Андрей Воронин - Инструктор спецназа ГРУ Страница 21

- Да не туда, придурок, - сказал наблюдавший за ним Ковалев. - От себя, от себя ее толкай. Да там, наверное, закрыто, стучать надо.

Губин толкнул дверь от себя, и та неожиданно легко открылась.

- Ни хрена не закрыто, - удивился он. - Заходи.

В магазине было темно, тихо, и пахло чем-то незнакомым. Запах был сухой и немного пыльный. Пахло книгами, но сержанты этого не знали. В противоположном конце помещения из открытой двери падал на пол прямоугольник тусклого электрического света.

- Хозяин! - зычно, с привычной властной интонацией позвал Ковалев. - Есть тут кто живой? Отзовись! Милиция!

- Спит он, что ли? - немного обескураженно спросил Губин, когда Ковалеву никто не ответил.

- Разбудим, - пообещал Ковалев и, уверенно стуча сапогами, направился в подсобку.

На пороге подсобки он остановился так резко, что шедший следом Губин ткнулся носом в его портупею.

- Трах-тарарах, - сказал Ковалев. -И трах, и тарарах.

- Чего там, Паш, а? - полюбопытствовал Губин, выглядывая из-за его плеча.

Он служил в столичной милиции недавно и еще никогда не видел "живого" трупа, поэтому представшая перед ним картина произвела неизгладимое впечатление. Хозяин лавки, которого они с Ковалевым должны были слегка поучить уму-разуму, лежал на полу подсобки в луже воды, вытекшей из опрокинутого электрического самовара, а лицо его наполовину залила темно-красная жидкость, которую легко можно было принять за кровь.

Губин издал неопределенный звук. Ковалев, не оборачиваясь, сказал:

- Заблюешь пол - языком заставлю вылизывать. Осмотри помещение.

Угроза возымела благотворное действие. С трудом загнав на место подкатившее к горлу содержимое желудка, Губин зажег карманный фонарь и обошел темный торговый зал. Спрятаться здесь было негде, и сержант очень быстро убедился, что в магазине, кроме них и трупа, никого нет.

После этого он заставил себя снова подойти к дверям подсобки. Стараясь не смотреть на труп, Губин сказал:

- Никого. Кровищи-то, а? Как из кабана.

- Хренищи, - ответил Ковалев, сидевший на корточках над трупом. - Варенье это. Вишневое вроде. Чай он тут пил. Н-да. Через этого привет уже не передашь.

-Чего же делать-то теперь? Теплый еще совсем, - сообщил он. прикоснувшись к руке покойника, и брезгливо отер пальцы о штанину. - И вода еще не остыла. Пяти минут, наверное, не прошло, как он копыта отбросил.

- Кто ж его так, интересно?

- Погоди... Ты говоришь, видел кого-то?

-Где?

- В Караганде! В машине, в "москвиче". Пошли, посмотрим.

Он первым бросился к выходу, на ходу вынимая из кобуры пистолет. Губин поспешил за ним, напоследок окинув труп испуганным взглядом.

В "москвиче", конечно же, никого не оказалось.

- Дерьмо, - сплюнул под ноги Ковалев, пряча фонарик в карман. - Станет он тебя дожидаться...

- Что же он - машину бросил?

- Да не было тут никого, - отмахнулся Ковалев, - показалось тебе. Ушел он, педрила, перед самым нашим приездом ушел. Если бы он в машине сидел, когда мы подъехали, он бы, пока мы там топтались, сто раз успел уехать. Какой ему интерес машину свою здесь бросать? Машина - она как паспорт, по ней человека в два счета найти можно. Что он. больной?

Они подошли к своей машине, и Ковалев взял из салона телефон. Тихо матерясь, когда палец попадал не на те кнопки, набрал номер Рябцева. Капитан ответил сразу.

-Ты, Ковалев? Ну, что там у вас?

-Старик-то задницу прищурил, Сергеич.

- То есть как... Да что ж вы, волки, делаете! Я же просил аккуратно!

- Ты не понял, Сергеич. Его без нас кто-то замочил. Не поспели мы чуток. Еще тепленький.

- А это точно мокруха? Может, у него просто сердце отказало? Старый ведь он был.

- Я, конечно, не доктор, Сергеич, да и дырок в нем вроде нету, но я этих жмуров столько перевидал - и старых, и всяких... По-моему, шею ему свернули. Голова так повернута, как у людей не бывает. Чистая работа, между прочим. Наверное, и пикнуть не успел.

- Поня-а-атно, - протянул капитан. - Вы вот что, ребята. Запритесь-ка внутри и ждите моего звонка. Мне тут посоветоваться надо, что нам с этим жмуриком делать. Да не трогайте там ничего, обломы тамбовские!

