Анастасия Игнашева - Ящик Пандоры Страница 18

Я стала читать дальше. Здесь, как и в предыдущей тетради, записи были отрывочными и делались, видимо, с большими перерывами.

«Сегодня первое марта, вернее, уже второе, так как далеко за полночь. Снова бессонница. Но теперь она не от меланхолии. Она от возбуждения. Я получил новое задание. Очень важное задание. Отдавал мне его сам граф фон Мольтке. Мне, как аристократу вдвойне приятно, что на стороне коммунистов есть представители такого древнего аристократического рода. Масштаб этого человека меня поразил. Работает в Абвере, юристом в отделе международного права и в то же время ведёт работу в Сопротивлении. Ведь это опасно!!! Очень опасно бороться с системой и работать на неё.

Расскажу всё по порядку: Верхняя Силезия, поместье Крейзау. Именно там мне предстояло получить задание. Туда я прибыл заранее, соблюдая все инструкции по обнаружению слежки и прочего надзора, а именно – в одежде угольщика. Меня проводили в библиотеку, где я и встретил графа.

Мы проговорили около часа. Мне поручалось поступить на службу в ту организацию, которой, казалось, подчинялись все. Я стану гестаповцем. Граф поможет мне с внедрением в эту организацию, так как у него обширные связи в гестапо. Более конкретное задание будет озвучено позже, но из разговора стало понятно, что это сбор информации о работе отдела и некоего конкретного лица. Самое же интересное, что работа этого отдела засекречена. Известно лишь, что очень часто приглашаются для консультаций светила науки всей Европы, сотрудники получают командировки почти по всему миру, есть собственный лагерь подготовки сотрудников к оперативной работе и он никогда не пустует. Самое главное для меня – это не стать рядовым оперативником, которые могут не иметь никакого представления о целях отдела, а остаться в отделе на постоянной основе.

Граф порекомендовал мне возобновить занятия спортом, подтянуть свою физическую форму и через месяц быть готовым к началу операции по внедрению. Последнее время я действительно впал в меланхолию, смотря на то, что происходит вокруг, но теперь у меня есть цель…

…Снова пишу ночью по устоявшейся традиции. Прошёл месяц. На календаре 2 мая. Утренние газеты пишут, что в Бельгии и Нидерландах жители приветствуют немецкие войска. Война идёт уже почти год. Третий Рейх расширяется. Тем временем в Берлине, да и по всей Германии, объявлен сбор оловянных, медных и из других металлов изделий для нашей оборонной промышленности. Всё для армии! Даже колокола с церквей снимают.

По улицам маршируют юноши 17 лет. Недавно вступил в силу указ от 1936 года о создании Гитлерюгенд. Все юноши обязываются проходить начальное военное обучение. Всё для армии!

Как на это безумие смотрит весь остальной мир, – неизвестно. Все газеты подвержены жёсткой цензуре, а передачи иностранных радиостанций давно под запретом. Совсем недавно семейную пару, которая жила на первом этаже, посреди дня забрали в гестапо за то, что слушали радио. По доносу соседей!

Завтра я еду на границу с Францией. Там уже некоторое время сосредоточены немецкие и французские войска. Именно там мне предстоит начать своё новое задание…»

Интересно, а этот Гюберт не боялся, что его дневник попадёт не в те руки? Или он его надёжно прятал? Судя по всему – да, прятал надёжно. И не боялся. Значит, этот Гюберт был кем-то вроде Штирлица. Штирлиц тоже, если верить кино и книге – работал в гестапо. А у киношно-книжного Штирлица были прототипы. Хм. Восемнадцатое мгновение весны. Так. Что там у бабушки в мемуарах про этого Гюберта? Он, кажется, говорил, что со Штрюмпфелем впервые встретился во Франции. Итак, ящик. Ящик сначала хранился у какого-то «неправильного немца», который вывез его из России, потом как-то попал к Штрюмпфелю. А потом к бабушке. Бабушка так и не успела дорассказать – как именно. Но – в конце войны. Гюберта, возможно, уже не было в живых к этому времени. Штрюмпфелю был очень нужен камень.

«Вот и фронт. Странный фронт. Франция объявила войну Германии ещё в сентябре 1939 года. И до сих пор – войска стоят на границе. Вокруг протекает мирная жизнь, как будто нет никаких военных частей в округе. Бюргеры всё так же заседают в пивных, детишки бегают по улицам, ходят в школу. Одно отличие – здесь нет той истерии, которая в Берлине повсеместно. И это радует с одной стороны. С другой – чувствуется, что рано или поздно армии схлестнутся в сражениях. Говорят, что французы возвели много укреплений, которые помешают продвижению наших войск. Как все будет выглядеть в реальности – неизвестно. В боях в Норвегии солдаты вермахта показали себя умелыми воинами.

