Юлия Алейникова - От создателей Камасутры Страница 19

Вскоре вернулись и мужчины. Насильника им поймать не удалось, зато разговоров всем теперь хватит лет на пять, не меньше.

– Я его почти схватил, он в последний момент вырвался! Здоровый такой! – с возбужденно горящими глазами проговорил парень лет двадцати пяти, забыв о своей миске с чечевицей. – Нырнул в кусты, и нет его, будто растворился.

– Точно. Здоровый. Метра под два ростом, – кивал головой дядька с бородой, лет сорока, неспешно отпивая из своей чашки. Сидевшие рядом с ним женщины восхищенно качали головами и цокали языками. Все рассказы «очевидцев» сопровождались для наглядности выразительной жестикуляцией.

– Слушай, что у них тут случилось? О чем это они трендят? – заинтересовалась, наконец, и Галя.

– Про маньяка болтают.

– Какого маньяка? – оживилась любопытная Галька.

– Который нас с тобой чуть не изнасиловал.

– Да ты что?! А когда?

– Галь, ты что, с дуба рухнула? Что – когда?

– Когда он нас изнасиловать хотел? – Глаза ее сияли от возбуждения, как алмазы. – Ну, ни фига себе! Это чего, он такой здоровый был? – ткнула она пальцем в мужиков, которые как раз пытались установить точный рост нападавшего.

– Я смотрю, ты расстроилась, что дело сорвалось? – подколола я ее.

– Да ладно тебе ерунду-то городить! – зарделась Галюня. И, отвернувшись, стала слушать, а точнее, смотреть, рассказ наших героических спасателей.

Я, подперев щеку рукой, молча наблюдала за происходящим, поражаясь тому, как на пустом месте родятся подобные нездоровые сенсации.

Наконец, трапеза была окончена. Солнце уже выкатило свой сияющий диск из-за горизонта и осветило землю нежными утренними лучами впервые за последние… впрочем, не знаю. Всю неделю я сидела практически в кромешной тьме, запертая в борделе. Так что, может, сезон дождей уже и закончился.

Паломники собрали свои палатки, женщины вымыли посуду, уложили вещи и, водрузив узлы на головы, построились в походную колонну. Я уже выяснила, что они возвращаются домой в маленький городок под названием Киттур. До Белгаума нам с ними по пути, это город, рядом со значком которого на карте был нарисован самолетик, там и впрямь есть аэропорт, а дальше наши пути расходятся. До Белгаума оставалось пройти еще километров пятьдесят. Почти столько же – до границы с Гоа.

В отличие от наших благодетелей я религиозным рвением отнюдь не пылала. И поэтому, выйдя обратно на шоссе, мы с ними простились, предварительно я заставила Галю заплатить за ее новый наряд хоть что-нибудь. Деньги паломники взять отказались. Зато согласились принять в подарок сережки с финифтью, болтавшиеся у Гальки в ушах. Я бы отдала свои, но мои были с черным жемчугом, дороговато за Галькино сари. А главное, это был мой НЗ на случай крайней нужды.

Когда колонна удалилась на приличное расстояние и мы остались голосовать на обочине, это милое создание из Телятинок проело мне всю печень по поводу своих копеечных сережек.

– Да верну я тебе их стоимость! Отстань только. Хотя, между прочим, это тебе было нечего надеть.

Мокрый Галин наряд мы потом подобрали, и теперь он тухнул в ее сумке. Поскольку дождь припустил по новой, просушить его было негде.

– Да, а кто тебя просил вообще к ним лезть с этими деньгами? Они, между прочим, ничего не просили, – ядовито заметила эта юная скряга.

– Нельзя же садиться людям на шею. Они и так нам помогли, спасибо им.

– Это почему же нельзя?

Дискутировать дальше было бессмысленно.

– Можешь записать на мой счет. Я распишусь! Вернемся домой, я тебе все компенсирую. А в следующий раз не буду таскать за собой всяких неблагодарных нахалок, – поджав губы, прекратила я спор.

Надежда усовестить Гальку потерпела полное фиаско. Как ни в чем не бывало она взяла у меня ручку и ввиду отсутствия бумаги записала мой долг на подкладке сумки, присовокупив, что так даже надежнее. Мрак! Беспросветный.

Глава 10

Тормознуть нам удалось только воловью упряжку. Ехал на ней какой-то дедок со скоростью, чуть-чуть превышавшей скорость пешехода. Я поставила перед собой твердую задачу – по пустякам не расстраиваться. Главное – не скорость, а незаметность. И, скрючившись под клеенкой, которую нам выдал наш добрый возница – укрыться от дождя, я глазела по сторонам, дабы запечатлеть в своей памяти этот неповторимый отрезок своей долгой счастливой жизни. Полностью погрузиться в нирвану мне мешала Галькина воркотня: ее запас пофигизма со скоростью нашего передвижения в гармонию не пришел.

