Дачные расследования [антология] - Галина Владимировна Романова Страница 18

— Алиби — штука такая, что его можно и купить, — произнесла она с самой загадочной улыбкой, на которую только была способна. — Тем более если есть, чем платить. Ведь никакой сумки с деньгами в доме обнаружено не было.

За ее спиной со стороны соседнего дома захрустел гравий под ногами Степаныча — участковый успел туда заглянуть. И он, не дождавшись ее вопроса, подтвердил неприятным голосом:

— Денег в доме не было. Семья молчит. Значит, что, Кира Сергеевна, у нас получается? Либо эти двое врут, либо преступник в доме. А по этой причине вам придется проехать со мной в опорный пункт. И дать показания под протокол. — Степаныч указал ребятам на свою машину. — Пока это был разговор о несостоявшейся краже, просто разговор. Сейчас все поменялось. Быстро туда! И без фокусов! Догонять вас по поселку не стану. Пока еще я с вами говорю, стараюсь понять и помочь. Но если на вас выйдут городские…

Все так же, взявшись за руки, близнецы прошли к служебному автомобилю участкового, послушно и тихо уселись на заднее сиденье. Кира заняла пассажирское место рядом со Степанычем, но всю дорогу не спускала с них глаз. Ей уже виделся допрос в кабинете участкового, в котором она принимает непосредственное участие. И как она умными и коварными вопросами выводит их на откровенный разговор. И…

И раскрывает преступление, от которого отмахнулись городские оперативники. О ней заговорят! И тетка, возможно, с небес глянет на нее пусть и со снисходительным, но все же интересом.

Но Степаныч вдруг повел себя совершенно гадко! Он притормозил машину возле забора покойной Евдокии Михайловны и велел ей отправляться домой.

— С какой стати, Степаныч?! — мгновенно взвилась она, не делая попытки выбраться из машины на улицу, хотя участковый не поленился, вышел и дверь ей распахнул. — Это же я тебя надоумила и…

— Кира Сергеевна! — повысил голос Степаныч. — Выходите.

— Спасибо! — гневно выпалила она ему в лицо. — И что мне прикажете теперь делать? Я почти раскрыла преступление, а теперь вы меня задвигаете? Что мне делать?!

— Пойди и запиши все, что с тобой произошло этим утром, Кира Сергеевна. И да…

Он дождался, когда она выберется на улицу, захлопнул дверцу, задрал голову к безоблачному небу и с явной угрозой проговорил:

— И не дай бог тебе сунуться к Саврасовым, Кира Сергеевна! Посажу в камеру вместе с Агаповыми…

Он уехал, увозя близнецов, полных тайн и нерассказанных историй. А Кира, с силой пнув калитку, вошла на свой участок.

Виталик в майке-алкоголичке, такой старой и растянутой, будто снятой с пугала, поливал брусчатые дорожки из тонкого шланга. На рыжей башке красовалась дырявая соломенная шляпа. Ну точно чучело! Он чему-то беззаботно улыбался и тихонько напевал.

Кира прошла мимо него, не проронив ни слова.

— Я на столе в кухне оставил сырники. Приготовил после твоего ухода. Ты же не позавтракала, — прозвучало ей в спину. — А вместо вишневого конфитюра, который ты терпеть не можешь, сметана и сгущенка. И в кофейнике шоколадное молоко. Обычное ты тоже не терпишь.

— Спасибо, — буркнула она едва слышно и пошла к себе.

В комнате, оборудованной покойной теткой под кабинет, было тихо и пока еще прохладно. Балконная дверь открыта, штору вздувает пузырем от сквозняка. Окно напротив тоже настежь. Ноутбук включен, мозоля глаза чистым белым листом. Походив из угла в угол, Кира уселась за стол, занесла руки над клавиатурой и неожиданно напечатала название: «В поселке умер пекарь».

Первая строка была такой же. А потом, не особенно задумываясь, она вдруг описала все свое сегодняшнее утро. Начиная с заморозка, выбелившего траву на участке, заканчивая отстранением от ведения дела. Кира именно так и написала: «Меня отстранили по непонятным причинам». Последовало описание ее эмоционального состояния, состоящее в основном из восклицаний: «как так!», «по какому праву?!», «он не должен был так поступать со мной!»

Нет, они не шли гуськом. Было довольно много текста с объяснением причин ее обиды. И вышло на удивление складно.

Следом Кира перешла к рассуждениям на тему: кто мог убить пекаря. И снова увлеклась. На целых два листа! Опомнилась, когда за ее спиной негромко кашлянул Виталик.

— Работаешь? — поинтересовался он и поставил справа от нее тарелку с сырниками, залитыми сгущенкой. — Это хорошо.

— Я не голодна, — покосилась она на еду, моментально сворачивая страницу. — Любопытничаешь?

— Немного, — не стал спорить он.

— И чего налюбопытничал?

Кира покосилась на своего помощника, без приглашения усевшегося в одно из плетеных кресел у распахнутой балконной двери. Виталик успел переодеться в джинсовые шорты, не достающие до острых коленей сантиметров на десять, и белоснежную футболку. Дырявую соломенную шляпу где-то оставил и даже волосы ухитрился причесать. Хотя Кира всегда думала, что это невозможно в принципе, настолько густой и спутанной всегда была его шевелюра.

— Хороший слог, — неожиданно похвалил Виталик. — Рассказ от первого лица всегда сложен.

— Считаешь? — удивленно вскинула брови Кира.

— Уверен! Но ты справилась. Даже в том месте, где возмущаешься, вышло отменно.

Кира перевела взгляд на экран, вернула страницу в прежний режим и с удивлением поняла, что, не задумываясь, написала шесть листов.

— Как давно ты здесь, Виталик? — подозрительно прищурилась она в сторону своего помощника.

— Со второго абзаца, — широко улыбнулся он, сделавшись даже симпатичным. — И мне нравится ход ваших мыслей, Агата, которая Кристи.

— Да? Ты тоже считаешь, что пекаря убил кто-то из семьи и это не несчастный случай?

— Считаю. Только мое мнение расходится с мнением полицейских, которые десять минут назад увезли из дома старшего сына Саврасова.

— Они арестовали старшего сына?! Но почему?! — ахнула Кира.

В ее рассказе подозревался совершенно другой человек.

— У него не было мотива!

— Они считают иначе. Сын просил денег, отец отказал. И тогда, чтобы завладеть бизнесом после смерти хозяина, сын решил убить отца и вступить в права наследования.

— Бред, Виталик! Погоди…

Она отвернулась и быстро записала то, что он ей рассказал, отступив на пару абзацев. Чтобы не забыть. Не напутать потом.

— Во-первых, пекарь мог оставить завещание не в его пользу! — загнула она указательный палец правой руки. Виталик кивнул. — Во-вторых, он мог вовсе не оставить завещания, потому что помирать не собирался. И тогда нажитое пекарем стало бы делиться на всех! А их там…

— И, как ты справедливо отметила на страницах своего зарождающегося произведения, пекарь снял в банке деньги для сына несколько дней назад. Собирался отдать их ему на развитие своего бизнеса. — Виталик скрестил пальцы на костлявых коленках.

— Собирался, но не отдал. Не успел. И деньги исчезли. Их украли, — перебила