Наталья Солнцева - Шулер с бубновым тузом Страница 18

— Болезнь, — повторил он, откидываясь на спинку скамейки и подставляя лицо солнечным лучам. — Точно болезнь. Как увижу Колбина, так руки и чешутся надавать ему по физиономии. Явные признаки любовного психоза…

Глория вернулась спустя четверть часа и застала его в беседке дремлющим.

— Просыпайся, мой рыцарь, — шепнула она в ухо начальника охраны. Тот вздрогнул и открыл глаза. — У нас проблема.

— Какая? — спросонья пробормотал он.

— Я была в мастерской. Один из кувшинов упал с постамента.

— Разбился?

— Нет, конечно. Он же медный.

— Который?

— С головой человека в египетском уборе. Идем, покажу.

Лавров послушно поплелся за ней в цокольный этаж, в святая святых бывшего хозяина коттеджа, умершего карлика Агафона. В подвальном помещении, уставленном бархатной мебелью и разными колдовскими атрибутами, он устроил что-то среднее между рабочим кабинетом и лабораторией алхимика.

Теперь в мастерской хозяйничала Глория. Она проводила много часов за книгами или изучением записок своего предшественника.

— Вот, полюбуйся…

В прохладном сумраке кабинета-лаборатории пахло сандаловыми палочками и французскими духами, белели семь постаментов в виде колонн, на которых поблескивали медные кувшины с эмалевыми вставками. Одного не хватало.

Роман в недоумении уставился на пол, где лежал на боку упавший сосуд. Каким образом тот свалился? Сквозняков здесь не бывало по причине отсутствия окон.

— Может, ты сама его уронила?

— И не заметила? Кстати говоря, кувшин жутко тяжелый. Должен был раздаться грохот, когда он падал. А я не глухая.

Начальник охраны наклонился и потрогал кувшин. На удивление, сосуд оказался горячим. Он отдернул руку и воскликнул:

— Что за черт?!

С эмалевой вставки на Лаврова смотрел смуглый египтянин в полосатом головном уборе. Почудилось, тот подмигнул ему густо подведенным глазом…

Глава 11

Продолжение истории Николая Крапивина

В Москве я не счел возможным поселить Анну в нашей с матушкой квартире и снял для нее вполне приличное жилье в Раменках.

Две комнаты и кухня, с хорошим ремонтом, чистые, на четвертом этаже панельного дома обошлись мне в приемлемую сумму. Я заплатил хозяевам за полгода вперед, забил холодильник продуктами и только потом привел туда новообретенную сестру.

— Здесь ты будешь жить, — сказал я, пропуская ее вперед. — О регистрации я позабочусь. Тебе не о чем беспокоиться.

Она не выразила восторга, на который я рассчитывал. Три дня, пока я подыскивал квартиру, она провела в гостинице и успела привыкнуть к комфортным условиям. По сравнению с ее старокрымской хибарой обычный гостиничный номер выглядел роскошными апартаментами. Смею заметить, арендованная мной двушка ничем ему не уступала, кроме обслуги. Здесь Анне придется самой наводить порядок, стирать и готовить себе еду.

— Да, кстати… вот деньги на карманные расходы, — я положил на полочку в прихожей несколько купюр и предложил выпить за новоселье.

Маленькая кухня была уютно обставлена и снабжена всем необходимым. Я достал шампанское, два фужера и открыл коробку конфет.

— Осваивайся, — бросил я Анне, которая стояла, как гостья, ожидая приглашения за стол. — Здесь ты хозяйка.

Она молча подошла к окну и выглянула во двор, окруженный со всех сторон такими же панельными высотками.

— Ужас… — вырвалось у нее.

И это вместо благодарности! Я был потрясен.

— Тебе не нравится?

— Ой, прости, Коля, — смутилась она. — Я просто растерялась. Спасибо тебе. Ты вытащил меня из грязи…

Она смешалась и замолчала. Хлопнула пробка, вылетая из бутылки, по моим пальцам потекла пена с запахом персика. Я налил шампанского Анне и себе со словами:

— Чего уж там, мы ведь родня.

Мы выпили. Я до дна, словно лимонад, а она чуть пригубила и поставила. Ее не покидало чувство тревоги. Да и меня, признаться, тоже. В моей жизни что-то происходило, но я не мог до конца осознать, что.

