Владимир Макарычев - Что скрывает любовь… Страница 2

Народ шутил: уровень паводковой и дворовой воды превысил допустимые пределы. На следующий год нас просто смоет в Волгу.

На перекрестках скапливались огромные лужи, в которых глохли автомобили и тонули собаки. Чтобы исправить положение, следовало на здании городской мэрии вывесить плакат с мудрым и древним изречением персидского шаха Шапура: «Несколько вещей украшают всякий город: царь-победитель (сити-менеджер), справедливый судья (некоррумпированные прокуратура и суд), искусный врач (ремонт медучреждений) и полноводная река».

Три заповеди не исполнялись, четвертая же компенсировала неисполнение первых.

Виктор из своего законодательного скворечника прекрасно видел интересы власти и бизнеса, представлял, насколько они переплетены. С горечью наблюдал, как исполнительная власть в лице губернатора делала вид, что выступает посредником между населением и бизнесом. При этом было заметно, что поддерживать интересы последних являлось основным в ее деятельности. Да и куда деваться, если все остальные лишь потребляют блага, а частник хотя бы что-то да производит?

Народ был для всех ветвей власти и бизнеса ненужной обузой. Он пил и курил в неположенных местах и при этом не знал меры. Сквернословил прилюдно, отправлял естественные надобности, нарушая законы общежития. Зачем-то ходил в лес, после чего лесные пожары полыхали по всей стране. Требовал привилегий по оплате труда, ругал мигрантов, не хотел рожать детей. Угрожал самосудом педофилам, то есть вел себя совсем не по-европейски. Поэтому, наверное, вступление нашей страны во Всемирную торговую организацию затянулось на двадцать пять лет. Даже маленькая, но гордая Грузия без особых проблем была принята в ряды цивилизованного международного разделения труда и рынка ценных бумаг.

Конечно, на международном капиталистическом рынке тоже хватало несуразностей. Например, с завидной регулярностью наступал финансовый кризис. Он всегда начинался с удивительного открытия, что ценные бумаги оказывались вдруг совсем не ценными, а просто бумагой. Затем обесценивались и деньги. А люди, как маленькие дети, с беззаботностью и по-взрослому, играли в глупую игру, пустоту которой сумели разглядеть еще классики марксизма-ленинизма и дали ей название – потребительство.

С некоторого времени от мыслей о международном и внутреннем положении родного городка на душе у Виктора становилось тошно и скучно. Изменить систему было невозможно. Она либо рухнет сама по себе, либо кто-то поможет со стороны. Но все понимали, что дальше так жить нельзя. Можно и Родину потерять.

Рутинная работа становилась в тягость, а сознание бесполезности своего труда приводило к новым вечерним посиделкам и чрезмерному возлиянию. Водка компенсировала возникавшую в сознании пустоту. Поэтому ее и называют постоянным спутником русского интеллигента.

Как-то в начале осени Сергей Крупин после пятничных ста граммов неожиданно предложил: «А давай зайдем на ретродискотеку?» Предложение, тем более высказанное не на сухую, было принято.

С Сергеем они полгода прослужили в инженерно-саперном батальоне, которым командовал Виктор. Он был его замполитом. Подразделения минеров располагались тогда в Ханкале и Гудермесе. Приходилось раз в день преодолевать небезопасное расстояние между этими чеченскими населенными пунктами. Вспомнились враждебные взгляды людей на улицах, провожавших военные колонны. Черная одежда, нестриженые волосы, смуглые лица и топкая черная грязь по обочинам дороги… Настороженность офицеров передавалась и солдатам. Нервы у бойцов были на пределе, а палец постоянно находился на спусковом крючке автомата. Они не задумывались о целях войны. Срабатывал механизм самосохранения, который учит бить первым и не расслабляться. Главное – выжить и вернуться домой. А дома еще с неделю смотреть под ноги, мысленно переступая провод растяжки от гранаты. И, беспричинно срываясь, запивать стресс водкой и постепенно выходить из состояния агрессии.

Батальон занимался разминированием, но нет-нет да приходилось принимать участие в боевых действиях. Например, при оцеплении поселка Майский весной 1999 года. Группа боевиков тогда попыталась прорваться именно через их сектор. Недостаточно подготовленные как стрелки-пехотинцы, саперы смогли использовать в том бою свое преимущество. Искусно расставленные мины-ловушки и завершающий взрыв зеленки, в которой укрылись бандиты, из миноукладчика решили исход боя.

