Алекс Ровира - Последний ответ Страница 19

Все, теперь не до комфорта.

Пока наш автобус протискивался между грузовиков на выезде из Будапешта, я сосредоточился на страницах рукописи Йосимуры, посвященных Лизерль — по некоторым источникам, принявшей имя Зорка, — внебрачной дочери Эйнштейна и Милевы Марич. Сведения японца по этой части были весьма туманны и определенно скудны — о чем свидетельствовал сам автор, составивший список вопросов, на которые теперь предстояло ответить мне.

Почему Эйнштейн не захотел признать собственную дочь?

Как сложилась судьба Лизерль?

Знала ли она, кто ее настоящий отец? Поддерживалась ли между ними хоть какая-то связь?

Если, как мы предполагали, в отеле «Рояль» нас ожидала встреча с дочерью Лизерль, эти вопросы должны были наконец-то получить свое разрешение. Подобные мысли наполняли меня оптимизмом, помогали сносить дорожные неудобства и пытку нахождения бок о бок с женщиной, которая нравилась мне больше, чем я мог допустить. Мне казалось странным, что Сару, полноправную участницу нашего приключенческого марафона, словно бы и не интересовала рукопись, в которой я то и дело оставлял карандашные пометки. Взгляд ее прозрачных глаз остановился на полях, которыми была окружена столица Венгрии.

Я читал:

«Благодаря посредничеству своего друга Марселя Гроссмана Эйнштейн узнал, что вот-вот получит долгожданное место в патентном бюро Берна. Тем временем ему приходилось давать частные уроки ребенку из зажиточной британской семьи. Эйнштейн жил в деревне, в изоляции от привычного для него мира и от объятий Милевы.

Беременность сербской студентки уже давала о себе знать, и молодым людям пришлось принять суровое решение, дабы отношения помолвленной четы не окончились полным крахом. Если бы в городе стало известно, что у Эйнштейна будет внебрачный ребенок, он наверняка лишился бы шансов на получение желанного места — не говоря уже о скандале, который эта новость вызвала бы в его семье.

Поскольку Милева в силу тех же причин не могла продолжать учебу, Эйнштейн и Марич решили, что девушка отправится жить в свой родной Нови-Сад, находившийся в те годы в венгерской части империи, до тех пор, пока Альберт не вступит в должность и они не смогут пожениться, чтобы таким образом урегулировать свои отношения. Все-таки формальности затянулись слишком надолго, и Лизерль родилась на свет раньше, чем дела Эйнштейна уладились; отец даже не удосужился съездить в Нови-Сад, чтобы посмотреть на дочку».

Продолжение этой истории выглядело еще более странным. Если Альберт никогда не стремился увидеть собственную дочь, то Милева, со своей стороны, без зазрения совести отдала ее в другую семью, своей подруге Елене Кауфлер Савич. Сведений об их близком общении в последующее время не сохранилось.

Когда через год Милева наконец-то вышла за Альберта, вопрос о дочери как будто был предан забвению. У них родилось двое законных детей: Ганс и Эдуард, страдавший шизофренией. Однако судьбой Лизерль, казалось, никто из них больше не интересовался.

Наш автобусик миновал венгерскую границу и теперь двигался по раздолбанным дорогам посреди бескрайних полей Сербии. Я все еще чувствовал слабость, меня подташнивало, так что от чтения пришлось отказаться. Сара неожиданно бросила на меня взгляд, полный бескорыстной симпатии, — такого я раньше за ней не замечал.

Наслаждаясь блеском голубых глаз на фоне белизны ее кожи, я подумал, что ничего не знаю об этой женщине. После нашей встречи в Розовом саду Берна мы провели вместе целый день. Однако Сара Брюне, как и Лизерль, оставалась для меня полнейшей загадкой.

Я осмелился задать прямой вопрос:

— Почему ты решила посвятить свою диссертацию Милеве Марич?

Француженка прикусила нижнюю губу, полную, красиво очерченную, помолчала и лишь потом ответила:

— Быть может, мне всегда нравились неудачницы.

— Ты неудачницей не выглядишь. Ты похожа на девушку из хорошей семьи, всегда получавшей лучшие баллы, — или я ошибаюсь?

Сара в ответ лишь улыбнулась.

— Так вот, мне непонятно, ради чего ты тратишь время и силы на эти поиски, пусть даже они и имеют отношение к твоей диссертации. В моем случае полученный заказ был равносилен вовремя поданной кислородной подушке, но вот для тебя…

— Не придумала лучшего занятия, — отрезала она.