Анна убила человека. Я ее покрывал и тем самым сделался соучастником преступления. Она как будто не раскаивалась и вела себя, словно ничего не случилось. С одной стороны, правильно. Чего зря нервничать? Серьезного расследования гибели Джо, как я и предполагал, никто вести не собирался. Он был известным игроком, любителем выпить и затеять дебош. Зарезали его, по мнению местных пинкертонов, по причине пьянки или проигрыша. Это мог сделать кто угодно. В домик картежника заходили скользкие личности, способные расправиться с нечистым на руку хозяином. Джо пускал всех без разбору и славился дурным характером. Видимо, собутыльники что-то не поделили, повздорили, и гость схватился за кухонный нож…

К Анне приходил следователь, задавал обычные вопросы. Она отвечала, что весь вечер и ночь провела дома в обществе квартиранта. Я ее показания подтвердил, назвавшись отдыхающим, который приехал подышать целебным горным воздухом.

Следователь проверил мои документы и успокоился. Анна непритворно плакала, и он даже выразил ей сочувствие. На том дело и кончилось.

— Ты выполнишь мою просьбу? — спросила сестра, отвлекая меня от размышлений на криминальную тему.

— Да, — опрометчиво брякнул я.

Я думал, она попросит обновить ей гардероб. Ходить по Москве в тех лохмотьях, которые она привезла с собой, было по меньшей мере неловко. Я бы купил ей одежду, но выжидал, пока она сама заговорит об этом.

— Тогда… дай мне денег на пластическую операцию.

Я опешил. Однако идти на попятную было стыдно. Еще подумает, что я жмот. Это была ее первая просьба, правда, не совсем понятная. Наверное, она решила избавиться от ужасного шрама на груди. Странный шрам. При случае надо бы разглядеть его как следует.

— Зачем тебе пластика?

— Ты просто любопытный или денег жалко?

— Хочу знать, насколько это оправданно.

— Не лезь в душу! — разозлилась Анна.

— Хорошо. Какая примерно сумма понадобится?

— Немалая, — уныло призналась она.

«Значит, речь идет не о шраме, — отметил я, все еще ощущая во рту сладковато-кислый вкус шампанского. — Здесь опять какая-то интрига. Я позволяю втягивать себя в сомнительные делишки. С другой стороны — отец не одобрил бы моего отказа. Будь его воля, он бы не поскупился на операцию. Я не оправдаю его надежд, если… О, черт! Анна вынуждает меня идти наперекор здравому смыслу. Что за идиотский каприз? Операция — слишком дорогое удовольствие. Неужели, нельзя обойтись без этого?»

— Послушай, если ты из-за Джо… то не стоит, — пробормотал я. — Никто не будет тебя искать. Насколько я знаю, у него нет родственников…

— Так дашь или нет? — в ее голубых глазах закипели слезы.

— Хочешь изменить свою внешность? Зачем? В актрисы тебя не возьмут — поздновато, в модели тоже.

Я пытался шутить, но Анна оставалась решительно настроенной.

— Это не мое лицо! — раздраженно заявила она, оттягивая пальцами свою щеку.

— В смысле?..

— Не мое лицо! — тем же тоном повторила она. — Глаза мои, а все остальное нет.

Мне уже приходила в голову мысль, что Анна страдает душевным недугом. Болезнь протекает скрыто, и только время от времени дает вспышки. Должно быть, она зарезала Джо в момент безумия и сразу забыла об этом.

«Берегись ее, — проснулся мой внутренний двойник. — Она может и тебя укокошить. Тюрьма ей не грозит, если она больна!»

— Ладно, будь по-твоему, сестричка, — согласно кивнул я. — Я сдержу слово и устрою тебя в клинику. У меня друг детства — пластический хирург. Молодой, но гениальный. Когда отвезти тебя к нему?

— Завтра, — просияла она. — Или нет! Лучше сегодня.

— Что будешь менять? — Я обвел критическим взглядом ее серый свитер и заношенные брюки. — Сначала не мешало бы приодеться.

— Стыдишься меня? — обиженно протянула она. — Стыдишься, я же вижу. У такого крутого парня — сестра-нищенка. Что скажет твой гениальный друг? Наверняка осудит.

— Хватит болтать. Разбирай вещи, потом поедем перекусим куда-нибудь, а после займемся шопингом. Любишь шопинг?

— Не знаю…

— Еще полюбишь.

Я помог ей разложить по местам убогие пожитки, которые следовало бы выбросить, и повесил на стену картину Жоржа де Латура. Для этого пришлось снять веселенький пейзаж с речкой и мельницей, а вместо него пристроить на гвоздь «Шулера с бубновым тузом».

При отъезде из родного дома Анна ни за что не соглашалась расстаться с картиной. «Это память о бабушке», — твердила она. И я, скрепя сердце, уступил…

В ресторане Анна ела без аппетита и постоянно о чем-то думала. По ее лицу блуждала странная улыбка.

В магазине она вела себя рассеянно, затруднялась в выборе одежды, и я привлек к этому процессу продавщицу. Сестра послушно примеряла то, что ей предлагали, но без всякого интереса. Очевидно, ее занимало нечто несравненно более важное, чем новый гардероб.