Марина Серова - Алмазная лихорадка Страница 20

Я позавтракала в ресторане и, захватив с собой несколько бутербродов для Пряжкина, вернулась в купе. Капустин спал, отвернувшись лицом к стене. Пряжкин, увидев бутерброды, прослезился и принялся тут же жевать, прикрываясь из деликатности рукавом.

Чижов, ловко подтянувшись на локтях, с наслаждением рухнул на верхнюю полку и мечтательно объявил:

— Ну, вот теперь и я задам храпака!

Я заперла дверь купе и села у окна, любуясь горными пейзажами, особенно красивыми теперь, когда зелень хвои и гранитные изломы скал так контрастировали с белизной выпавшего снега.

Незаметно меня опять сморил сон, и некоторое время в нашем купе царила умиротворяющая тишина. Равномерный шум поезда был гармоническим дополнением этой тишины и не мог потревожить наш сон. А потом он неожиданно оборвался, и мы немедленно пробудились.

Хмурый и не вполне проснувшийся Капустин быстро сел и выглянул в окно.

— Что за черт, — хрипло сказал он. — Почему стоим?

Время давно уже перевалило за полдень. За окном было пасмурно. Поезд остановился среди высоких холмов, на склонах которых лежал щедро выпавший снег и росли молодые сосны. Через гряду холмов уходила к горизонту линия высоковольтки. Вокруг не было ни души.

— Ничего не понимаю! — рассердился Капустин.

Мы прислушались. Из коридора в непривычной тишине доносились звуки торопливых шагов и неразборчивые озабоченные голоса.

— Что-то, похоже, случилось, — пробормотал Чижов, свешиваясь с полки.

— Надеюсь, это «что-то» не имеет к нам никакого отношения! — пробурчал Капустин, невольно поглядывая в мою сторону.

По-видимому, он вообразил, что все неожиданности в пути происходят по моему недосмотру. Впрочем, это обычная реакция мужчин на сложности жизни. Обычай этот зародился, наверное, еще в те давние времена, когда появление женщины на корабле считалось плохой приметой. Мужественные бородатые мореходы не желали признавать, что большинство кораблекрушений происходит из-за непомерной гордыни капитана и беспробудного пьянства экипажа.

Впрочем, я тоже надеялась, что задержка в пути вызвана безобидными причинами, и, решив поскорее в этом убедиться, отправилась на поиски проводника.

Искать долго не пришлось — проводник сам шел навстречу в сопровождении начальника поезда — они стучались во все купе и произносили одну и ту же удивительную фразу:

— Господа! Аварийная остановка. Просьба немедленно освободить вагон!

При этих словах у Капустина вытянулось лицо.

— Позвольте, — возмутился он. — То есть как это выйти? Куда выйти? На улице снег, ветер… Почему мы не едем?

Начальник поезда, уставший от объяснений, смерил его злым взглядом и сухо пояснил:

— Из Коряжска пришла радиограмма — срочно эвакуировать всех пассажиров. Поступило сообщение, что в поезде заложена бомба. Ждем оперативную группу, — он не вытерпел и закончил почти криком: — И прошу проявлять сознательность! Мне, что ли, удовольствие здесь торчать?!

Мы были так поражены, что не стали больше задавать никаких вопросов. Железнодорожники пошли дальше, а мы закрылись в купе и устроили совещание.

— Какая бомба! — горячился Капустин. — Какой — то пьяный идиот шутки шутит, а меня в Сызрани ждут! — Тут он осекся и с испугом посмотрел на верхнюю полку, где лежал Пряжкин.

Тот не подавал никаких признаков жизни, и трудно было понять, принял ли он информацию о Сызрани к сведению.

— Бомба не бомба, — рассудительно заметил Чижов, — а ждать нечего. Пока они весь поезд не перетрясут, мы с этого места не сдвинемся. Ничего не поделаешь, судьба!

— Черт побери! В таком случае я останусь здесь! — заявил Капустин. — Это сколько же часов придется на шпалах простоять! Так и до воспаления легких недалеко.

— А вдруг действительно бомба? — подал голос Пряжкин. — Сейчас везде только и слышно — терроризм… Я уж лучше выйду…

— Я тебе выйду! — угрожающе прошипел Капустин. — Я тебя вперед ногами…

— Не надо ругаться, — мягко сказала я. — Вопрос ведь не в том, выходить или не выходить. Вопрос в том, уходить нам отсюда или нет.

Все с недоумением уставились на меня.

— Еще новости! — саркастически воскликнул Капустин. — Куда это мы должны уходить?!

Я не успела ответить — раздался нетерпеливый стук в дверь. Открыв ее, я увидела сердитого, красного как рак проводника.

