Алексей Травин - Следы на карте Страница 19

* * *

Утром Степан проснулся отдохнувшим. Но двигаться ему было нельзя — израненное тело сильно болело. Акбар и Шерали принесли из родника воды, напоили красноармейца. Лепешку, сохранившуюся у запасливого Шерали в поясном платке, разделили на четверых. После завтрака Степан сказал:

— Акбар, пробирайся в кишлак. Узнай, что случилось с Портнягиным. Если он жив, чем ему можно помочь?

Акбар взял у Степана револьвер и в середине дня двинулся в кишлак. Спустился по осыпи. Для маскировки нес на спине вязанку дров. Его никто не заметил. На улицах группами ходили басмачи. Дехкане боялись выходить из кибиток. Расстрелы Караишана напугали всех.

Акбар обошел кишлак и никого, кроме басмачей, не встретил. Мальчик не обратил внимания на то, что за ним давно уже идет, внимательно наблюдая, чернобородый басмач... Бросив в бурьян дрова, Акбар направился к дому Караишана. Здесь бородатый его догнал и грубо спросил:

— Ты кто, куда идешь?

Акбар растерялся и не успел еще приготовить ответ, как басмач схватил его за шиворот и потащил.

Караишан после массовых расстрелов дехкан решил передать расправу с неугодными Исламову. Он назначил его судьей. Новый казн приказал басмачам задерживать и доставлять к нему всех, кто вызовет подозрение. Он хотел выслужиться перед Караишаном и найти человека, организовавшего побег русского аскара из кибитки Шариф-ака.

Басмачи затащили Акбара во двор дома Караишана. Здесь, развалившись на софе, возлежал новый кази — судья.

Басмач с силой швырнул Акбара на землю перед софой и сказал:

— Бродит по кишлаку. Высматривает что-то. Не отвечает, кто такой.— Чувствовалось, что басмачу хочется угодить казн и заслужить от него похвалу.

— Кто ты такой? — строго спросил Исламов, глядя на Акбара исподлобья, как и положено такому большому начальнику.

— Я чабан, ака. Но теперь никто не выгоняет скот и у меня нет работы,— сказал Акбар, сдерживая желание, вытащить револьвер и застрелить казн. Он узнал предателя Исламова.

Глаза Акбара выдали его желание и казн заметил это.

— Чабан, говоришь! Ты врешь, бача! Я тебя припоминаю: это ты бегал и прислуживал кафирам в крепости. Продался неверным, выродок!

Исламов вскочил с софы и стеганул мальчика жесткой камчой по лицу. Акбар бросился бежать. Но Исламов сбил его с ног и начал избивать камчой, пинать ногами. Акбар закричал. На крик из кибитки вышел Караишан.

— Что тут происходит? — грозно спросил предводитель, сплевывая в сторону насвой.

— Поймали лазутчика, домулло. Заявляет, что он чабан и ищет работу. А я его сам видел в крепости у красно: армейцев,— доложил кази.

— Ты говоришь чабан, бача,— спросил Караишан Акбара.

— Да, ака,— ответил Акбар, поднимаясь. Я пас и ваш скот. А теперь мне нечего делать. Акбар видел, что и Караишан узнал его. Запирательство могло только повредить.

— Ты приемыш Шариф-ака? Это ты тогда скормил волкам мою овцу с ягнятами? — сердито спросил Караишан.

— Да, ака.— Акбар ждал расправы. Кази, услыхав о том, что мальчишка нанес ущерб имуществу уважаемого Караишана, снова замахнулся на мальчика камчой.

— Оставь его, уважаемый кази. Раз он ищет работу — ему надо дать работу. У меня нет чабанов. Тысячи баранов ходят без присмотра. Направьте мальчика к моим отарам.

Акбар, ожидавший расправы, не понимал такого оборота дела. А решение предводителя басмачей объяснялось очень просто: отары Караишана, задержанные в Пингон-ском ущелье, перегнать в Душанбе не успели, и они снова стали собственностью муллы. Чабаны, боясь расправы хозяина за то, что не смогли уберечь от Советов скот, разбежались, и отары ходили сейчас почти безнадзорными по северным склонам горы Хирс. Верным Караишану оказался только старый Сангин. Он-то и доложил хозяину о случившемся.

Караишан искал чабанов. Из дехкан никто к нему не нанимался, а этот крепкий бездомный подросток может хорошо работать чабаном. Какое ему дело до того, чем занимался мальчишка в крепости. Мало ли куда бегают подростки? Ему ли, командиру нескольких сот хорошо вооруженных джигитов, бояться этого оборванца. Да и Шариф-ака, воспитавший Акбара, был работящим, набожным дехканином, верным слугой ислама, хотя и пришлось его расстрелять. Караишан знал, что Шариф-ака отказался брать хлеб из его амбара и до самой смерти не признавал кафиров.

— Пусть бача работает! — твердо сказал Караишан. Но кази не сдавался. Он подошел к Караишану и тихо сказал:

— Не он ли устроил побег русскому аскару, домулло?

