Анатолий Ромов - Совсем другая тень Страница 18

Впрочем, за эти три дня Рахманов понял: Аракелян в самом деле может не знать об убийстве Дегтярева и угоне трейлера. Именно этим объясняется упорство, с которым он берет на себя вину за хранение похищенных лезвий. И их незаконную продажу.

И вот теперь Рахманов подумал: сейчас самое время проверить – знает ли Аракелян о случившемся на шоссе Ольша – Велиж. Если не знает, он, Рахманов, просто обязан обратить внимание подследственного на легкомысленность его позиции. Сделав вид, что занят оформлением протокола, не поднимая глаз, сказал:

– Дереник Абелевич, насколько я понял, принимая на себя вину и выгораживая Азизова, вы рассчитываете, что на суде вам будет вменена статья за спекуляцию? Так?

– Гражданин следователь, о чем вы? Я никого не выгораживаю. Сам виноват, сам и отвечаю.

– Допустим. И все же, вы считаете, что подпадете под действие статьи «Спекуляция»? С наказанием от двух до семи? Так ведь?

– Ну… вам лучше знать. Сколько за это дают. Вы же специалист.

– Точно, специалист. Поэтому объясняю: деяние, вину за которое вы так настойчиво берете на себя, вовсе не спекуляция.

– Вам лучше знать.

– Лучше. Да и подлежит это деяние рассмотрению совсем по другим статьям.

– Даже «статьям»?

– Статьям. Потому что это две разные статьи. Объяснить, какие?

Аракелян посмотрел в окно за спиной Рахманова. Сказал бесстрастно:

– Ну, объясните.

– Первая – умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах. Вторая разбойное нападение, совершенное по предварительному сговору группой лиц. Наказание по первой – от восьми до пятнадцати. В сочетании же со второй возможна исключительная мера. Увы.

Аракелян усмехнулся:

– Гражданин следователь… По-моему, вы решили меня запугать. А?

– Ничуть. Наоборот, пытаюсь предостеречь от опрометчивых действий.

– Предостеречь от чего? Я ведь честно все рассказал.

– Что именно?

– Что было. Мне предложили лезвия, я их купил. При чем здесь убийство? И разбойное нападение?

– При том, что они были совершены при угоне этого трейлера. Сообщаю об этом вполне официально.

– Мало ли где что было. Я к этому отношения не имею.

– Как сказать… С этим трейлером, КамАЗ с прицепом № 66–15 МШ, вы прочно связали себя собственными показаниями. Кроме того, теми же показаниями вы связали себя и с двумя водителями. Именно с двумя, а не с одним. Улавливаете разницу?

– По мне, сколько их не будь. Хоть два, хоть один. Разницы нет.

– Есть. Она в том, что трейлер, о котором вы сообщили на допросах, сначала вел один водитель. Потом водителя убили. И в трейлер сели двое, перегнавшие машину сюда, в Сухуми. Как видите, это отнюдь не одно и то же.

– Может быть. Но не я же его перегонял?

– Не вы. Но лезвия у этих водителей купили вы. По вашим же показаниям.

– Ну и что? Я же сказал: это вышло случайно.

– Якобы случайно. Дереник Абелевич, боюсь, в эту версию не поверит ни один здравомыслящий человек. К сожалению.

– Почему это «не поверит»?

– Потому что есть неоспоримые доказательства: совершенное преступление было тщательно продумано. По деталям. Случайностей здесь быть не могло. Факты вещь упрямая.

– Какие еще факты?

– Простые. Говорящие о том, что вы соучастник убийства. И разбойного нападения на трейлер.

– Гражданин следователь… О чем таком вы говорите?

– О фактах. Все, Дереник Абелевич, допрос окончен.

– Почему? Давайте все выясним!

– Выясним, но не сегодня. Подумайте. У вас есть время подумать. И рассказать следствию правду, пока не поздно.

Не дав Аракеляну ответить, Рахманов нажал кнопку. Дождался, пока конвоир уведет подследственного, и попросил пригласить на допрос Азизова.

Азизов

Конечно, этот подследственный был совсем другим, чем Аракелян. Более умным, более расчетливым, более тонким в уловках. Рахманов не сомневался: инициатором и мозговым центром всей операции здесь, в Сухуми, был именно Азизов. Но, кажется, только здесь, в Сухуми. Сейчас, при третьем допросе, Рахманов все больше и больше склонялся к выводу: Азизову не было никакого смысла связываться с убийцами Дегтярева. «Амплуа» людей типа Азизова, как правило, совсем другое. Азизов может быть связан со спекуляцией в крупных размерах. С присвоением материальных ценностей. Наконец, с организацией подпольного производства. Но только не с убийцами. Тем не менее вину на себя Азизов брать не хочет…

Но если этот пожилой, больной сахарным диабетом человек не хочет брать на себя собственную вину, вряд ли, узнав о том, что стоит за похищением лезвий «Шик», он захочет брать чужую… Что ж, в любом случае пора словесных дуэлей с Азизовым прошла. Подумав об этом, Рахманов сказал:

– Роберт Арутюнович, у меня есть предложение. Давайте раскроем наконец карты. И покажем друг другу козыри. Вы свои, я свои.

