Татьяна Коган - Отпусти своего демона Страница 20

Никита поднял глаза и поймал ее взгляд – пустой, ничего не выражавший. Внезапно ему стало страшно. В голову закралась совершенно идиотская мысль о чилийском гитаристе Викторе Хара. Певцу революции – так его называли – в концлагере раздробили пальцы, чтобы он больше никогда не мог играть. Надо признать, латиноамериканские фашисты имели дурную привычку ломать руки музыкантам. Аргентинскому певцу Атаульпа Юпанаки – непримиримому оппозиционеру – тоже досталось. Просматривая в интернете его выступления, Никита надолго запомнил обезображенные от целенаправленного битья прикладом пальцы. В общем-то сколько-нибудь великим музыкантом Никита себя не мнил, но, даже учитывая этот нюанс, изувеченные руки были малоприятной перспективой. Он инстинктивно сжал кулаки.

Оксана схватила биту и замерла в нерешительности. В серебристом платье, с рассыпавшимися по плечам рыжими волосами, с ярким макияжем, она выглядела героиней японских комиксов.

– Не боись. – Виталик обнял девушку сзади и накрыл ее ладони своими, направляя движения. – Вот так.

Удар в живот пришелся с такой силой, что Никита задохнулся от боли. Перед глазами поплыли круги, к горлу подступил горячий тошнотворный комок. Второй удар, по ребрам, оказался еще жестче.

– Будешь знать, как клеить чужих телок, – выплюнул Виталик.

Никита поморгал, восстанавливая зрение, и с трудом поднял голову. Компания удалялась медленным, вальяжным шагом, оставив его одного в браслетах. Он смотрел им в спины, чувствуя вялое, апатичное раздражение. Почему-то хотелось спать.

Перед тем, как свернуть за угол, Оксана оглянулась. Никита не видел четко, но готов был поклясться, что она произнесла «прости» – беззвучно, одними губами.

Никита огляделся. Если он не сообразит, как освободиться самостоятельно, то раньше утра его не обнаружат. Ублюдки выбрали отличное место для расправы – ни случайных прохожих, ни камер. Вычислили, когда он появится, и караулили.

«Джем-сет на сегодня отменяется», – уныло подумал парень. Голова гудела, мышцы затекли от неудобной позы. Он подергал руками, пробуя наручники на прочность. Как назло, не секс-шоповские, которые на раз-два ломаются, а настоящие, полицейские. Класс.

Никита повернул голову, насколько позволяла шея, и попытался поддеть скотч кованой завитушкой ограды. С третьей попытки ему это удалось. Он подался вверх, медленно стягивая липкую полоску на шею.

Жадно втянул ртом стылый ночной воздух.

– Эй, кто-нибудь! Нужна помощь!

Никто не откликнулся.

И до телефона не дотянуться – руки слишком высоко, цепочка перекинута через горизонтальный прут. Ну не сволочи?

Крикнул еще несколько раз с тем же результатом. Во рту стоял привкус железа, хотелось почистить зубы и напиться. Откуда? Откуда, спрашивается, в центре многомиллионного мегаполиса такие безлюдные места? Он же до утра околеет от скуки. Физическое состояние беспокоило меньше – не покалечили, и на том спасибо. До свадьбы заживет.

Что за гадский характер? Почему он умудряется попадать в переделки, даже когда строит из себя паиньку? Проклятие какое-то. Никита подвигался, пытаясь найти более удобную позу, и скривился от боли в ребрах. Наверное, все-таки сломаны. Это, конечно, не радовало.

Минуло не менее часа, прежде чем Никита услышал чьи-то голоса. Кто-то из работников клуба вышел через задний выход, чтобы покурить и поболтать.

Теплый ветер деликатно касался кожи. Небо было высоким и темным, а спящий город, простиравшийся до горизонта, напоминал тропическое море, мерцающее мириадами светящихся организмов. Артем сидел на краю крыши, обняв колени руками и вглядываясь в пространство перед собой. Обычно созерцательное настроение нападало на него после тренировки, и он позволял себе расслабиться и пофилософствовать где-нибудь на высоком уютном месте. Но почему-то сегодня Свет никак не мог собраться, чтобы начать пробежку. В голове роились тысячи мыслей, и нужно было успокоить, привести их в порядок.

До финала оставалась неделя. За прошедшие после отборочного тура двадцать дней Свет успел добиться самого важного: понять, что нужно делать, поставить цель и осуществить ее. После соревнований он пережил несколько неприятных минут, когда его убеждения пошатнулись. Захватывающее дух выступление Денни заставило Артема усомниться в безупречности своих принципов. Ему всегда казалось, что он не рисковал, не стремился поразить воображение зрителей потому, что следовал внутренней гармонии, не нуждавшейся в одобрении и классификации. Паркур у каждого свой, как стиль у художника. С той лишь разницей, что трейсер рисует путь по бетону и асфальту.