– Он что, издевается?! Да мы бы пешком быстрее дошли! Еще, сволочь, деньги за это берет! У, гадина индийская! – Какое счастье, что Галя не владеет английским. – Чего вытаращился, старый хрен, погоняй давай! – рявкнула русская красавица обернувшемуся на ее беспрерывный бубнеж крестьянину. Я только молча покачала головой – мол, не обращайте внимания, это она не вам.

Через шесть часов езды, в течение которых Галя не заткнулась ни на минуту, мы добрались до родного селения владельца повозки. До Белгаума оставалось еще километров двадцать пять – тридцать. Есть хотелось страшно, а никаких закусочных или кафе по дороге нам не встретилось. Пришлось напроситься на обед к нашему дедушке-вознице, разумеется, за денежку. Восторга он, правда, по этому поводу не выразил, Галькин дундеж сильно достал его еще в дороге, но я так на старичка насела, что деваться ему было некуда. Он вынул из складок своего одеяния мобильник и предупредил жену о неожиданных гостях.

Встретили нас по-индийски радушно. Хозяйка, в отличие от мужа, наперекор его планам, наотрез отказалась брать с нас деньги – вторая отличительная черта индийского гостеприимства. Как бы бедно ни жили эти люди, они всегда готовы поделиться с путником кровом и пищей. Тем не менее я настояла на оплате. Считая себя в долгу перед нами, милая женщина сбегала к соседу, имевшему маленький старенький грузовичок, и договорилась, что он довезет нас до Панаджи. Разумеется, за плату.

Сытые и довольные – поездка на машине, вау! – мы спустились с терраски их домика. Галя, подсушившая свою одежду, снова влезла в джинсы и рубашку, сари ей показалось неудобным. Она шла впереди меня. Я обернулась, чтобы помахать младшей внучке хозяйки, двухлетней малышке, игравшей на крыльце, и вдруг услышала пронзительный, душераздирающий визг.

Я обернулась: Гали не было. «Снайпер снял!» Вот первая «дичь», которая пришла мне в голову. Нет, все оказалось гораздо банальнее.

Спускаясь по ступеням, моя спутница не смотрела себе под ноги и, думая, что ставит ногу на землю, наступила на хозяйскую свинью.

Вы видели когда-нибудь живую свинку? Очень крупное животное! Данная же свинья была метров двух в длину и в полтонны весом. Она мирно себе хрюкала в луже у водостока, когда ей на спину опустилась Галина ножка, немаленького размера, кстати. Не то чтобы ей, свинье, стало тяжело, а просто – некомфортно. Свинья вскочила с возмущенным визгом и резво отпрыгнула в сторону. Галя, которая о существовании хавроньи не имела ни малейшего понятия, перепугалась и тоже завизжала, а когда свинья вскочила на ноги, потеряла равновесие и шмякнулась на хрюшку уже всем телом. Свинья, не ожидавшая нападения, ничего не понимая, завертелась на месте, пытаясь сбросить лишний груз, а Галя, чтобы не свалиться, схватила ее за уши. Нарезав пару кругов по двору, слившись воедино, с истошными воплями они обе вылетели за ворота, причем неизвестно было, кто визжал громче – свинья или Галя.

Все семейство хозяина свинки высыпало на улицу, да что там – все жители деревни слетелись на эти вопли.

Свинья, как розовая торпеда, неслась по улице вместе с намертво приклеившейся к ней Галей. Народ свистел и плакал от смеха, грязь из луж разлеталась во все стороны, дети бежали следом и улюлюкали. Некоторые шалуны кидались в мчавшуюся бешеным галопом свинью гнилыми фруктами, валявшимися у заборов, чтобы она не теряла темпа. Наконец, порядком устав, – три полных круга по деревне – это вам не шутки! – хрюшка завалилась в самую глубокую лужу посреди улицы, больше похожую на маленькое озеро, и шустро перевернулась на спину, так что одуревшая от этой тряской скачки Галька еле успела выбраться из-под ее туши. Откатившись в сторону и порядком нахлебавшись бурой жижи, она поднялась на четвереньки и, оскальзываясь, поползла к «берегу». Штаны ее намокли и почти сползли, предъявив окружающему миру красные «шорты» в пайетках, буквально трещавшие от натяжения на откляченной Галькиной заднице. Рубаха задралась, свисая мокрым кольцом до самого горла, а на голове у несчастной сидел юный желто-зеленый лягушонок и счастливо разевал рот.

Индийцы рыдали! Некоторые от смеха опустились прямо в грязь, более стойкие держались за заборы. После такого циркового представления они просто обязаны довести нас до Панаджи бесплатно, невольно подумалось мне.

Всю дорогу до Гоа Галя молча сидела в углу кабины, полностью игнорируя все попытки водителя завязать с ней дружескую беседу. Красная от стыда, она никак не могла успокоиться после такого позора, и никакие уговоры на нее не действовали.