Дональд Уэстлейк - Пижона – в расход Страница 21

– Зачем нам сюда? – прошептала она.

Но времени на объяснения не оставалось. Я только покачал головой, призывая Хло не потеряться и не задавать никаких вопросов.

Перед нами была закрытая дверь. Я толкнул ее и с опаской вошел в необитаемую комнату, заставленную карточными столами, сплошь усыпанную картами. Складные стулья были отодвинуты, как будто люди, сидевшие на них, в спешке вскочили и покинули помещение. За широкой дверью виднелся поперечный коридор, из которого доносился приглушенный гвалт. Однако в поле зрения никто не появлялся.

Я шагнул вперед. Поднявшись на цыпочки, выглянул из-за угла и увидел справа горстку людей, сгрудившихся у подножия лестницы. Одни смотрели вверх, другие – в сторону парадной двери, которая была распахнута настежь. Никаких криков откуда-либо больше не слышалось. Грандиозная супруга мистера Гросса ярко выделялась в группе гостей, будучи на голову выше всех остальных. Виду нее был немного обиженный.

Я отступил обратно в игровой зал и шепнул Хло – Мы пробьемся сквозь эту толпу, потом выскочим из дома и побежим прямо по аллее к нашей машине. Она все там же?

– Да.

– Ори и размахивай пистолетом, это поможет нам расчистить путь.

Хло кивнула. Она была взволнованна, полна решимости и очень похожа на студентку высшего училища музыки и изящных искусств. Можно было подумать, что я посылаю ее на сходку коммунистов, арест сатанинской секты или захват курильни опиума, а то и на поиски египетского зала библиотеки на Пятой авеню.

– Приготовься, – шепнул я, и сам чувствуя себя как инспектор Роберт Митчем. Пришлось подавить желание сверить часы.

Мы стояли на пороге, будто летающие лыжники на площадке трамплина. Я поднял руки с зажатым в них пистолетом и заорал:

– Пошли!

С криками «Йех! Йех! Йех!» мы выскочили из-за угла, при этом я дал для острастки малость помахать руками, отягощенными огнестрельным оружием. За спиной, будто дух – предвестник смерти, верещала Хло.

Картежники немало позабавили нас своими бледными испуганными физиономиями, после чего бросились врассыпную, как скелеты в театре теней Диснея. Путь к двери был свободен, и мы бросились вон.

И тут на пороге возникли фигуры Траска и Слейда, заслонившие собой дверной проем. Черные костюмы, черные пальто, черные пистолеты в руках, мрачные ухмылки на мордах. Черная угроза.

Даже пожелай я остановиться, мне бы это не удалось. Пригнувшись, я втянул голову в плечи и несся вперед.

Я врезался плечами прямо в их животы. Левое глухо ударило в брюхо Траска или Слейда, а правое въехало под дых Слейду или Траску. Я услышал стерео-у-у-у-у-ф-ф-ф! а потом очутился за дверью, и плечи мои более не встречали сопротивления. Я мчался, падая на бегу и отчаянно пытаясь восстановить связи между ногами и их родным туловищем.

Какое-то короткое бесконечное мгновение я бежал, утратив всякое равновесие. Ноги все топали и топали, силясь догнать основную массу меня, и я был уверен, что пропашу носом двадцатифутовую борозду в гравии аллеи.

Одновременно я пытался взять себя в руки да еще норовил проскочить между машинами, стоявшими перед домом мистера Гросса, поскольку не имел никакого желания влететь в одну из них на той скорости, с которой перемещался и которую впоследствии оценил в одно и девять десятых числа Маха.

Я слышал много криков и много шума, доносившегося сзади А когда миновал последнюю из стоящих машин, глазам моим открылась пустая освещенная аллея и долгожданная брешь в изгороди, ведущая на улицу. То паря, то пикируя, я несся к ней, потом мимо нее, потом прочь от нее...

К сожалению, мне не удалось сделать совершенно необходимый правый поворот. Я продолжал движение по дуге большой окружности. Таким образом смог бы повернуть направо только где-нибудь в окрестностях Монтоук-Пойнт, да и вообще не знаю, куда бы меня унесло, кабы не изгородь на противоположной стороне улицы.

Унесло меня не дальше этой изгороди. Ш-ш-ш-хрясь! Я едва успел поднять руки, защищая голову, и тут изгородь остановила меня, как набитые хлопком ящики останавливают пули при баллистических экспертизах. Я видел это в кино.

Секунду или две я отдувался, повиснув на изгороди, потом кто-то ухватил меня за ворот куртки, и я услышал истошно-настойчивый призыв Хло.

– Пошли! Пошли!

Я пошел. Выбрался из кустов и двинулся прочь. Стрельбы не было вовсе, ни один из преследователей еще не добежал до мостовой, но я услышал, как во дворе заводят мотор машины, а это значило, что Траск и Слейд опять налаживают погоню. И теперь, надо думать, погоня будет азартнее, чем прежде.

