Опасные тени прошлого - Елена Владиславовна Асатурова Страница 19

– Заботливые у вас соседи, это хорошо. – Я попрощался с Кирой и поспешил домой, к голодному и недовольному Нельсону.

Из письма Игнатия Левандовского сестре Ядвиге

Петропавловск (Казахстан, СССР), середина 1940-х годов

«Дорогая сестра! После долгих лет молчания наконец удалось послать тебе весточку… Судьба забросила меня еще дальше от kochana ojczyzna [6]. После двух лет бесконечных допросов в тюрьме меня приговорили к десяти годам лагерей, которые заменили высылкой. Вместе с сотнями поляков и немцев я оказался в холодном вагоне, в котором перевозят скот. Несколько дней нас везли без еды, иногда давали воду. Вагоны были набиты стариками, детьми, многие не выдерживали тяжесть пути и умирали…

Высадили нас практически в голой степи. Несколько сараев без окон, без печей. Так я оказался в Казахстане…

Хорошо, что рядом был колодец – по крайней мере, у нас была вода. Мы делали кирпичи из глины, соломы и навоза и строили что-то похожее на жилище. Мне повезло: весной в степи можно выжить, успеть приготовиться к суровой зиме. Говорят, те, кого привозят зимой, в основном погибают от голода и мороза…

Местные жители нам сочувствуют, жалеют, приносят молоко для детей и больных, иногда какие-то продукты. Учат обрабатывать землю, строить, растить скот. Все, кто может работать, начиная с подростков, трудятся в совхозе, в основном на тяжелых работах. Но за это платят деньги. Хотя что от них толку – в местном магазинчике можно купить только мыло и спички. Хлеб выдают по норме – от 150 до 300 граммов в зависимости от выполненной работы. Поэтому меняем одежду на продукты: за хороший костюм можно получить муку, пшено, молоко и яйца…

Еще в пересыльной тюрьме у меня отобрали Библию и другие книги. Сотрудники НКВД регулярно обыскивают наши дома, все запрещенное конфискуют. Одному из переселенцев удалось сохранить молитвенник и деревянный крест с распятием, и мы тайком молимся. По вечерам я по памяти читаю детям Евангелие. Особенно люблю притчу о том, как Петр поймал рыбу с монетой во рту.

Помнишь ли ты, что сказал Иисус: «Странно, что сыны царя должны платить подати; обычно пошлины на содержание двора взимают с посторонних, но нам не следует давать властям оснований для придирок. Ступай! Быть может, ты поймаешь рыбу, во рту которой найдешь серебряную монету»… Не забывай эти слова, Ядвига, и пусть дети твои тоже их помнят…

Там, на пересылке, столкнулся я с одним из наших, Тираспольской епархии, священников. Он, зная, какие впереди нас ждут лишения и запреты, снял с меня обет безбрачия. Здесь я встретил чудесную девушку, Божену, которая теперь моя жена перед Богом и людьми. У нас растет сын, Матеуш, славный мальчуган, в прошлом году он пошел в первый класс.

Молю Господа нашего Иисуса Христа, чтобы однажды Матеуш смог увидеть берега Пилицы [7], где мы с тобой так любили гулять…

Твой брат Игнатий».

Кира

26 мая 2017 года

Мой сон рождает лабиринт иллюзий. И не понять, где меж мирами грань…

Сновидения всегда казались мне самой загадочной частью нашего подсознания. Соединяя реальные события с причудливыми образами, они создают таинственный мир, полный подсказок, скрытых ответов на вопросы, которые мы боимся себе задать. Я с детства видела цветные сны, похожие на отрывки кинофильмов, и даже одно время записывала их в тетрадку, чтобы потом вместе с подружками искать их значение во всяких сонниках…

Этой ночью мне снился странный сон. Будто я танцую на балу в имении графа Леонтьева. Всюду огни, музыка, мелькают знакомые лица. Пары кружатся в вальсе. Мой партнер высок и красив, я узнаю в нем Бориса. Он шепчет мне что-то, похожее на: «Миражи… витражи…» Еще поворот, кавалеры меняют дам. И передо мной следователь Савельев, милый, немного неуклюжий и неуместный в этой бальной зале. Я смеюсь: «Вы и здесь ищете убийцу?» Но глаза Игоря Анатольевича серьезны. Нас снова разбивают, меня подхватывает кто-то… «Будьте осторожны, Кира! Вы в опасности!» – пытается перекричать музыку Савельев. Но оркестр играет все громче, и я уже не слышу его слов…

И просыпаюсь от звонка будильника. «Вставайте, граф, вас ждут великие дела!» Эх, жаль, у меня нет заботливого слуги, как у герцога де Сен-Симона [8]. Но дел у меня много и тоже непростых. Я с радостью готова в них погрузиться, чтобы стряхнуть тревожный осадок сновидений. Наверное, все же стоит позвонить вечером Ниночке, выговориться, поделиться.

Через час доставят мой заказ с материалами для разбитого витража, и можно будет приниматься за его восстановление. И сегодня же я обещала Борису показать законченные работы и сделать фотографии. При мысли о Левандовском я почувствовала легкое волнение и поспешила привести себя в порядок, чтобы не предстать перед всегда элегантным поляком золушкой-замарашкой. В то же время не хотелось, чтобы он думал, что я жду его с нетерпением, и принимал нашу встречу за очередное свидание. Поэтому остановилась на летнем рабочем комбинезоне цвета лаванды и простой белой футболке. Мило и не вызывающе. В очередной раз порадовалась мастерству Валентины Степановны: прическа не доставляла хлопот и выглядела идеально!

Я заканчивала завтракать, когда курьер принес посылку. Из осторожности я приоткрыла дверь на цепочку и попросила оставить коробку у входа в квартиру. Курьер удивился, но просьбу выполнил, просунув в приоткрытую дверь накладную для подписи. Дождавшись, пока он сбежит по лестнице, я втащила большую коробку в мастерскую. Стоило мне ее открыть, как и страхи, и девичьи глупости отступили перед восторгом, который испытывает любой художник, взяв в руки новые кисти, резцы или глину. Разложив все необходимое на рабочем столе, я достала большой лист кальки и тщательно прорисовала сюжет витража, сверяясь с эскизами и собственной памятью. Одна деталь вызывала у меня удивление. «Надо будет посоветоваться с Борисом как со специалистом, возможно, он разрешит мои сомнения», – подумала я и снова погрузилась в работу.

И не заметила, как пролетело несколько часов! Стук в дверь мастерской заставил меня вздрогнуть от неожиданности. Что-то я становлюсь трусихой, раз так реагирую на любые звуки. Словно слыша мои мысли, гость громко сказал: «Пани Кира, это Борис». Задержавшись на секунду перед зеркалом, чтобы поправить волосы, я распахнула тяжелую створку. Ну конечно, цветы! На этот раз господин Левандовский принес мне нежные фрезии,