Анастасия Игнашева - Ящик Пандоры Страница 19

А вот и Штрюмпфель объявился.

На следующий день к нам пришёл давешний визитёр – знакомый опер Марго. Нарыть ему удалось немного. Тех, кто избил Феликса, найти тоже так и не удалось. Лариска не скрывала своего разочарования.

– Это только в кино они такие супермены. – ворчала старшенькая, вымывая после ушедшего гостя чашку. Марго тоже была обескуражена. А я задумалась. Вернее – эти мысли терзали меня уже давно, но только сейчас оформились и стали, так сказать, вполне осознанными.

1. Бабушка заболела сразу же после кражи. Ей делалось то лучше, то хуже, а потом она и вовсе умерла. А что если кража и смерть бабушки как-то связаны? Если за столько лет пребывания ящика в доме у бабули установилась некая связь с этими предметами? Мистика какая-то! Хотя – за последнее время уже столько всякого мистического насмотрелась и начиталась, что, почему бы и нет? Если там действительно лежал тот камень, про который было написано у этого «Неправильного Немца», то…

2. А кто был этот «Неправильный немец» и был ли он знаком с Гюбертом и бабушкой? Ведь его тетрадки как-то попали к ней. Как?

3. Вакс. И «Дети Единорога». Вакс, придя к нам в дом, назвал девичью фамилию бабушки – Томилина. Но в замужестве бабушка была Соболева!

Из раздумий меня вывел Феликс, громко поинтересовавшийся, о чём я думаю. Я честно рассказала.

– Насчёт связи с предметами – вполне может быть! У моей мамы такое было! А насчёт немцев – какое это имеет значение?

– Не знаю. Но Штрюмпфель знал того «Неправильного немца». Он писал, что Штрюмпфель его допрашивал.

– Точно!

– Что? – я аж подскочила.

– Помнишь письмо, которое эти «Дети Единорога» прислали бабушке?

– Ну.

– А если бабушка пыталась найти не Гюберта, а…

– Надо у Вакса спросить. Только зачем? Хотя… подожди. Вакс сказал, что в той экспедиции был его двоюродный дед. Который потом того. Свихнулся. И у «Неправильного немца» это есть. Вот и узнаем, кто это был.

– А зачем?

– Не знаю, но мне кажется, что нам это может помочь.

Глава 9. Вакс и другие

«На следующий день я пошла в город. Уже с первого взгляда стало ясно, насколько там всё изменилось не в лучшую сторону. На въезде у шлагбаума образовался затор из военных машин и подвод. Гражданских проверяли особенно тщательно перетряхивали мешки и котомки. Особо подозрительных отводили в сторону и обыскивали, раздевая чуть ли не до белья. И полицаи, дежурившие на въезде, были незнакомые. Говорили они по-украински, но с каким-то незнакомым выговором. На фуражках у них были кокарды с трезубцами. Потом мы узнали, что это были бандеровцы из Западной Украины.

Явка оказалась разгромлена. Дом стоял заколоченным. Где и как искать Гюберта, если он ещё оставался в городе, я понятия не имела, но и возвращаться ни с чем я тоже не могла. По легенде я пришла в город на рынок. Вот на местную «толкучку» я и отправилась. Слухи на базаре бродили самые разные и один другого мрачнее. В основном обсуждали присланных с Украины полицаев, отличавшихся особенно лютым нравом. В этом и заключался дьявольский план немцев – поссорить восточнославянские народы, навечно сделав их врагами. Русские украинцы и белорусы, три части одного народа, должны были сами убивать друг друга. Я сначала стояла со своим мешком, потом бродила между рядов и слушала, одновременно пытаясь что-нибудь придумать. Гюберту надо было как-то дать знать, что я ищу с ним встречи. Но как? Где его искать, я не знала. Ночевать я напросилась к какой-то старухе – в городе действовал комендантский час, и оставаться на улице было опасно. На следующий день я снова отправилась на рынок, а потом отправилась к вокзалу. Там скопилось много немцев. И неподалёку от него на улице случайно наткнулась на Гюберта. Подходить к нему было опасно – вокруг было слишком много глаз и ушей, но он сумел подать мне знак следовать за ним. Мы выбрались в какой-то глухой переулок, тесно зажатый высокими и глухими заборами, и там уже смогли побеседовать. Гюберт поведал, что вся подпольная сеть в городке разгромлена, что нашу связную тоже арестовали и после нескольких дней пыток расстреляли. Что Штрюмпфель по-прежнему в городе и что он продолжает подозревать Гюберта и однажды опять вызвал его в свой кабинет, где ему сделали укол страшной «сывороткой правды», но, видимо, ничего интересного Гюберт им не сказал и Штрюмпфель оставил его в покое. Сейчас Штрюмпфель продолжает свои эксперименты с «уколами правды», своё адское зелье он испытал на нескольких захваченных подпольщиках, но, видимо, полученные результаты его не удовлетворили. Я спросила, какие привычки есть у этого Штрюмпфеля и Гюберт ответил, что тот любит Вагнера и прогуливаться рано утром вокруг дома, где он живёт. Но выкрасть его будет затруднительно».

Вакс приехал ближе к вечеру. Новости у него были более утешительные, чем у знакомого Маргошкиного опера. Ящик пока не пытались вывезти из страны, а это главное. Я спросила его о «Неправильном Немце».

Конец ознакомительного фрагмента.