Шарль Эксбрайя - Болонская кадриль Страница 18

Тоска скинула туфли, и муж последовал ее примеру. Но едва она сняла блузку, намереваясь накинуть халат, как снова вошел сержант. Девушка вскрикнула и скорее накрылась одеялом. Коррадо в очередной раз раскланялся и отдал честь.

— Мое почтение красоте и целомудрию, синьора!

Фальеро стоял в носках, и потому его гнев не производил должного впечатления.

— Убирайтесь к черту! — заорал он.

— Здесь дама, выбирайте выражения, синьор, э? Я только хочу позвонить своей Антонине и успокоить ее. Не сомневаюсь, что синьора меня поймет… женская солидарность, э?

Сержант направился к телефону, а Санто поглядел на жену, закутавшуюся до самых глаз, и бессильно развел руками.

— Алло! Антонина? Это твой Карло… Все так же невредим, сердце мое, и по-прежнему тебя люблю. Я и вправду попал в трудное, если не сказать деликатное, положение… Ты ведь меня знаешь, услада моих дней… и знаешь мою скромность… Так что, раз я говорю, что держался великолепно, можешь мне поверить… Где я? В комнате молодой пары… у них сегодня как раз брачная ночь. Видела б ты невесту, Нина! Она почти так же хороша, как ты в день нашей свадьбы!.. Что? О, Нина, как ты можешь задавать подобные вопросы?!

Сержант осторожно накрыл трубку рукой и вне себя от восторга сообщил Тоске:

— Она ревнует!

И счастливый Коррадо вернулся к разговору с женой:

— Перестань, Антонина, а то ты меня расстроишь, а ты ведь знаешь, в какое состояние я прихожу, когда ты меня расстраиваешь, э? Так что прекрати!.. Ну да, я ухожу, а она остается с мужем… Нет, не думаю, чтобы он тебе понравился… далеко не так красив, как твой Карло… и потом, без этакой военной выправки, которая тебе по душе… Спокойной ночи, моя куколка… целую тебя в шейку, под кудряшками… Ха-ха-ха!

Сержант повесил трубку.

— Надеюсь, я не допустил никакой бестактности? — наивно спросил он.

Они лежали рядом под одеялом и пытались уснуть, но сон не шел. Санто немного знобило, и все избитое тело мучительно ныло. Услышав, что жена тихонько плачет, он неловко взял ее за руку.

— Не надо плакать, Тоска…

— Не могу… как подумаю обо всех своих надеждах… А ведь я хотела совсем немного! Любая самая ничтожная работница в Болонье имеет право на то, в чем мне почему-то отказано, — спокойную жизнь… За что? Я уверена, что с основания мира ни у одной женщины не было такой брачной ночи, как у меня!

— Во всем виноват Субрэй!

— Как вы думаете, Санто, тот тип, что так выискивал Жака, добрался до него и убил?

— Надеюсь!

— О!

— Послушайте, Тоска, Субрэй мне никогда особенно не нравился, но с сегодняшнего дня я его просто ненавижу! Я никогда не забуду, что он с нами сделал, и не понимаю, как вы можете даже теперь думать о нем без омерзения…

— Может быть, оттого, что я слишком долго думала о нем с нежностью… и вам это известно, Санто…

— Да… но вот чего я совершенно не понимаю, так почему ни на одной двери нет замка!

— Дядя Дино страдает клаустрофобией. Замки внушают ему ужас. И потом, живя один, Дино боится, что, когда ему вдруг станет плохо, никто не сумеет вовремя войти и помочь.

— Ну вот, а мы из-за дядюшкиных маний не можем даже запереть дверь! Хотя бы предупредил…

— Кто мог предполагать, что нас тут ждет? Санто, вы думаете, карабинеры нас стерегут?

— А что им еще делать?

— Спать…

— Ну нет, только не карабинеры! А вот вам надо попытаться хоть немного отдохнуть…

— Спокойной ночи, Санто.

— Спокойной ночи, Тоска.

Полная благих намерений молодая женщина закрыла глаза и погрузилась в легкую дрему, но какой-то чуть слышный скрип вскоре вырвал ее из сонного оцепенения, так и не дав по-настоящему уснуть. Приоткрыв глаза, Тоска увидела, что дверь в ванную тихонько отворилась и в комнату скользнула какая-то тень. Она сразу вспомнила, что в ванной большое окно и выходит оно на балкон, окружающий виллу. Молодая женщина в ужасе разбудила Санто. Тот вздрогнул.

— А? Что такое?

— Санто… в комнате мужчина!

— Мужчина? Вам приснилось!

Однако он повернулся и зажег ночник. В ногах у их постели действительно стоял мужчина.

— Вы?

— Собственной персоной. И после всех пуль, которыми вы меня недавно угостили, большая удача, что сюда явился не мой призрак!

— Что вам еще надо?

— От вас — ничего. И от этой несчастной, хоть она и начала уже расплачиваться за измену, — тоже.

Тоска как ужаленная соскочила с постели, и Субрэй с удовольствием отметил про себя, что она не раздета.

— Это вы мне изменили!

— И вам не стыдно? Я своими глазами видел вас в постели с другим!

— Но он же мой муж!

— А-а-а, признаете? Это вы задумали венчаться, а не я! И с кем же вы сочетались браком? Насколько я понимаю, не со мной?

— Нет, конечно!

— Ну, так кто изменил?

Тоска схватила себя за волосы и жалобно застонала.

— Святая Мадонна! Я схожу с ума! — забормотала она. — Меня отправят в сумасшедший дом! Я уже не знаю, за кого вышла замуж! Я уже не знаю, кто я такая! На помощь! На помощь!

— Это только начало расплаты! — безжалостно заметил Жак.

Санто тоже встал.

— Сейчас здесь случится что-то страшное, Субрэй!

— Оно уже произошло, когда эта несчастная сказала «да» в мэрии сегодня утром!

— И на что вы рассчитывали, забравшись сюда посреди ночи?

— Найти свой кейс!

Жак без лишних церемоний отодвинул Фальеро и, сунув под матрас руку, вытащил чемоданчик.

— Я положил его туда, когда шел спасать вас от американской гориллы, вообразившей, будто вы самая подходящая боксерская груша. Потом мне пришлось подождать, пока карабинеры уснут… А теперь остается только пожелать вам спокойной ночи!

— Погодите!..

Жак уже направился к двери, но, услышав оклик Санто, остановился.

— Погодите, Субрэй… Вы, значит, считаете себя вправе пытаться довести нас с Тоской до сумасшествия? И вы, очевидно, воображаете, будто мы готовы изображать козлов отпущения, пока вам не наскучит ваша игра? Что ж, вы ошиблись, мерзавец вы этакий! Говорите, это в вас я недавно палил в саду? Единственное, о чем жалею, так это о том, что промахнулся! Но подобное упущение всегда можно исправить, синьор Субрэй!

Продолжая говорить, Фальеро взял со столика револьвер и прицелился в Жака. Тот не верил собственным глазам.

— Но вы не застрелите меня так хладнокровно?..

— Вы ворвались ко мне ночью… ударили меня… И кто посмеет поставить мне в вину самозащиту?

— Тоска не позволит…

— Ей придется молчать — командую тут я! Мы в Италии, синьор француз, а не в вашей стране, и здесь женщины слушаются мужа!

Субрэй отлично понимал, что при такой взвинченности противника и в самом деле рискует отправиться на тот свет. Дверь далеко… Позвать карабинеров? Они прибегут слишком поздно. И Жак приготовился закончить жизнь так по-дурацки, как вдруг Тоска, чье молчание должно было бы удивить обоих мужчин, если бы они могли обращать внимание на что-то, кроме собственной ярости, как рысь налетела на мужа. Тот потерял равновесие, и пистолет выстрелил в пол. Жак одним прыжком добрался до ванной и исчез. Одновременно дверь из гостиной распахнулась и голос сержанта скомандовал:

— Стрелять из положения лежа! Быстро на живот, Морано!

Карабинер выполнил приказ.

— А теперь палите во все, что шевелится! Огонь!.. Ну, в чем дело? Вы стреляете или нет, Морано, э?

— Никто не шевелится, сержант!

— Мертвые есть?

— По-моему, нет, сержант…

Карло Коррадо осторожно заглянул в спальню и, окинув ее взглядом, вновь напустил на себя важность.

— Кто стрелял?

— Я.

— Вы, синьор Фальеро? В кого же это?

— Во француза.

— А, в воздыхателя синьоры? Вот упорный малый, э! Не желает так просто отступать, совсем как я! Мне стоило бы с ним познакомиться…

— В чем же дело? Бегите следом!

— Сначала скажите, почему вы пытались его убить, синьор!

— Потому что мне не нравится, когда ко мне в спальню забираются ночью и нарушают мой сон… я, разумеется, не имею в виду карабинеров…

— А вы сами не приглашали француза войти?..

— Я уже имел честь сообщить вам, что лишь вчера женился на синьоре и, каким бы странным вам это ни показалось, в настоящий момент у нас брачная ночь! Не знаю, как в ваших краях, сержант, но у нас в Болонье предпочитают проводить это время вдвоем.

— С тем же успехом мы могли бы устроиться в комнате ожидания на вокзале, — решительно поддержала мужа Тоска. — Вряд ли там больше народа и уж наверняка безопаснее…

Карло Коррадо отдал честь и поклонился.

— Синьора, разве вы не думаете, что, пока я рядом, вам нечего опасаться? — проворковал он.

Тоска пожала плечами и повернулась к нему спиной.

— Неужели я имел несчастье рассердить вас, синьора? Это был бы первый случай, когда дама не оценила Карло Коррадо.

Санто слишком долго сдерживался, чтобы не выложить наконец все, что накипело у него на сердце.

— Жалкий паяц! Вот кто вы такой, сержант! Смешной клоун, неспособный даже толком выполнить собственные обязанности!