Алекс Ровира - Последний ответ Страница 18

— Именно в тот момент, когда ты удалился в уборную, мне позвонили на мобильник, но внутри купе связи не было, вот мне и пришлось выскочить в тамбур.

— Но я ничего не слышал, — возразил я.

— Это был звонок в немом режиме, телефон завибрировал в моей сумочке — естественно, ты и не мог его услышать.

— Но я не слышал и твоего ответа, — заметил я с нарастающим недоверием.

По нервозному взгляду Сары, кутавшейся в простыню, я догадался, что мне удалось ее прищучить. Она не открыла мне правду, по крайней мере всю.

И все-таки эта женщина сумела усыпить мое внимание неожиданной просьбой:

— Пожалуйста, выключи свет. Мне неудобно, что ты вот так смотришь на меня голую, прикрытую только простынкой.

Я хотел было спросить, почему это Сара голая, хотя, отправляя меня в туалет, она объявила, что хочет переодеться, однако предпочел исполнить ее просьбу.

Улегшись в одежде на верхнюю полку, я возобновил свой допрос:

— Я не слышал, как ты отвечала на звонок. Откуда же ты узнала, что нет связи?

Ответом мне было напряженное молчание.

Я слышал в темноте частое дыхание Сары, потом раздался ее голос:

— Ты прав, дело было в другом. Когда телефон завибрировал, я, стараясь не шуметь, выскользнула из купе, чтобы ты не услышал, о чем я говорю. Я думала, это всего лишь на минутку, однако беседа затянулась, а когда я возвратилась в купе, тебя уже не было.

У меня на языке вертелся вопрос, кто звонил, но тогда пришлось бы впрямую брать на себя роль инквизитора, и я решил припереть француженку к стенке другим путем.

— Я выбрался из уборной и не обнаружил в купе твоих вещей. Даже чемодана.

— Я засунула его под полку. Поезд все еще оставался на вокзале, а кражи в последний момент — явление самое обычное. Даже в Швейцарии.

Сказанное имело смысл. И все-таки я понимал, что, сколько ни спрашивай, мне не удастся разузнать, чем занималась Сара во время моего отсутствия. Доверять ей я не мог. Женщина, вот уже более суток путешествовавшая вместе со мной, представлялась мне все более загадочной, но при этом обворожительной особой.

— А я тебя ждала, — неожиданно произнесла Сара, вновь сбивая меня с мысли.

Это заверение прозвучало для меня настолько приятно, что я сумел позабыть и об исчезновении француженки, и о телефонном звонке.

Ободренный парами виски, я ответил:

— Раз уж я здесь, решай сама: либо ты пригласишь меня в свою постель, либо поднимешься ко мне. Жизнь слишком коротка, чтобы ночевать на разных полках.

— Момент уже упущен, — жестко оборвала меня Сара. — По крайней мере, для меня. Мне надоело тебя дожидаться. Сам виноват, нечего было разводить шуры-муры с этой пигалицей. Как-нибудь в другой раз, спокойной ночи.

Эти слова поразили меня в самое сердце, и в то же время мне стало невыносимо за себя стыдно. Я вдруг представил, как все выглядело со стороны: дрейфующий спутник, который позволяет вовлечь себя в гравитационное поле любой планеты или даже астероида, какой только ни появится на его пути. Так случилось со мной в Барселоне, я продолжал оставаться на вторых ролях с тех самых пор, как снова встретился с Сарой.

Поезд мчался в сторону Будапешта, и я дал себе слово впредь сосредоточиться исключительно на порученной мне работе. Как только я разузнаю, кто и почему дергает меня за ниточки, сразу напишу обо всем, что представляет интерес для биографии Эйнштейна, и как можно скорее постараюсь покончить со всеми исследованиями.

Завершить книгу об Эйнштейне и вернуться в мою печальную клетку. Таков мой маршрут. И все-таки меня сбивали с толку предчувствия, не покидавшие с момента покупки билета на этот поезд.

«Я подчинен воле судьбы!» Это ощущение все нарастало по мере того, как «Винер Вальцер» отмахивал километры рельсов.

Интуиция подсказывала, что выпивке и веселью пришел конец и в Сербии меня может поджидать что угодно, только не радости плоти. До сих пор я чувствовал себя участником захватывающего приключения в компании потрясающей девушки. Даже гибель двух людей ничуть не омрачала нашей головокружительной погони за недостающими фрагментами биографии Эйнштейна.

Однако теперь наступал черед совершенно иных событий.

На этом месте мои раздумья были прерваны. В коридоре раздались мягкие, уже знакомые мне шаги, их звук затих прямо перед дверью.

Лора.

