Наталья Андреева - Ловушка для падающей звезды Страница 2

— …всегда хотелось, чтобы родители назвали как-нибудь по-другому.

— Что-что?

— Аленка — это слишком уж обычно. И потом, давно уже занято. Каких только Аленок нет! Вот если бы Анжела… Но ведь всегда можно взять псевдоним? Ведь все так делают?

— Какой псевдоним? Для чего? — не понял он.

— Мне недавно звонили… Не буду говорить кто, чтобы ты не рассердился. Ты правда недоволен этой Эммой?

— При чем здесь она?

— Лева, ты словно не замечаешь! — надула губки.

— Чего не замечаю?

— Что я не хуже этой твоей Эммы, вот чего!

— Алена…

— Ну почему, почему надо искать кого-то на стороне? Между прочим, в детстве мама водила меня в музыкальную школу…

— Я не понимаю… — Лев Антонович и на самом деле все еще не мог понять, что же произошло. — Не понимаю, зачем тебе непременно нужно петь?

— Как это зачем? Как это? Какая-то Эмма будет знаменита на всю страну, а я? Чем я хуже? Я так хочу сниматься на обложках журналов! Все в один голос твердят, что я оч-чень фотогенична!

Еще бы это не твердили в один голос любовнице известного музыкального продюсера Левы Шантеля! Уверены, что взял девушку не просто так, а с дальним прицелом. Глупцы! А она? Надо же, такая умная девушка! Ну почему, как только речь заходит о карьере певицы, у всех баб ум куда-то девается? Почему они так рвутся на сцену? Почему им непременно надо показывать всему миру свой голый пупок?

Лев Антонович понял, что это конец. Слава богу, что не давал никаких обязательств. Надо покончить с этим немедленно, прямо сейчас. Прищурился, посмотрел на Аленку внимательно, оценивающим взглядом. А ноги у нее короткие.

— Долго терпела? — зло спросил он.

— Ты это о чем, Лева?

— Еще когда познакомились, имела на меня виды, как на продюсера, так? Сам по себе я тебя не интересую, верно? Я как Лев Антонович Шантель, мужчина сорока с небольшим лет, разведенный, без жилищных и материальных проблем, тебя не интересую? Мало, да? А пошла бы ты куда подальше!

— Ты-ы-ы… — выдохнула удивленно.

— Я пришлю за своими вещами.

Поднялся, шагнул к дверям.

— Ты… ты еще пожалеешь! — нашлась наконец она.

— О чем? — обернулся в дверях Лев Антонович.

В течение десяти секунд правильного ответа она не нашла, не такая уж оказалась умница, а дольше Лев Антонович ждать не стал. Сколько еще на свете таких Аленок? Известных и только-только делающих в шоу-бизнесе первые шаги. Надо менять их почаще. Выходит, что полгода — срок. Дальше ждать не хотят, намеками обходиться не хотят тоже, идут напролом. Значит, так и запишем: полгода, не больше.

Отчего-то захотелось напиться. Позволял себе это Лев Антонович крайне редко, только в моменты глубокой душевной скорби. Вот и сейчас машинально сунул руку в карман проверить наличность и наткнулся на мятую салфетку. Достал.

«А и черт бы с ним! Если разочаровываться, то разочаровываться до конца, по полной программе! Пусть будет «Триада».

…Первое, что он подумал: насчет ломовых цен и отвратительной кухни приятель не обманул. Да и обслуживание оставляет желать лучшего. Но народу в ресторане было много, и Лев Антонович решил подождать того же, что и все прочие.

Дождался. Конферансье объявил, захлебываясь от восторга:

— А сейчас вы услышите группу «НЛО»! Фанаты, трепещите! Вот они уже идут! Встречайте! Отрывайтесь!

Крики, девичий визг. В зале в основном молодежь, на опытный взгляд Льва Антоновича, многие под кайфом. Значит, «НЛО». Трио, что ли?

На маленькую сцену их вышло четверо. Опытным взглядом оценил: рок-группа, значит. Вокалист, бас-гитара, клавишник и ударник. Крошечного роста ударник почти исчез за своими инструментами. Но Лев Антонович смотрел только на парня, держащего в руках гитару — соло. Этот, что ли, Николай Краснов? И что в нем особенного?

У парня было ничем не примечательное лицо, можно сказать, типическое. Тонкие темные усики, круглые черные очки, длинные пепельные волосы стянуты резинкой в хвост. Сложение его трудно было назвать атлетическим, напротив, плечи узкие, ноги тощие, бицепсы и трицепсы явно никогда не знали спортивных тренировок. Шантель отметил, что солист весь какой-то взвинченный, нервный. Колется, что ли?

