Я знаю, кто она.

– Хорошо. Так вот Арина ее терпеть не может, она всегда ревновала Валю к сестре, считала, что она более близка к Вале, чем Любаша. Но на самом деле Валя очень любила свою сестру и жалела ее. Нет, она и Арину тоже любила, была к ней очень сильно привязана. Хочу предупредить вас заранее, чтобы вы уж не тратили свое время на Арину… Она – кристально чистый человечек! Может, вы, конечно, будете подозревать ее в чем-то там, но, повторяю, только потеряете время. Она была очень предана Вале и очень ее любила. Охраняла ее, как верный пес! Она и ко мне тоже Валечку ревновала, и к Рите Морозовой… Да, понимаю, ей досталась мастерская, но это правильно. Кому, как не ей, ее оставить? Да я больше чем уверена, что в память о Вале Арина организует там что-нибудь вроде музея, что на те деньги, которые она, быть может, выручит от аренды каких-то там складов и комнат, которые, кстати говоря, можно удачно сдать под офисы, издаст альбом, посвященный творчеству Вали… Она очень энергичная, эта Арина.

– А вы заметили, что она старается быть похожей на Валю?

– Только слепой может не заметить такое, – согласилась с Глашей Эмма Петровна. – Говорю же, она была влюблена в нее, она бы сделала для нее все! Советую вам обратиться к ней за помощью, вот! А что, это идея! Вы только поручите ей что-нибудь сделать, добыть информацию, кого-то там разговорить, за кем-то проследить и все такое, и она сделает все с блеском!