Тот иррациональный ужас, который я ощутил при встрече с ней рядом с купе — в конце концов, это была всего-навсего девчонка, — охватил меня с удвоенной силой. И дело было вовсе не в ее экстравагантной внешности. В Лоре таилось ощущение какого-то кошмара, точнее определить я не мог.

В темноте я дожидался стука в дверь или какой-нибудь новой угрозы, однако Лорелея просто стояла по ту сторону.

Очень долго.

Затем она пробарабанила своими нежными пальчиками легкую дробь по двери и удалилась.

Я напружинился и лежал без движения еще долго, пока не убедился, что девушка больше не вернется. Потом я глубоко вздохнул. Перестук колес и двойной виски погрузили меня в полуобморочное состояние, которое угрожало спокойствию моего желудка.

Я соскочил с полки при первых рвотных позывах. Сара, очевидно, спала глубоким сном.

Запершись в туалете, я поплескал на лицо холодной водой. Когда я снова взглянул в зеркало, весь мир, казалось, рывком сдвинулся с места; раздался пронзительный лязг.

Я врезался головой в зеркальное стекло. Оно разлетелось вдребезги, и я понял, что состав резко остановился. Кто-то дернул стоп-кран. Быть может, в вагоне возник пожар, но у меня не хватало сил выбраться из кабинки.

Таковы были мои последние мысли. Тяжело осев на пол, я почувствовал, как кровь и сознание выливались из моего тела единым потоком.

Когда я пришел в себя, в окно проникали первые лучи зари. Я лежал на верхней полке в купе. Поезд, судя по всему, продолжал движение.

Я мог бы принять все события этой ночи за кошмарный сон, если бы не резаные раны на моей голове и аромат, с лихвой окупавший и боль, и спутанные мысли.

Рядом со мной была Сара! Ее прекрасное лицо склонилось надо мной, и огненный вихрь тут же ожег мне затылок.

— Это просто для дезинфекции, — прошептала она мне на ухо, осторожно прижимая руку к ране на моей голове. — Ты мог бы пострадать куда сильнее, но отделался парой неглубоких порезов.

Я прикрыл глаза и почувствовал себя, как Индиана Джонс, за которым ухаживала хорошенькая медсестра. Лечение завершилось нежным поцелуем в лоб.

Я понимал, что снова погружаюсь в пучину сновидений, но успел-таки пробормотать:

— Что, был пожар?

Голос Сары донесся до меня уже с нижней полки, наверное, она снова прилегла.

— Нет, просто какой-то сумасшедший сорвал стоп-кран. Скорее всего, он успел соскочить с поезда прежде, чем бригадир состава обошел все вагоны. Мы прождали целый час.

Я вздохнул, отлично понимая, кто стоял за этой выходкой. Что-то подсказывало мне, что это не в последний раз. Скорее то была преамбула, демонстрация силы перед настоящим штурмом.

23

Сербия

Если мы способны представить себе бесконечное счастье, то можем представить и бесконечность космоса, что гораздо проще.

Венгерская столица встретила нас моросящим дождем, который придавал городу мрачный и малопривлекательный вид.

Когда я снова раскрыл глаза, Сара уже сидела у окна с чашечкой кофе в руке. На ней был тонкий фиолетовый свитер, черная мини-юбка и туфли на высоком каблуке. Я вспомнил об обещании, которое дал самому себе за минуту до злодейской остановки поезда, и с трудом сумел отвести взгляд от ее ножек.

Внезапно я подумал о разбитом зеркале. Если верить приметам, то помимо ран на голове меня ожидали семь лет невезения. Что ж, сейчас это выглядело неплохо по сравнению с участью Йосимуры и бернского экскурсовода.

Не догадываясь о моем мрачном умонастроении, француженка провела рукой по шелковистой гриве каштановых волос и воскликнула:

— Итак, сегодня!

На вокзале Будапешт-Келети мы выяснили, что в этот день нам не удастся сесть на поезд до Белграда. Неприветливый кассир объявил из своего окошечка, что нам нужен «Паннония-экспресс», отходящий в шесть часов утра.

— Не может быть! — вырвалось у Сары. — Мы должны оказаться в Белграде сегодня вечером.

Чиновник в ответ пожал плечами, уперся взглядом в бюст француженки и снизошел до бесплатного совета:

— Значит, микроавтобус.

Час спустя мы сидели в маленьком «ниссане-ванетте», зажатые среди десятка прочих пассажиров, нагруженных сумками с продуктами, бутылками и прочим скарбом.

Мы теснились на заднем сиденье в компании пузатого старика, который тотчас же распахнул огромную пасть и захрапел. Я сидел посередине, Сара — у левого окна. Багаж размещался у нас под ногами, так что мне и даме пришлось высоко задрать колени, чтобы поместиться в крохотном пространстве, отведенном нам. Впереди было почти восемь часов пути.