Колесницы судьбы - Анна и Сергей Литвиновы Страница 21

«Вряд ли кто будет с тобой чаи распивать».

«Института больше не будет».

«Ты, Петя, теперь развернешься вовсю».

«Место расчищено, вам троим есть где развернуться».

Данилов отправился спать в одиночестве, а она долго бродила по огромной, неуютной и требующей ремонта родительской квартире и намечала в уме, что теперь делать.

Самым очевидным представлялось – попытаться найти всех четверых: Акимова, Огнёву, Хвата, Ставроева.

Каждому из них не было в девяносто третьем году и пятидесяти, ни один из них в ее памяти не классифицировался как «старый». Значит, сейчас им точно меньше восьми десятков. Возраст изрядный, но по нынешним временам долголетия довольно бодрый. Значит, люди эти что-то смогут Варе рассказать.

Следственно, надо их найти. Хоть кого-то отыскать.

Но почти тридцать лет минуло! Целая жизнь! Сколько в ней всего произошло! Столько переменилось!

Да живы ли они?

Наутро Варя принялась искать в Интернете следы всех четырех: Акимова, Ставроева, Хвата, Огнёвой.

Самым простым и очевидным было задать фамилии в поисковиках. Акимовых, понятно, в России много; но вот Хваты и Ставроевы, наверное, в Сети гости нечастые. Да и Огнёвых вряд ли избыток.

Ставровых (без «е») во Всемирной паутине нашлось множество – и в «Телеграме», и в «Одноклассниках», и в Википедии: георгиевские кавалеры, майоры, даже эмигрантский поэт и прозаик Перикл Ставров. И среди режиссеров один значился. И фирма с таким названием имелась в Екатеринбурге, занималась распилом и кромлением (что бы это значило?).

А вот с Е, СтавроЕв – вовсе не нашлось ни единого человека.

Ладно, оставим пока. Поищем других.

Валерий Хват отыскался один-единственный. Он окончил в восемьдесят втором году некое ВИТУ, или ЛВВИСКУ, – то есть (Варя полюбопытствовала в поисковике) Ленинградский военный инженерно-технический университет.

Вроде подходил и по возрасту, и по профессии. Правда, учился он в ленинградском вузе на строительном факультете, а сейчас проживал далеко от столицы, в городе Демидове (райцентр в Смоленской области, население шесть тысяч человек).

Но какие только фортели не выкидывает судьба, особенно в последние тридцать лет! Куда только людей не забрасывает! Кто знает: может, тот самый?

Варя немедленно написала Хвату – почти правду: я, дескать, разыскиваю сослуживцев своего отца, и далее вопрос из жизни: работал ли тот на подмосковной станции Первушино в некоем ИППИ?

В ожидании ответа стала шерстить Сеть дальше.

Петров Акимовых, как ожидалось, нашлось немало: виолончелист, каскадер, предприниматель из Челябинска… Чувак из Магнитогорска тридцати семи лет, с закрытым профилем… Но тоже никого, кто подошел бы под нужные критерии.

И Хват, и Акимов в 1993-м, кажется, подполковниками были. А до сего звания минимум к тридцати пяти дослуживаются!

Значит, им скорее шестьдесят пять плюс. Вряд ли столь почтенные особы в Интернете светиться будут! У них вся жизнь в стороне от Всемирной паутины прошла, кто на старости лет начнет ее осваивать? Разве что совсем продвинутые.

На Огнёву у Кононовой совсем не было надежды. Женские фамилии штука вовсе ненадежная. Дамы с каждым браком ее меняют.

Вдобавок насчет редкости фамилии Варя явно обмишурилась. Огнёвых оказалось преогромное количество! Без преувеличения – сотни! И даже с именем Ольга множество. Только в «Одноклассниках» Огнёвых Ольг отыскалось 758 человек!

Кононова взялась сортировать. Если тридцать лет назад дама работала, ей сейчас никак не меньше пятидесяти. Задала ограничение 50+ – и все равно получилось 335 человек в «Одноклассниках»! И во «ВКонтакте» – 197!

Ничего себе! А ведь есть и другие соцсети! Например, всемирная «Книга Лиц». Или «Полиграм».

А может, искомая Ольга Огнёва вовсе не потрудилась нигде зарегистрироваться, и искать ее надо по перепискам, в мессенджерах.

И как теперь быть?! Тупо просматривать все аккаунты подряд? Хорошо, если вдруг на аватарке окажется знакомое лицо! Так ведь сколько народу свои истинные лики скрывает – особенно те особы, кто в возрасте. Да и любая физиономия за тридцать истекших лет могла драматически, неузнаваемо измениться!

Нет, требовалось найти факторы, чтобы отсеять лишних.

