Алексей Травин - Следы на карте Страница 18

Акбар тоже, как только прилег на теплый камень, сразу задремал. Когда он проснулся, солнце уже клонилось к закату. Мучил голод. Оставив Степана одного, Акбар поднялся в ближнее ущелье и возвратился с тюбетейкой сочной ежевики и поясным платком алычи. Пообедав ягодами, они медленно пошли дальше. Осторожность, с которой продвигались в Чашмаи-поён, оказалась не напрасной. Обнаружив побег Степана и думая, что это сделали оставшиеся в живых красноармейцы, басмачи выставили вокруг кишлака охранение, а по дорогам послали конные дозоры.

По направлению к Шингличу и обратно проскакали несколько всадников.

К Чашмаи-поён подошли ночью. При подъеме на гору Хирс Степан еле переставлял ноги. Акбар его поддерживал.

— Шерали, Бахор, где вы? — окликнул мальчик ребят, вползая вместе со Степаном в пещеру. Из дальнего угла раздались радостные голоса:

— Здесь мы, Акбар. Где ты так долго пропадал? Мы думали, что тебя нет в живых. Иди сюда!

— Я не один, со мной Степан-ака. Он ранен.

Все что было из одежды в пещере подостлали Степану. Несмотря ни на что ребята радовались. Они снова были вместе. Акбар покормил Шерали и Бахор алычой, которую он принес в платке. Приходя в себя, Степан долго слушал оживленное шептание ребят. Наконец, прижавшись друг к другу, они уснули. Если бы кто-нибудь посмотрел на них, то увидел, что, засыпая, друзья улыбались.

Друг! Первый в жизни друг! Есть ли на свете что-нибудь более ценное, чем ты? Вы скажете: мать, отец, брат, сестра. Да, если они есть. А если их нет? Перед кем раскроется твоя душа, кому поведаешь свое горе, у кого будешь искать защиты? У друга. Ты счастлив, если есть у тебя надежный друг! Пусть против тебя весь мир, у тебя нет пищи, одежды, крыши над головой, пусть тебе грозит смерть — не унывай, не все потеряно, если рядом с тобой Друг!

* * *

Портнягин, раненный в бедро, упал с коня. Красноармейцев басмачи изрубили саблями. Караишан проворно наклонился к геологу, сорвал с него полевую сумку. Убедившись, что она полна карт, вытер о гриву коня кровь и сунул сумку под халат. Старик улыбался. Он уже слышал звон золотых монет, полученных от Исламбек-хана и представлял себя в полковничьем мундире с золотыми эполетами.

Раненого геолога привезли в Чашмаи-поён. В кишлаке стоял переполох. Обнаружилось бегство Степана. Караишан, как только узнал об этом, приказал немедленно расстрелять басмача, охранявшего пленника. Вокруг кишлака выставили усиленное охранение. Портнягина бросили в одну из комнат дома Караишана.

Придя в себя, геолог хватился полевой сумки с картами и записями. Она исчезла. Рана в бедре сильно болела, но кость не была задета: нога шевелилась. Оторвав от рубашки полосу материи, Портнягин перетянул рану, подполз к двери и стал смотреть в щель. Надо было выяснить: где он находится, кто и с какой целью на него напал. Портнягин знал, что за последнее время басмаческие банды активизировались, но о захвате Чашмаи-поён и гибели красноармейского гарнизона он ничего не знал. Он предположил, что на него напала случайная банда и увезла в горный кишлак.

«Пропали результаты двухлетнего труда,— думал Ульян Иванович.— Зачем этим варварам мои камешки? Выбросят как ненужный хлам. Заинтересует их только золото, которого в общей сложности намыто с разных месторождений около пятисот граммов». Геолог не знал, что образцы пород лежат, в надежном месте, спрятанные друзьями.

Рядом с дверью стояли два дюжих парня с винтовками наперевес. Зная судьбу своего товарища, расстрелянного на их глазах за побег Степана, они не спускали с дверей глаз.

Портнягин с силой постучал и по-таджикски крикнул:

— Откройте! Почему меня закрыли? Позовите вашего начальника!

Басмачи, как по команде, направили винтовки на дверь и щелкнули затворами. Один из них сердито ответил:

— Молчи, кафир, стрелять будем!

Портнягин снова лег на прохладный пол и стал обдумывать план, как сообщить друзьям в Чашмаи-поён о случившемся.

Вскоре загремел замок и дверь открылась. На пороге стояла дюжина басмачей, обвешанных оружием, как будто защитники ислама собирались вступить в бой с целым батальоном пехоты. Старший из них крикнул:

— Пойдем!

