Владимир Макарычев - Что скрывает любовь… Страница 3

– Нужно же и на компромиссы идти, – нравоучительно ответил Виктор. И добавил банальную фразу: – Любовь, между прочим, требует жертв.

– Это если есть любовь на земле, – задумчиво пробормотал товарищ. – Все на нее сваливают и ею прикрываются. Сами же стремятся использовать ее в личных целях. Вот поэтому-то гражданский брак и придуман, чтобы проверить любовь. Нет обязательств, нет личного интереса – будет пара жить вместе. Почувствуют эгоизм и шкурный интерес кого-либо из них двоих, то спокойно разбегутся, – продолжил он свою мысль.

– Не знал, что ты сторонник сожительства, – ответил Виктор.

– Еще какой! Все гоняются за счастливой жизнью, но почему-то всегда за счет других. Вот сейчас в кабаке ты и увидишь, что все граждане пришли туда в поиске человека, способного их накормить, в первую очередь житейскими благами. А любовь – это способ пристроиться к богатству, в этом и не сомневайся. И лучший способ такого поиска и ожидания как раз гражданский брак.

Так, за разговорами, они подошли к дверям ночного ресторана. Неоновая вывеска играла красочными огнями на фоне темных и неказистых соседних зданий, весело зазывала в очередной рай на земле. Стайка мужчин и женщин возле билетной кассы весело щебетала в предвкушении чего-то необычного.

Вечерний клуб был обычным кабаком, с танцами, пьяными мужчинами и женщинами. На столах почти отсутствовала закуска, лишь стояли легкие салаты да бутылки вина и водки. И все безостановочно дергались на танцевальной площадке. В коротких перерывах мужчины подсаживались к понравившимся женщинам.

Всем отдыхающим было далеко за тридцать. По красным и потным лицам Виктор видел, что жизнь у этих людей далеко не сахар. И взгляды у всех были одинаковыми, они как бы говорили нагло и откровенно – сегодня позволено все.

Под какофонию музыки разговаривать было невозможно. Танцевать и уподобляться людям, пришедшим в ночной клуб, не было желания. Ясно, что у всех у них жизнь дала трещину, и они пришли сюда для того, чтобы вином и легкой доступностью компенсировать свою никчемность. Вспомнились стихи Сергея Есенина, как раз о точно таком же месте:

Тот клуб был русским кабаком,

И я склонился над стаканом,

Чтоб, не жалея ни о чем,

Себя сгубить в угаре пьяном.

«Как же в жизни все повторяется. Ведь Есенин в своих стихах говорил о психологической надломленности и непонимании того, что происходит на его глазах в новой России. Современный человек повторяет сомнения и растерянность поэта. Для него тоже остается загадкой, в какой стране он живет? Но он не признает себя неудачником, эти люди сегодня из кожи вон лезут, чтобы внешне выглядеть преуспевающими. Наутро их, протрезвевших, снова закрутит повседневная рутина. И так до следующей пятницы. А что потом? Будет ли этому конец? Может быть, кабак для многих из них уже стал конечной точкой, за которой маячит только старость и грязный коридор коммунальной квартиры? И отсутствие всяких перспектив. А в телевизоре бурлит красивая и богатая жизнь. Старые женятся на молодых. Молодые меняют бойфрендов и любовниц. Красивые дома, машины. Нет этого всего у собравшихся здесь людей. Нет этого и у меня. Но все хотят жить так же, как мелькающие на телеэкране звезды. От этой нестыковки в сознании, от разрыва действительности с информационной виртуальностью человек теряет жизненные ориентиры. А может быть, и тихо сходит с ума. Только в современной медицине потеря чувства реальности называется стрессом. Поэтому в западном мире каждая семья имеет своего психоаналитика. То есть помощника, чтобы человек смог быстро справиться с ударами современного рыночного мира. Безжалостного, безразличного и циничного».

Так думал Виктор, глядя на извивающиеся силуэты людей. Танцуя, они как бы сгорали в огне. Иллюминация танцплощадки порождала аналогию с большим костром, в котором корчились тела людей.

«Будто в аду, – пришло ему на ум сравнение. – А кто не хочет в ад, тот идет с работы домой. Но в семье тоже не находишь спасения. И там нет равновесия. Замкнутый круг. Видимо, этот сжирающий огонь желаний неумолимо притягивает людей. Но почему они стремятся на его свет? Он же несет для них гибель…»

А костер с каждым часом все разгорался и уже гулял своим красным языком по одеждам танцующих людей, потом перекинулся на ближайшие столики. Горели белые скатерти и лица людей. Так же горело лицо его товарища, который весело болтал с молодыми женщинами за соседним столиком.