— Вам особое приглашение? — начал он с места в карьер. — Сказано очистить — выполняйте!

Усталость сказывалась — мне ужасно захотелось ответить этому унтеру так, чтобы он запомнил мой ответ на всю оставшуюся жизнь. Но я сдержалась и даже одарила проводника очаровательной улыбкой.

— Конечно, мы выйдем… — проворковала я. — Только ответьте нам на один вопрос, — для убедительности я пошарила в кармане плаща и, достав оттуда две новенькие десятки, незаметно переложила их в карман железнодорожной тужурки. — На один маленький вопросик…

— Да я что ж, — заметно подобрев, пробормотал он. — Если, конечно, в наших силах…

Я разложила перед ним карту и попросила показать на ней место, где мы находимся. Он наклонился и, внимательно рассмотрев карту, уверенно ткнул пальцем.

— Огромное вам спасибо! — делая большие глаза, сказала я.

— Да не за что! — скромно сказал проводник и, помявшись, добавил: — А очистить все же придется… потому что в распоряжении…

— Очистим — не сомневайтесь. Через пять минут вы нас и не найдете!

Он благосклонно кивнул и пошел ругаться дальше.

Я опять заперла дверь и принялась изучать карту.

— Что вы там смотрите? — не выдержал Капустин. — Карты какие-то, условные стуки… Строите из себя Агату Кристи! Какая вам разница, где мы сейчас находимся?

Я пропустила его болтовню мимо ушей — оказываясь в безопасности, этот человек непременно делался чванлив и груб. Вдобавок он сразу немного глупел. Я уже поняла, что бороться тут бесполезно. Это была какая-то особенность его организма. И потом, я надеялась на скорые положительные перемены, потому что опасность была уже близко.

— Разница очень большая, — спокойно сказала я и придвинула к нему карту. — Вот посмотрите. Наш поезд стоит здесь. А вот, совсем рядом, — автомобильная трасса. Видите, на карте они почти впритык. Думаю, что до нее отсюда не больше получаса ходьбы даже по такой погоде.

— Ну и что? — высокомерно спросил он.

— Дело в том, — внушительно сказала я, стараясь произвести впечатление, — что, как я предполагаю, сообщение о бомбе поступило от наших конкурентов.

Капустин громко фыркнул:

— Бред!

Он посмотрел на Чижова, как бы приглашая его посмеяться над неудачной шуткой. Но тот нахмурился и, подсев ближе, заглянул в карту.

— Гм, действительно, — пробормотал он и посмотрел на часы. — Минут десять уже стоим…

— Ты что, тоже считаешь, что нам в поезд бомбу подложили?! — вспылил Капустин.

— Не бомбу подложили, — терпеливо сказал Чижов, — а под эту марку поезд тормознули. Сами они давно из Коряжска на машине выехали, а одного человечка там оставили, чтобы позвонил. Время примерное рассчитали…

— Я думаю, они будут здесь с минуты на минуту, — серьезно сказала я. — Вот вам и ответ на ваш вопрос — куда уходить. Подальше от поезда.

Капустин обвел нас растерянным взглядом.

— Вы что, и вправду так считаете? — несмело произнес он. — А почему нам не остаться здесь? Тут люди… Они не посмеют…

— Еще как посмеют, Витальич, — решительно возразил Чижов. — Никто и не пикнет. А они — на трассу, и ищи ветра в поле! Оперативники еще когда прибудут!

— А к тому же, — напомнила я, — если мы с ними затеем тут разборку и в дело вмешается милиция, рано или поздно ваш багаж неминуемо подвергнется проверке. Куда ни кинь…

Капустин внезапно побледнел. Во взгляде его появилось кроткое и покорное выражение.

— Тогда пойдемте, — сказал он, вставая. — Только… — Он не договорил, махнул рукой, вытащил из-под сиденья кейс и вышел из купе.

На заснеженной насыпи возле железнодорожного полотна собрались уже почти все пассажиры. Все были раздражены и напуганы. Мужчины ругались. Где-то плакал ребенок. Начальник поезда, багровый как свекла, срывал голос, в сотый раз объясняя, что это не его штучки и он сам страдает не меньше других.

— В какой стороне шоссе? — деловито спросил Чижов.

Я осмотрелась. В расселине между двумя холмами метрах в двухстах от места, где мы стояли, по неглубокому снегу двигалась цепочка людей. Они шли как раз со стороны автотрассы. Я махнула в их сторону рукой.

— Во-он в той, — сказала я Чижову. — Откуда сейчас тащатся наши друзья.

— Эх, черт! — вырвалось у него. — Витальич, отрываться надо!

Капустин тоскливо оглядел заснеженные холмы.

— Ну куда? Куда мы пойдем?! — плачущим голосом воскликнул он.