Мы понеслись по дороге, миновали тускло освещенный перекресток и нырнули в милый сердцу мрак за ним. Я уже успел снова возглавить отступление – благодаря длинным ногам и полному отсутствию рыцарских достоинств – и поэтому оказался в машине первым. Я влез в нее через дверцу водителя и стал протискиваться на пассажирское сиденье мимо руля, за что он ощутимо саданул меня по ребрам.

Хло ворвалась в кабину по моим стопам, захлопнула дверцу и вонзила ключ в замок зажигания. Оглянувшись, я увидел четыре точечки фар – машины выруливали с подъездной ал леи дома мистера Гросса. Мчались они, понятное дело, на полном ходу.

– Быстрее! – крикнул я.

Но машина уже рванула вперед, и я крепко приложился затылком к спинке сиденья, а вдобавок прикусил язык.

– Пусть только попробуют догнать! – воскликнула Хло и склонилась к рулю. На губах ее играла азартная улыбка, Хло смотрела вперед горящими глазами автомобильного маньяка.

Я зажмурился и принялся ждать самого худшего.

– Я от них оторвалась, – не без гордости сообщила Хло.

Это были первые слова, произнесенные в нашей компании за десять минут или больше. Я бы не сказал, что прошедшие минуты молчания были полны тишины.

Куда там! Скрип покрышек и визг тормозов с лихвой возместили нам недостаток тем для разговора.

Все эти десять минут я просидел с закрытыми глазами. Надеюсь, вы заметили, что я всегда признавал свою трусость. Но все равно зримо представлял себе, как мы с ревом несемся по маленьким городкам Лонг-Айленда на грузном черном «паккарде» 1938 года выпуска по темным ночным улочкам, под испуганными взглядами туземных жителей, которые с разинутыми ртами высовывались из окон своих домов. Ну прямо сцена из боевика Кэрола Рида. Я дал такую волю воображению, что теперь, когда наконец снова открыл глаза, был удивлен, увидев мир цветным, а не черно-белым.

– Куда теперь? – спросила Хло.

– Обратно в город, – ответил я. У меня все-таки хватило ума додуматься до этого за все то время, что я просидел, зажмурившись, в самом сердце визжащей и трясущейся вселенной, – Надо найти полицейского по имени Патрик Махоуни.

– Наверное, это нетрудно, – ответила Хло. – Сомневаюсь, чтобы в управлении было больше полусотни этих Патриков Махоуни.

– Я должен найти своего.

– Зачем?

Ответить было не так-то просто. Сначала требовалось рассказать ей все, что я говорил мистеру Гроссу и что мистер Гросс говорил мне. Покончив с этим, я добавил:

– Я смотрю на это дело так: мне необходимо доказать, что я не стучал в полицию и не убивал мистера Агриколу. Если докажу, что не стучал, это поможет мне доказать, что и не убивал.

– Возможно, – с большим сомнением проговорила Хло.

– Что-нибудь не так? – спросил я.

– Все это звучит слишком запутанно. Ты не знаешь никого из этих людей, не знаком с действительным положением дел, да и вообще. Если ты не стучал в полицию, стало быть, это делал кто-то другой. Если ты не убил мистера Агриколу, значит, это тоже сделал кто-то другой. Может, это был один и тот же кто-то, а может, и нет. Главное состоит в том, что ты не знаешь, кто эти люди, что они делают и чего добиваются. Возможно, ты для них просто нечто побочное, мелкая сошка в каком-то большом деле.

– Вот я и занимаюсь тем, что узнаю все это, – ответил я. – Что мне еще остается? Продвигаюсь от одного человека к другому, от события к событию, в надежде когда-нибудь понять, что же творится, а тогда уже и поправить дело, после чего смогу вернуться в бар и все забыть.

– Ты так полагаешь? – спросила Хло, бросив на меня взгляд, и опять уставилась на дорогу.

Я не уразумел, что она имела в виду, поэтому переспросил.

– Что я «так полагаю»?

– Когда все это останется позади, когда тебе, возможно, даже удастся уладить дело к твоему удовлетворению, неужели ты удовольствуешься тем, что опять заживешь как встарь?

– Ох-хо... – ответил я. – Могу спорить на конфету, что да.

«Удовольствуюсь» – не то слово. Коровы, которых рисуют на банках с сухим молоком, – больные неврастеники по сравнению с тем человеком, каким я стану, когда все это кончится.

Хло передернула плечами.

– Ну, если ты так считаешь...

– Я это знаю, – сказал я, озираясь по сторонам. – Где мы?

– Точно не скажу. Где-то на Лонг-Айленде.

– Это я и без тебя знаю.