Он хорошо помнил, как находчиво и смело действовал в том бою его заместитель по воспитательной работе. Именно он поднял бойцов из залитых водой окопов. Взвод не мог поменять дислокацию. Нужно было пробежать через открытое поле метров сто пятьдесят и тем самым уйти из пристрелянной зоны, где они не могли обороняться и воспрепятствовать прорыву противника. Замполит тогда в одиночку пробежал половину расстояния и занял позицию как раз посередине поляны под опорой бетонного столба. И тем самым обеспечил огневое прикрытие взвода.

Виктор из командирского бронетранспортера видел, как поле покрылось фонтанчиками грязи, которые поднимали пули боевиков. Но замполит был недосягаем для врага. Он оценил рискованный маневр своего зама. Именно с той позиции был хорошо виден засевший в зеленке противник. Значит, можно корректировать направление огня. При огневой поддержке минометного взвода солдаты короткой перебежкой покинули пристрелянные позиции. Обошлось без потерь.

Крупин уволился из армии сразу после окончания командировки. Именно он и помог в свое время получить в этом городе квартиру своему командиру. А вот сейчас и работу.

– Сергей, давно хотел спросить, почему ты в самом перспективном возрасте по собственному желанию ушел из армии? Ты хорошо выполнял свои воинские обязанности, пользовался уважением в коллективе. Закончил, наконец, академию. Ничего не понимаю – беспомощно развел руками Виктор, усиливая жестом свое волнение.

– Почему ушел? – задумчиво и очень тихо переспросил тот. Помолчав с минуту, с резкостью продолжил: – А не знал, кому служить! Ты вот служил, рисковал на войне и оставлял там здоровье. Во имя чего, кому, за что?

– Как за что? – развел руками Виктор. – За получку для содержания семьи, за квартиру, которую государство мне выдало бесплатно. Наконец, за целостность страны. И выполняя присягу…

– Присягу ты давал другому народу и другому государству. Именно то государство тебя выучило военной профессии, помогло поднять твоих детей и сохранить здоровье тебе и твоей жене. А сегодня у тебя и твоей семьи нет ни медицинского обслуживания, ни льгот на проезд к месту отдыха. А то, что оставили, так это курам на смех. Шестьсот рублей в год на лечение тебе! По триста рублей в год на лечение жены и несовершеннолетнего ребенка! Это два раза вызвать такси. Даже проститутка, уважая себя, берет за два часа работы семьсот рублей. А вспомни, кому ты был нужен в орденах и звании полковника запаса, когда оказался в этом городе с пенсией ниже плинтуса?.. Давай одевайся и пошли скорее в кабак, а то проспорим впустую до ночи. Вот там ты и найдешь ответ на свой вопрос, кому служил… Увидишь новое поколение мужиков, не познавших армейской работы. Может, и поймешь, что их свободу защищать и не нужно было. У них свое понимание по этому поводу – жрать, спать и баб за жопы хватать. Пока мы воевали, они за нас прожигали жизнь. Если повезет, встретимся и с теми, против кого воевали. Только я их уважаю больше, чем сосунков-националистов и болтунов.

Друзья быстро оделись и вышли на свежий воздух. В городе почти до любого злачного места можно было дойти пешком. Серые корпуса многоквартирных домов, грязный тротуар, равнодушные лица немногочисленных прохожих заставляли ускорить шаг, чтобы скорее укрыться от всей этой реальности в лживом свете ночного заведения. Хотелось спрятаться от действительности.

Шли и молчали. Неожиданно Сергей переменил тему и начал рассказывать.

– Я уже два года как не живу с женой. За это время в свою однокомнатную квартиру привел лишь двух женщин. С последней, Галиной, видимо, тоже придется расстаться.

– А что так быстро? – спросил на ходу Виктор.

– Да, как правило, на третий месяц совместной жизни они начинают качать права. Претензии мне высказывать: то им не нравится, другое… Собственницы они все. А мне переделывать себя и подстраиваться даже под приятную женщину не хочется. Дошла до того, чтобы при подругах я называл ее по имени-отчеству. Мне-то смешно, а она, чуть что не так, в слезы. Вообще, женщины что дети – правда, намного злее.

– Нужно же и на компромиссы идти, – нравоучительно ответил Виктор. И добавил банальную фразу: – Любовь, между прочим, требует жертв.

– Это если есть любовь на земле, – задумчиво пробормотал товарищ. – Все на нее сваливают и ею прикрываются. Сами же стремятся использовать ее в личных целях. Вот поэтому-то гражданский брак и придуман, чтобы проверить любовь. Нет обязательств, нет личного интереса – будет пара жить вместе. Почувствуют эгоизм и шкурный интерес кого-либо из них двоих, то спокойно разбегутся, – продолжил он свою мысль.