Заперевшись в магазине, они перекурили, стряхивая пепел в пустой спичечный коробок, обнаружившийся в кармане предусмотрительного Ковалева. Держа сигарету по-солдатски, огоньком в ладонь, чтобы не заметили с улицы, Ковалев поучал все еще дрожавшего мелкой дрожью Губина:

- Ты запомни, Колян, на них нельзя, как на людей, смотреть. Не человек это уже, понял, а кусок мяса - говядины там или, скажем, свинины. Ты курицу дохлую, ощипанную, в кулинарии покупаешь - на пол ведь не блюешь? Вот и здесь то же самое. Мясо на прилавке - это тоже труп, ;причем расчлененный, да так, как ни одному Джеку-Потрошителю не снилось. Коровий только. А тут - человеческий. Ну и какая разница? Жмурик - он и есть жмурик. Ты это, Колян, прочувствуй, без этого в нашей работе нельзя.

Его разглагольствования прервал писк телефона. Торопливо раздавив бычок в спичечном коробке, Ковалев прижал трубку к уху. Выслушав инструкции, он ухмыльнулся.

- Понял, Сергеич, все понял. Нет, не перепутаю. Вот так, значит, наверху решили... Знаю, что не мое дело. Все, понял, приступаем, да. Отбой.

Ковалев посмотрел на часы. Было без чего-то одиннадцать - время детское, Впереди ждала куча работы, но часов до двух вполне можно было управиться и снова махнуть на Казанский - помириться с Зойкой, а если та все еще не в настроении или ее вообще не окажется на месте, то можно будет поговорить с кем-нибудь из ее коллег, кто почище. В общем, все понемногу входило в колею, надо было только разделаться с поручением Рябцева.

Осторожно, стараясь как можно меньше наследить, сержанты взяли, что было велено, после чего многоопытный Ковалев выключил свет в подсобке концом дубинки, и, светя себе фонариком, вышли из магазина. Сев в машину, они покинули тихую улочку с односторонним движением и через несколько минут милицейская "девятка" уже пересекала Крымский мост в сплошном потоке автомобилей, лаково блестевших в свете уличных фонарей. Съехав с моста, Губин лихо развернулся посреди проезжей части и остановил машину позади припаркованного рядом с подземным переходом красного "ситроена".

Ковалев вышел из машины и подошел к "ситроену". Дверца справа от водителя открылась, и сержант поспешно нырнул в салон. Губин закурил, выбросив спичку в приоткрытое окошко, и стал лениво глазеть по сторонам, дожидаясь возвращения напарника. Смотреть было особенно не на что: слева, через дорогу, темнел за высокой чугунной оградой какой-то парк, а справа, в отдалении, громоздилась застекленная глыба выставочного зала, все пространство перед которым занимали решетчатые конструкции, на которых в дневное время художники развешивали свою мазню. Губин никогда не бывал здесь раньше, но понаслышке знал, что это место принято называть вернисажем. "На вернисаже как-то раз случайно встретила я вас..." Это здесь, что ли, она его встретила? Что-то непохоже...

Сержант поудобнее устроился на сиденье, от нечего делать немного поиграл педалями. Ковалев все не шел. Губин вдруг представил, как старик лежит там в темноте со сломанной шеей и вишневое варенье густеет вокруг открытого глаза...

Его передернуло, и пепел с сигареты упал на колени. Вот ведь дрянь какая. А Ковалеву хоть бы что. Железный мужик!

К своему опытному напарнику Губин относился с большим уважением. Как же, десять лет в милиции, от одних его рассказов в дрожь бросает, а ему все трын-трава. И при этом не задается, не корчит из себя начальника, как некоторые.

И заработать дает, между прочим. Ну, за это, положим, спасибо капитану, но и капитан не про все знает. Да и незачем ему про все знать, он сам всегда говорит: меньше знаешь - дольше проживешь. Он свой процент с навара имеет, вот ему и хорошо. И ему хорошо, и всем хорошо. Нет, за Ковалева надо держаться, за ним не пропадешь. Взять хотя бы Зойку. Да сам он, Губин, к ней и подойти бы побоялся, уж больно красивая, ноги прямо от зубов, да и все прочее... Он-то, дурак, решил сперва, что это актриса какая-нибудь или фотомодель, а Паша без лишних разговоров: садись, мол, Зойка, покатаемся.

В тот первый раз покатались они очень даже неплохо, Коле Губину тоже перепало, да и потом Ковалев его не забывал.

Думать про Зойку было приятнее, чем про мертвого старика, и Губин даже заерзал от удовольствия, но тут дверца "ситроена" снова открылась, и появился Ковалев. На ходу засовывая что-то в карман галифе, перебежал к своей машине и плюхнулся на сиденье рядом с напарником. "Ситроен" оторвался от бровки и укатил.

- Ну, Колян, поехали, - скомандовал Ковалев, усаживаясь поглубже и забрасывая мокрую фуражку на заднее сиденье. - Давай пока прямо, а потом я покажу. Рули, рули. Знакомься с географией.

Ехать пришлось довольно долго. Губин совершенно запутался в поворотах и проездах и вскоре уже не пытался сообразить, где они находятся, во всем положившись на напарника, который командовал, куда свернуть и где притормозить. Наконец Ковалев велел остановить машину.