Например, вспомнить об искомой гражданке Огнёвой нечто, что ее от однофамилиц отличало.

Блямкнуло уведомление: новое письмо в соцсети. Быстро откликнулся гражданин Хват! Возможно, привлек его Варин аватар. Там она – юная, красивая, веселая – позирует в летнем сарафане со смелым декольте на борту катера на фоне Манхэттена: Данилов щелкнул ее девять лет назад в первый (и пока последний) их совместный мини-отпуск. Не считать ведь за отдых задание, которое они под прикрытием выполняли на заброшенной южной турбазе, когда внедрялись в секту «древлян»![7]

Однако Хват из города Демидова не стал виртуально клеиться к прекрасной незнакомке: сухо известил, что, к сожалению, искомым лицом быть не может. Ни в каком ИППИ он никогда не служил и на станции Первушино не бывал.

Оставалось сосредоточиться на полчищах Огнёвых. Что-то бы вспомнить о той самой милой Оленьке! Или Данилова в очередной раз привлечь?

Но сколько можно при каждом случае к нему бегать!

Может, ей самой удастся себя в транс ввести? Провести с собою сеанс самогипноза?

Кажется, пару раз сослуживцы отца у них дома бывали – в том числе и женщины. За столом сидели, выпивали, закусывали, разговаривали. Наверное, та самая Огнёва была среди них – коль скоро она опекала Варю и бабушку на поминках.

Кононова встала из-за отцовского рабочего стола, размялась, перешла в гостиную. Собирались они здесь: отец раскладывал стол из румынского гарнитура, притаскивал дополнительные стулья и кресла из кабинета и из Вариной комнаты. Мама стелила кипенно-белую твердую скатерть, они с бабушкой расставляли тарелки из парадного сервиза, раскладывали столовое серебро.

Гостиная с тех пор мало переменилось, разве что обои они с бабушкой переклеили и повесили два больших фотографических портрета папы и мамы. А она потом прибавила к ним бабушку.

Когда сходились гости, Варя, если была дома, сидела ушки на макушке: вдруг у взрослых промелькнет что-нибудь интересное, запретное про работу или про любовь. Но мама, отец и его приближенные были людьми тренированными в смысле секретности и никаких тайн в разговоре не выдавали. Поэтому Варе скоро надоедало торчать за общим столом, и она уходила к себе в комнату учить уроки, слушать маг или книжку читать.

Но что-то мелькало, не могло не мелькать! Тем более что (казалось Варе сейчас) она хорошо помнила Огнёву: крупные пластиковые клипсы и прическа по моде тех времен – с химзавивкой, открытыми висками и ушами. Широкие платья или сарафаны с акцентированными плечами, громкий смех и безапелляционные суждения – такой она помнилась, Оленька Огнёва. И, кажется, девушка имела успех среди мужчин – все (кроме папы) так и стремились ей услужить. Только для отца не существовало никого, кроме его Леночки, то есть мамы. Да ведь мамочка и самой молодой среди всех была, к моменту гибели всего тридцать три.

А как мама на Огнёву смотрела? Не ревновала? Не завидовала? Вспомнились вдруг снисходительно-покровительственные взгляды, которые мама на Оленьку бросала, хотя та была явно ее старше. Но почему и за что?

Как и на «сеансах» с Даниловым, Варя уселась на кожаный диван, ноги уложила на пуфик, прикрыла их пледом, откинулась на спинку.

Постаралась мысленно отъехать в прошлое, побывать на одном из «сабантуев» с участием отца и его подчиненных – да, папа называл те сборища на восточный лад. Вызвать в памяти Ольгу Огнёву: как та говорит, жестикулирует, смеется. Вспомнить ее реплики: что она рассказывает? Как отвечает на реплики собеседников?

И сразу вспыхнула картинка.

Тридцать лет назад: сентябрь 1992 года

Наверное, последние годы существования ИППИ (и одновременно первые годы новой России). Девяносто второй? Начало девяносто третьего? На столе – бутылки с водкой «Распутин», гора жареных куриных окорочков, яркого химического цвета безалкогольные напитки в графинах: просто добавь воды!

И вот реплика Огнёвой – Варя услышала ее, будто та произнесла ее прямо под ухом, довольно возмущенно, в ответ на чей-то вопрос:

– Нет, не дают моим родителям автоматом гражданство, только вид на жительство! Формально они там числятся иностранцами!

В ответ голос кого-то из мужчин (Хвата? Акимова? Ставроева?):

– Пусть возвращаются, Россия всех принимает.

И новый сердитый выплеск со стороны Ольги:

– Не хотят они в Россию ехать! У них там квартира, дача. Работа, наконец! Налаженный быт. С какой стати?

– А ты сама? – вопрошает дамочку кто-то из мужчин