Азизов поднял глаза. В те редкие мгновения, когда Рахманов видел эти большие темные глаза, ему казалось: он видит всю скорбь мира. Голос Азизова был под стать глазам: тихим, скрипучим, глубоко несчастным:

– Гражданин следователь, какие карты? Нет у меня никаких карт. И козырей нет. К сожалению…

– Ну уж, не надо так прибедняться… Ладно, раз карт у вас нет, раскрою свои. Единственная просьба: какое-то время меня не перебивать. Хорошо?

– Хорошо… Я ведь вас никогда и не перебивал…

– Верно, не перебивали. Только запомним: я изложу сейчас не то, что мне удалось или удастся доказать, а то, что я думаю. Так сказать, без всяких доказательств. Вы же молча меня выслушаете. Согласны?

– Как я могу не согласиться… Конечно, согласен…

– Отлично. Итак, произошло следующее: какое-то время тому назад, кем-то, не знаю точно кем, но думаю, все же не вами, была создана преступная группа. Не вами, но вы об этой группе знали.

– Гражданин следователь, о чем я знал? Какая еще группа?

– Роберт Арутюнович, вы же обещали не перебивать. Был такой уговор?

– Был… Но это же нечестно… Ни о какой преступной группе я не знал. Клянусь.

– Хорошо. Допустим, не знали. Но вот сейчас я говорю себе: то, что лезвия «Шик» шли в сухумскую торговую сеть через Азизова, ясно. Но был ли Азизов связан с убийством Дегтярева? Я, например, в этом не уверен. А вы?

– С каким убийством Дегтярева? О чем вы?

– Роберт Арутюнович, трейлер, который вышел из Москвы с лезвиями «Шик», вел водитель Дегтярев. В пути он был убит. Те, кто его убили, перегнали трейлер сюда, в Сухуми.

– Ну и что? Я-то здесь при чем?

– При том, что сбыт этих лезвий шел через вас.

– Напраслина… Ничего об этих лезвиях я не знаю.

– Отлично знаете. В вашем доме найдены крупные суммы денег, переданные вам теми, кто продавал лезвия через свои магазины. Лакербая, Придонишвили, Асланиди. На бумаге, в которую завернуты деньги, стоят подписи этих людей.

– Я ведь уже говорил: эти люди отдали мне долг.

– Роберт Арутюнович, вы же умный человек. Поймите, убеждать следствие, что это долг, по меньшей мере наивно. Как показала экспертиза, купюры, которыми отдан «долг», совсем недавно были в обращении. Деньги, как говорится, свежие, живые. И служат неоспоримым доказательством, что, продавая через торговую сеть лезвия, Лакербая, Придонишвили и Асланиди работали на вас. Так что о лезвиях «Шик» вы знаете. Знаете вы и другое: вину за хранение и продажу лезвий по вашему наущению взял на себя ваш подручный Дереник Аракелян.

– Опять вы… Не было никакого наущения.

– Было. Но подумайте, Роберт Арутюнович: вы уверены, что Аракелян будет твердо держаться своих показаний?

Азизов вздохнул и отвернулся.

Выждав, Рахманов сказал:

– Я, например, в этом не уверен. Рано или поздно Аракелян поймет: вы, его шеф, уговорив в случае «завала» взять вину на себя, просто-напросто подвели своего подручного под сто вторую статью – убийство при отягчающих обстоятельствах.

– Никого ни под какую статью я не подводил…

– Подводили, подводили… Может быть, сами не зная, но подводили. Хорошо, допустим, Аракелян своих показаний не изменит. Даже под страхом исключительной меры наказания. Но ведь есть еще заведующие магазинами Лакербая, Придонишвили, Асланиди. Над ними ведь тоже висит сто вторая. Подумайте: не слишком ли хрупка эта конструкция? Роберт Арутюнович! Уверен, ни один из тройки не захочет брать на себя так много… Зачем отвечать за то, что не совершал? Так что рано или поздно продавцы покажут то, что было на самом деле. А именно: лезвия «Шик» они получали от вас. И, сбыв через свои магазины, выручку отдавали вам же. Оставляя себе определенный процент. Вот только интересно, что скажете тогда вы?

Азизов провел ладонью по щеке. Рахманов добавил:

– Роберт Арутюнович, вы ведь знаете: к оценке вины и следствие, и суд подходят, исходя из поведения подследственного. Знаете?

Азизов не спеша потрогал щеточку усов. По очереди пригладил виски. Цокнул языком:

– Знаю, гражданин следователь. Очень хорошо знаю. Только можно немного подумать?