Он не запел, нет. Запричитал на одной ноте, тронув струны гитары, завыл, застонал, раскачиваясь. Можно было назвать это чем угодно, только не пением. Не говоря уже о тексте. «Пускай уколоться последнее дело, но что остается, раз жизнь надоела?»

Шантель замер, прикрыл глаза, втянул голову в плечи. Какой ужас! И за этим он сюда пришел? Это не пение, это… То ли стон, то ли монотонная жалоба. Отвратительно. Он кто, этот Краснов? Тот словно услышал: «Ведь я — человек, и мне надо всего-то под вечер любовь, а наутро работу».

Когда-нибудь это кончится?

«Пускай уколоться последнее дело, но что остается, раз жизнь надоела?» — уже хором стонал зал.

Песня кончилась, другую Шантель слушать не стал. Просто какое-то всеобщее безумие! Встал, вложил в корочки со счетом деньги, и вон из зала. Приятель очумел, не иначе. Прислать его сюда послушать этого безумца, этого одержимого!

«Такого больше нет». Лев Антонович чуть под машину не попал, переходя дорогу. Расстроился окончательно. Ну что за жизнь, а? Сволочная, иначе не назовешь.

«Ведь я человек, — вспомнил он. — И мне надо всего-то под вечер любовь, а наутро работу». Получил он ее? Любовь получил? Нет. Остается только работа. Да будь она проклята! «А что остается, раз жизнь надоела?»

«Под вечер любовь…»«А наутро работу…»«Ведь я — человек…»

Шантель никак не мог избавиться от наваждения. Песня прилипла, и все тут. В голове безостановочно вертелась пластинка. А ведь он прав, во всем прав, этот Николай Краснов! Каждым своим словом прав! Кого еще будут слушать загнанные в угол люди? Да его же, его! Конечно, за употребление наркотиков агитировать нельзя, это дурно пахнет. Но ведь есть же у него и другие песни.

«Под вечер любовь, а наутро работу…»

Между прочим, и манера исполнения у него точная, у этого Краснова. С такими вокальными данными петь нельзя, надо говорить речитативом, монотонно, на одной ноте. Давить на мозги, просачиваясь туда своим голосом, своими словами. И влияние этого монотонного голоса может быть огромно. Николай Краснов — явление. Он может не нравиться, может раздражать, но он личность, и песни его отнюдь не рядовые. Это тебе не розы — морозы, это философия определенной социальной прослойки, это…

Надо только направить это в нужное русло. Лев Антонович Шантель решительно развернулся и зашагал обратно к ресторану «Триада» дожевывать подгоревший бифштекс. Именно в этот момент он твердо решил, что будет работать именно с Николаем Красновым, только с ним и ни с кем больше.

Николай Краснов нервно вертел в руках визитку и разглядывал сидящего перед ним человека. «Лев Антонович Шантель — музыкальный продюсер». Неужели свершилось? Как все буднично и просто: «Вы не могли бы уделить мне несколько минут? Я музыкальный продюсер, готов раскрутить вашу группу».

Собеседник — представительный мужчина лет сорока, в неплохой физической форме, но животик уже наметился. Когда сидит, пуговичка на пиджаке расстегнута, иначе будет внатяг. Вот, значит, какое лицо у удачи: усталое, раздраженное, тонкий рот брезгливо поджат. Николай чувствует, что продюсер чем-то сильно недоволен, но старается держать себя в руках, говорит негромко и подчеркнуто вежливо:

— Сколько вам лет, Николай?

— Двадцать шесть.

— Я так понимаю, вы организатор всего этого безобразия?

— В смысле?

— Группы «НЛО». Кстати, а почему «НЛО»?

— По именам участников. Первые заглавные буквы.

— Но вас же четверо, а не трое.

— Правильно. Эдик, Николай, Леонид и Олег. «эНЛО». Первая буква «э» не заглавная, а прописная, потому что Эдик — он самый маленький.

— Барабанщик? — догадался Шантель и хмыкнул: — Остроумно. Но все равно не пойдет.

— Почему?

— Знаете старую пословицу? «Чем чуднее, тем моднее». Надо что-то броское, запоминающееся и непонятное. Но об этом после. Кто вы по профессии?

— Пожарник.

— Как-как?

— В нашем маленьком городке ребятам одна дорога — в пожарный техникум. Кстати, таких по стране немного. В моем дипломе написано: «Инспектор пожарной охраны».

— Остроумно, — снова не удержался Шантель. — Значит, не москвич?

— Нет.

— В армии был?

— Да. Все, как положено: «Родился в роддоме, учился в школе, служил в армии, работал на работе». Полгода назад решил все бросить и приехал в Москву.

— А где живешь?

— На даче.

— Не совсем понял.

— Когда приехал, нанялся работать сторожем в дачный поселок. Деньги маленькие, зато есть жилье. А по вечерам сюда.