— Нет, кази, это дело не детских рук. Пусть бача идет немедленно к моим отарам в распоряжение старого Сангина.

С захватом Чашмаи-поён Караишан снова стал скупым, расчетливым хозяином и дрожал за каждого барана.

Через несколько часов Акбар на маленьком ишачке семенил по узкой горной тропинке к отарам Караишана. Сзади на коне ехал басмач. Он должен был доставить мальчика в распоряжение чабана Сангина. На этом настоял Исламов. Кази не доверял Акбару. Боялся, что мальчик сбежит.

Акбар не знал, как ему поступить, как сообщить Степану о том, что с ним случилось. Он с тоской смотрел в сторону пещеры, где скрывались его друзья.

Белобородый Сангин встретил Акбара приветливо. Ругал разбежавшихся чабанов. Старик не понимал, что происходит в мире. Все перепуталось. Он не знал, чьи же теперь овцы. Были когда-то собственностью Караишана, потом были отобраны Советами, а сейчас снова захвачены Караишаном. Все это время Сангин добросовестно охранял их, не задумываясь над тем, кто хозяин баранов. Старик стал неотъемлемой слепой принадлежностью серых отар. Только смерть могла оторвать его от охраняемого стада овец.

Басмач, сопровождавший Акбара, переночевал с чабанами и вернулся в Чашмаи-поён. Сангин торопился с перегоном баранов на новое пастбище — сгонял отары в одно место.

— Овцы совсем отощали на каменных склонах. Надо гнать их в Сангикарское ущелье,— сказал он утром Акбару.— Уйдем от кишлака надолго. Придется запастись продуктами. Поезжай в кишлак, бача, возьми у хозяина лепешек, муки, соли.

Акбар только и ждал такого поручения. Наконец-то он сможет заглянуть в пещеру к друзьям. После обеда Акбар поехал в Чашмаи-поён. Оставив ишака в укрытии, он осторожно пробрался к пещере Рошткала. Друзья несказанно обрадовались появлению Акбара.

Бахор испуганно вскрикнула, когда рассмотрела в полумраке пещеры красный шрам на лице Акбара, оставленный камчой Исламова. Пока друзья ели привезенную Акбаром лепешку, он рассказал все, что с ним произошло в кишлаке, как он стал чабаном Караишана. .

Степан молчал. Он обдумывал создавшееся положение. То, что Акбар теперь на глазах у басмачей,— грозит ему серьезной опасностью. Кто-нибудь может донести на него. Ведь он комсомолец и сражался вместе с красноармейцами против басмачей. А с другой стороны, такое положение давало ему возможность бывать в кишлаке, добывать пищу, быть в курсе обстановки, узнать о судьбе Ульяна Ивановича.

Шерали и Бахор смотрели на Акбара, как на героя.

Приподнявшись на локте, Степан сказал:

— Это к лучшему, Акбар. Теперь ты скорее узнаешь о Портнягине. Только будь осторожен. А еще тебе вот такое задание: найди место для переправы через Сангикар. Я скоро смогу ходить. Пойду в Душанбе. Надо вызвать подкрепление. О гибели гарнизона до сих пор, видимо, никто не знает. Чашмаи-поён отрезан реками от всех кишлаков.

Трудно было Акбару оставлять в пещере друзей без хлеба, без воды, но делать было нечего, попрощавшись с ними, он ушел.

Теперь Акбар смело въехал в кишлак на ишаке Сангина. К Караишану его не пустили. У двери стоял вооруженный басмач. Из комнаты слышался крик. Акбар сел в тени под чинаром и стал ждать. Со двора его никто не гнал — знали, что это чабан муллы. Минут через десять из комнаты Караишана вышла группа басмачей. В середине, прихрамывая, шел Портнягин. Только что закончился очередной допрос геолога. Караишан добивался признания, где спрятано золото.

Акбар не выдержал, вскочил с места, геолог заметил его, узнал, на секунду остановил на мальчике вопросительный взгляд.

Охраны около Акбара не было. Он стоял один. Значит не задержан. Пришел по доброй воле. «Неужели и Акбар предал?.. Нет, не может быть,— решил Портнягин,— что-то другое привело мальчика сюда».

— Быстрее, шайтан,— толкнул геолога один из конвоиров. Больше Ульян Иванович к Акбару не оборачивался. Акбар заметил, что геолога отвели в комнату, которая в интернате была складом письменных принадлежностей. В этой комнате Акбар, как помощник муаллима, бывал каждый день. Это была маленькая, без окон, с прочной новой дверью, комната. В ней когда-то стояла железная печка. Жестяная труба выходила на улицу. Когда в этой комнате сделали склад, печку выбросили, отверстие изнутри заштукатурили, а с улицы так и торчал остаток проржавевшей бурой жестяной трубы. Все это Акбар вспоминал, соображая, как связаться с Ульяном Ивановичем. Дверь комнаты закрыли на большой замок и рядом встали два вооруженных басмача. Со стороны двора подойти к двери было нельзя.