Одна болезненная догадка неприятно поразила Артема. Он отмахивался от нее, как от назойливой мухи, но она напоминала о себе снова и снова. Пришлось набраться смелости и обратить на нее внимание. Ни одна мысль не причиняла Свету столь острой, раздражающей боли. Что, если это не Денни свернул не туда, а он, Свет, остановился в развитии и замер на месте? Он так зациклился на истинном восприятии паркура, что упустил нечто важное. В погоне за настоящей свободой он стал зависим от собственных принципов. Утратил легкость. Под гнетом ограничений и запретов эмоции стали тяжеловесными, слишком серьезными. А разве красота не легкомысленна?

Денни работал на публику, исполняя вычурные пируэты, – но выигрывали от этого не только зрители, но и он сам.

Артем всегда считал, что достичь цели можно, лишь идя напролом, не сворачивая, не меняясь, не останавливаясь. Если долбить как дятел в одну точку, быть несгибаемым и упорным, отрицать компромиссы – рано или поздно одержишь победу.

А оказалось…

Не существует прямых дорог. И счастье невозможно без компромиссов. Первым на вершину взбирается не самый сильный, а самый сообразительный. Тот, кто не побрезгует попросить о помощи, обогнет опасный участок или срежет путь. Тот, кто поставит конечную цель выше гордости, чьи принципы будут трансформироваться в соответствии с задачей. Паркур учит преодолевать препятствия. Но истинные препятствия не физические, а те, что находятся в твоей голове.

Осознание пришло быстро и болезненно, но благодаря ему Артем понял, что должен делать. Ему необходимо победить во что бы то ни стало, не обращая внимания на средства. И для этого есть лишь один способ – показать такое, чего не сможет показать Денни.

Три года назад, когда они с Данилой еще были достаточно близки, им в голову пришла идея придумать уникальный трюк. Задача казалась непосильной. Парни пересмотрели сотни видео известных трейсеров мира: что бы ни рождало их воображение, – все уже кем-то практиковалось. Они мучились несколько недель, прежде чем случайность не подсказала им, в каком направлении мыслить.

Тренировка в зале подходила к концу, кто-то из ребят уже ушел домой, но несколько человек еще отрабатывали. Свет сидел на скамейке, отдыхая перед очередным подходом к турнику, а Денни прыгал на маты с перил на втором уровне. При выполнении одного из элементов что-то пошло не так: друг то ли оступился, то ли оттолкнулся недостаточно сильно – прыжок получился смазанным. Акробатическая подготовка помогла Денни вовремя скорректировать падение и приземлиться хоть и неудачно, но не драматически. Свет вскочил с лавки и подбежал к лежащему на матах товарищу:

– Черт! Ты как? Кости целы?

– Ничего мне не сделается, – осторожно поднимаясь и потирая ушибленное место, процедил тот.

– Что это было? – Свет протянул руку, помогая приятелю встать и придирчиво оглядывая его на наличие повреждений.

– Сам не понял. – Денни поморщился – левое плечо ныло от удара.

– Не выбил?

– Вряд ли.

– Дай посмотрю.

– Отвали, – отмахнулся Данила. – Легкий ушиб.

– У меня на курсе один чувак рассказывал, как свалился с горных лыж, встал и откатал еще полчаса. А когда вернулся в номер и разделся, увидел, что у него половина тела синяя и в гематомах. Месяц двигаться не мог.

– Свет, как всегда, излучает оптимизм, – хохотнул Денни.

Артем хотел парировать, но осекся. В голову пришла совершенно идиотская мысль.

– Слушай, ты когда прыгнул, пируэт у тебя получился необычный.

Заметив странное выражение на его лице, Денни насторожился:

– И?..

– И я подумал, что нам надо не пытаться изобрести что-то новое – все равно ничего нового нет – а исказить уже существующее. Что, если мы выберем несколько элементов и попробуем их переделать?

Зрачки Денни расширились.

– Вот мы тормоза! Как сразу не доперли? Весь мировой спорт пестрит элементами, созданными в результате ошибок! Выполнялось одно, делалось неправильно – родилось новое. Это же элементарно!

Следующие пару недель парни занимались тем, что нарочно коверкали акробатические элементы. Это было весело, но безрезультатно: ни одна из «ошибок» не делала трюк красивее и не тянула на новый элемент. Свет уже всерьез подумывал о том, чтобы отступиться: ничего путнего не получалось. Однако однажды вечером перед началом очередной тренировки Денни заглянул в зал и с загадочной улыбкой подозвал приятеля. Когда Артем приблизился, Данила достал из кармана свернутый белый лист и победоносно помахал перед его носом.