Вообще и война и предшествующие войне события не укладываются в голове.

Во-первых:

Между Германией и Францией существует Пакт Боннэ-Риббентропа, это договор о не нападении, подписанный 6 декабря 1938 года

Во-вторых:

Такие Пакты о не нападении подписаны Гитлером в разное время с Польшей (пакт Пилсудского – Гитлера, 1934 год), с Эстонией (пакт Сельтера-Риббентропа, июнь 1939 года), с Латвией (пакт Мунтерса-Риббентропа, июнь 1939 года), с Литвой ещё в марте 1939 года (я забыл кем был подписан договор от Литвы, увы), с СССР (пакт Молотова – Риббентропа, август 1939 года), с Италией (март 1939 года), Германия заключила подобные пакты с Румынией, Венгрией, Болгарией в 1936 году. Есть договор с Великобританией. Практически вся Европа была союзниками Германии. Как получилось так, что мы теперь воюем? Объявлена война Польше, Германии объявлена война Великобританией, Францией, Словакией и т. д. Мы воюем в Норвегии, Дании, Нидерландах, Люксембурге…

Чувствуется, что вермахт скоро войдёт на территорию Франции. К этому всё готовится ускоренными темпами. Боеприпасы, вооружения – промышленность работает для армии. Франция – серьёзный противник. Люди идут под ружьё – всё для армии. Женщины рожают детей – всё для армии.

Мир сошёл с ума. Не так давно отгрохотала Первая мировая война. И вот – снова. Я понимаю, что на тех условиях, которые навязали Германии, по-другому и быть не может. Ещё 28 июня 1919 года, когда был подписан позорный мирный договор в Версале, один из маршалов Франции Фош сказал:

«Это не мир, это перемирие лет на двадцать.»

Так оно и получилось. Ровно двадцать лет…»

«…Вечереет. Выпало несколько минут свободных, мы устроились в кафе на одной из улочек Парижа, и я решил немного написать в дневник.

Напишу пару строк о прошедшем месяце. Вернее, времени прошло чуть больше. Наступление Вермахта началось 10 мая. Была применена оправдавшая себя ещё в Первой мировой войне тактика молниеносной войны. Блицкриг длился всего сорок четыре дня. Как пишут газеты – это триумф германской армии. Сейчас уже можно об этом говорить, план Рот себя полностью оправдал. Линию Мажино наша армия просто обошла со стороны Бельгии и уже в третьей декаде мая наша часть вышла к проливу Ла-Манш. Именно там я смог встретиться с одним из офицеров гестапо Карлом Отто Штрюмпфелем. Мне нужно было передать ему послание, что и было сделано. Я знал, что это рекомендательное письмо от моего «покровителя». Штрюмпфель бегло прочёл его, почему-то внимательно понюхал и осмотрел конверт. Ничего не сказав, только козырнув, он вскочил в «Опель» и уехал, оставив меня в недоумении. Встреча была настолько мимолётной, что я даже не успел представиться. Лишь через несколько недель я узнал, что в мою часть пришел запрос на личное дело. Началась моя проверка, разговор с представителем гестапо по совершенно незначительному поводу. На этой беседе мне пришлось рассказать о себе почти всё, начиная с рождения.

Тем временем военные действия продолжались. 23 мая мы уже были возле Кале, но внезапно наступление на этом направлении было приостановлено. Я не знаю причины этого, а слухи переписывать нет смысла. Лишь 10 июня, после перегруппировки, нас снова бросили в бой. И вот я в Париже!!! Никогда не был в этом легендарном городе. Поражает обилие красивых зданий. Не смотря на то, что боевые действия закончились буквально недавно, на улицах полно людей. Многие из них одеты нарядно и даже преподносили некоторым солдатам цветы! Невероятно! Мы для французов оккупанты, а они нас встречают цветами… Куда катится мир?!

Заканчиваю. Была команда на сбор и построение. Видимо, командование нашло здание, где мы сможем передохнуть. Пробегавший мимо унтер-офицер сказал мне, что после расквартирования мне надо подойти к командиру части. Скорее всего, проверка прошла удачно и меня скоро переведут в другое подчинение…»