Ответ Сары меня поразил. Я никак не мог уложить в голове, что этот «ниссан-ванетт», скачущий по колдобинам восточных дорог, являлся наилучшим выходом для интеллектуалки из высшего сословия.

— Мне ничего о тебе не известно, — подвел я итог.

— Это к лучшему.

Сара взяла меня за руку и снова устремила взгляд на бескрайние поля. Я понадежнее ухватился за ее ладонь, словно утопающий за спасительную доску.

24

Отель «Рояль»

Когда берешься за новое дело, всегда ожидай неожиданностей.

Белград оказался намного красивее, чем я предполагал. Хотя майские сумерки уже сгущали краски неба, мне запомнились широкие проспекты и парки — мы проезжали их, добираясь до конца нашего маршрута. Кстати, мы оказались в автобусе последними пассажирами.

По размерам зданий и площадей можно было догадаться, что город когда-то строился в статусе столицы могущественной державы — Югославии, в свое время обладавшей пятой по численности армией в мире.

Простившись с водителем, мы зашагали по пешеходной улице, которая, судя по нашей карте, пересекалась с той, что была нам нужна, — Краля Петра. Меня удивило большое количество книжных магазинов, а также оживленная атмосфера в барах и ресторанах в тот вечер понедельника. Там веселилась публика разных национальностей, по большей части молодежь, — казалось, город стремится восстановить свой облик после двадцати лет политических и военных конфликтов.

Пока мы со своими чемоданами пробирались через толпу, ближайшие часы пробили девять. Значит, мы явимся на встречу с десятиминутным опозданием, как и предписывают правила хорошего тона.

— Признаться, я как-то нервничаю, — произнесла Сара, указав на табличку с названием нашей улицы, написанным кириллицей. — Мы вот-вот встретимся с человеком, которого не смог обнаружить ни один биограф Эйнштейна.

— Надеюсь, этот тип нам объяснит, для чего затеял всю игру в кошки-мышки и завел нас в такую даль, — проворчал я. — Мне хотелось бы покончить с загадкой Лизерль и отправиться в Штаты. Быть может, в том самом принстонском кабинете Эйнштейна мы обнаружим недостающую деталь и сумеем собрать весь пазл.

Я намеренно употреблял множественное число в надежде, что Сара согласится поехать вместе со мной, но француженка ответила мне лишь легкой полуулыбкой. Между тем мы приближались к отелю — судя по внешнему виду, это было здание эпохи семидесятых годов. Рядом с входом я заметил маленький бар, наводненный курящими людьми.

Холл отеля напоминал о фильмах сорокалетней давности. Повсюду алюминиевое покрытие, бархатные кресла и спиралевидные лестницы.

Пока Сара объяснялась с консьержем насчет нашей брони, я успел оглядеть посетителей бара, в котором нам была назначена встреча. Несколько столов занимало целое семейство деревенского вида, кроме них здесь сидели усатые мужчины с кружками пива — вероятно, они пришли сюда по окончании рабочего дня.

Ни одна женщина в баре не подходила на роль внучки Эйнштейна ни видом, ни возрастом.

— Она не пришла, — сказал я Саре, которая закончила процедуру check in.[27] — Ключ от моего номера у тебя? Я еле на ногах стою.

— Ключ у нас один на двоих, но сначала мы должны удостовериться, что нас никто не ждет. Судя по CMC, мы явились в назначенное место в должный срок.

— Проверь сама. — Я предоставил инициативу своей спутнице.

Пока Сара прохаживалась между столиками, я пытался унять свое возбуждение. Подумать только, мы будем ночевать в одном номере! Я нагнал француженку у стойки бара, кляня себя за вопиющую непоследовательность — совсем забыл о данном себе обещании.

— Вероятно, она еще не пришла, — предположила Сара. — Выпьем пока по коктейлю?

— Сомневаюсь, что кто-нибудь вообще появится, — скептически бросил я и заказал бармену водку с тоником.

Сара попросила то же самое, мы устроились за стойкой психоделической расцветки и чокнулись.

Я еще раз оглядел посетителей — ничего нового.

Потом я обратил внимание на ступени, которые вели вниз, в небольшое полуподвальное помещение. Вход туда был перегорожен цепочкой, но огонек сигареты на несколько секунд высветил внизу одинокий силуэт.

— Она там, — указал я Саре на отгороженную комнатку.

Ни у кого не спросив, мы подхватили бокалы, перешагнули через запрещающую цепочку и спустились по ступенькам с видом торжественным и немного вороватым.