Портнягин поднялся. Раненая нога болела и плохо повиновалась. Но показать свою слабость перед врагами ему не хотелось. Сильно прихрамывая, геолог вышел из своей темницы. Вокруг сомкнулось кольцо басмачей. Они, видимо, боялись, как бы русский не сбежал. После боя в Чашмаи-поён и побега Степана на басмачей напал страх: два десятка красноармейцев в течение суток сдерживали шестьсот басмачей и выбили добрую половину из них. Запоротый до полусмерти камчами, израненный ножами, связанный по рукам и ногам, красноармеец смог бежать! Что еще могут выкинуть эти люди? Портнягина приказано было охранять, не спуская глаз. В разговоры с ним вступать категорически запрещалось.

Когда геолог осмотрелся, по очертаниям гор он узнал Чашмаи-поён. В груди у него все похолодело. Значит красноармейский гарнизон уничтожен или отступил. Ждать помощи неоткуда! Ближе Янги-Базара красноармейцев не было. Несмотря на такое заключение, означавшее почти верную безвыходность положения, Портнягин, превозмогая боль в ноге, весело смотрел на хмурых стражей.

В комнате, куда -завели пленника, сидели Караишан и Исламов. Караишана геолог узнал сразу. Этот старик стрелял в него утром. А второго в полосатом халате и белой чалме Портнягин узнал только тогда, когда тот заговорил. Геолог понял: рядом с ним работал переодетый басмач-шпион. Но что ему нужно было? Почему он не расправился с ним в горах?

— Ульян Иванович, а где образцы пород, которые мы везли на лошадях красноармейцев? Мы их не нашли. Там ведь и золото было. Вместе с вами мыли. Я тоже все лето гнул спину. Одному присваивать нехорошо. Там его было, кажется, немало? — насмешливо с издевкой спросил Исламов.

Портнягин молчал.

Когда Караишан привез Портнягина и карту, Исламов спросил муллу:

— Уважаемый домулло, а где переметные сумы с камешками, что везли красноармейцы? Там было несколько мешочков с золотом.

Караишан вспомнил убежавших за поворот дороги лошадей красноармейцев. Они действительно были чем-то гружены. Но старик, обрадовавшись, что в его руках карта геолога, не обратил тогда на них внимания.

«Старый дурак, он всю жизнь ищет золото, а золото сам упустил из рук»,— ругал себя Караишан.

По дороге на Шинглич немедленно были посланы басмачи, которые поймали вместо двух — четырех лошадей, но переметных сум на них не оказалось.

Сообщение о том, что золото, намытое Портнягиным, исчезло, взбесило Караишана. Старик сердито приказал Исламову:

— Если вы не смогли завладеть картой, то найдите хотя бы золото.

Вспоминая этот разговор с Караишаном, Исламов уже с ненавистью смотрел на геолога. Он ненавидел образованность, ум, уверенность в правоте своего дела, снисходительную доброту, чистое бритое лицо Портнягина.

— Я жду ответа, Ульян Иванович! — крикнул Исламов,— говорите, или мы заставим вас шевелить языком!

— Предатель, презренный шакал! — процедил геолог на таджикском языке.

Стоящий сзади басмач, по сигналу Караишана, ударил Портнягина по голове рукояткой камчи. Геолог устоял на ногах и, обернувшись к басмачу, со всей силой наотмашь рубанул его краем ладони по переносице. Терять было нечего. Пощады ждать от этих зверей бесполезно. Чем скорее все закончится, тем лучше.

Басмач охнул, свалился на пол и, захлебываясь кровью, захрипел.

Второй басмач выхватил из ножен кривую саблю и замахнулся на Ульяна Ивановича.

— Стой,— крикнул Караишан басмачу.— Свяжите кафира.

Не менее десяти человек навалились на Портнягина. Связали руки и ноги.

— Говори, где золото? — крикнул рассвирепевший Караишан. Портнягин молчал. Он решил не говорить больше ни слова. Да он и сам не знал, куда пропали переметные сумы с лошадей.

Не дождавшись от геолога ответа, Караишан приказал отвести его в ту же комнату. Через несколько минут Порт-нягину принесли зеленого чая и лепешку. Развязали ноги и руки, перевязали раны.

Караишан во что бы то ни стало хотел получить намытое геологом золото. А где оно, знает только он — Портнягин. Это спасло Ульяна Ивановича от немедленной расправы.

Геолог лежал на холодном земляном полу. Начался озноб. Поднималась температура. Рана в бедре давала себя знать, мысли путались. Он корил себя за то, что не смог вовремя распознать предателя Исламова. Несколько месяцев находился рядом с врагом, подвергался опасности сам, подвергал опасности результаты работы и ничего не подозревал. Какая непростительная доверчивость! Может быть, и нападение на Чашмаи-поён было подготовлено предателем? Всех околдовал своими песнями й прибаутками этот скользкий, как змея, человек. Никто даже не подумал перепроверить документы Исламова и правильность его предписания из Душанбе. Он выглядел своим парнем: веселым, простым, недалеким, совсем не похожим на врага.