Без него было спокойней – не нужно отвлекаться от наблюдений и своих мыслей. Виктору просто хотелось побыть самому с собой наедине. Он смотрел и сравнивал. Возраст контингента не перешагивал за сорок пять. Он вспомнил своих местных ветеранов. После пятидесяти все они выглядели больными стариками. Одежда из китайского секонд-хенда, старомодные ботинки, неопрятные прически. Всем своим видом они как бы сообщали окружающим о своем безликом существовании. Они не хотели, а точнее, боялись выделяться из общей массы местного населения. Для них местом времяпрепровождения был подъезд дома или гараж. И общество таких же друзей за бутылкой водки. Здесь же гуляло «предгаражное» и «предподъездное» поколение.

Неожиданно его внимание привлекла молодая женщина невысокого роста с округлыми формами. Особо выделялись ее руки, крупные и сильные, но в то же время с ослепительно белоснежной, нежной кожей. «Будто два лебединых крыла», – пришло банальное сравнение.

Да и вся она на фоне безликих и несуразных фигур в ярких одеждах выделялась грациозностью и чисто женским превосходством. Плавные движения говорили о внутренней уверенности, о том, что она знает себе цену, а правильные черты лица – о скрытой силе характера. Особенно завораживали глаза. Чистые, как два голубых озера, они в то же время горели огнем желания и страсти. Короткая стрижка еще больше усиливала этот эффект.

Он обратил внимание, что она с особым упоением танцует под песенку «Дольче Габбана». Женщина вся была в танце. Казалось, ее больше ничто не интересовало, кроме музыки и самой себя в этом танце, да еще слова этой бездуховной песенки… Видимо, смысл речевок – стихами их назвать было нельзя – отражал ее сегодняшнее настроение. А под слова «про сердце и рану» незнакомка нервно закидывала назад свою красивую головку. Взгляд при этом был отчужден от этого безумного действа, трезв и неглуп. Настораживало то, что она становилась похожей на человека, смотрящего в глаза страха.

Она танцевала с одним и тем же мужчиной. Это был кавказец. Наверное, немного постарше ее, невысокого роста, с накачанными бицепсами. Его крупная голова несуразно сидела на короткой шее. Всем своим видом он пыжился походить на доморощенного Рэмбо. Правда, у него получалась лишь смешная пародия на киногероя американского боевика. Он в медленном танце держал талию и правую руку женщины с явной пренебрежительностью и желанием показать свое превосходство. При этом надменный взгляд блуждал по танцующим рядом женщинам. Кавказец рассматривал их фигуры, как овощи на рынке. Видно было, что он уже пересыщен женской доступностью. Наконец танец закончился и пара присела за соседний столик. Отсюда Виктор хорошо видел и даже слышал их разговор. К тому же объявили перерыв. Народ потянулся в курилку.

Он тоже вышел на перекур. В узком коридоре, между мужским и женским туалетом, собрались курильщики. Дым стоял коромыслом. Практически все молчали и сосредоточенно, как солдаты перед атакой, затягивались и давились никотином. Виктор подумал, что это своего рода игра в опасный наркотик. Человек понимает, что зелье убивает медленно, но верно. При этом он сознательно восходит на гибельный костер, включая тем самым механизм саморазрушения.

«Наверное, все это от безысходности», – показалось тогда ему.

Сосед, в черной майке, плотно облегавшей пивной животик, в шлепанцах на босу ногу, бросая окурок, вслух произнес, показывая на красивую женщину:

– Бизнесменша, приходит, чтобы снимать мужиков. Упакована, как всегда, до ноготков.

Женщина в красивом желтом платье с глубоким разрезом на спине и дорогой кожаной сумочкой в руках, пошатываясь, пошла прямиком к Виктору. Ни слова не говоря, она повисла на его руке и прижалась своим потным, горячим телом. От нее пахло кислым вином и дорогими духами.

– Нашла свою жертву, – с завистью произнес сосед.

Но Виктор осторожно высвободил свою руку из некрепких объятий пьяной женщины и направился в танцевальный зал под неодобрительные взгляды мужчин. На душе было мерзко, хотелось уйти из этого пропитанного похотью заведения.

Присаживаясь на свое место, он обратил внимание на тот самый соседний столик. Его поразил вдруг изменившийся взгляд сидевшей за ним с кавказцем женщины. Он стал рассеянным и каким-то безумным. Мужчина небрежно налил ей бокал вина и проговорил: