Мария Жукова-Гладкова - Места без поцелуев Страница 22

Потом на сцене появлялись родители или братья и сестры. Иногда кто-то из родственников, даже друзей семьи. Куприянов показал себя великолепным отцом, он сумел доказать Юле, что всегда любил ее, хотел с нею видеться и никогда не собирался ее бросать. Легко поддающаяся чужому влиянию Юля решила, что во всем виновата мать, представившая в черном свете такого хорошего человека, фактически заставившая его уйти из дома. В результате чего Юля и попала в секту к нехорошим людям.

Какое-то время Юля жила вместе с отцом и его новой семьей, где все сдували с нее пылинки, потом Куприянов сумел накопить денег на однокомнатную квартиру, куда и перевез дочь. И он, и его вторая жена регулярно общались с Юлей, и девушка знала, что в любой момент может обратиться к ним за помощью.

История с Юлей закончилась вполне благополучно, но вот Куприянову уже два года приходилось отдавать должок.

Ребятам Кильдеева за один день, естественно, не удалось собрать всю информацию, но и полученного было достаточно для того, чтобы пригласить Сергея Викторовича на задушевную беседу.

– Зачем он все-таки ездил в Москву?

– На выставку оборудования, – подтвердил Игорь. – Действительно, на нее. Они с Окороком хотят какую-то новую линию покупать. То ли колбасную, то ли сосисочную.

– А деньги откуда?

Игорь успел выяснить, что Окорок уже имеет предварительную договоренность со швейцарцами на получение кредита под закупку оборудования. Требовалось только найти то оборудование, которое он будет закупать, и представить расчеты. Как старый лис вышел на швейцарцев, оставалось пока загадкой. По идее, ему следовало действовать через «Купчинский кредит» или, по крайней мере, поставить в известность Туманова. Но ни Александров, ни Туманов ни про какие переговоры с иностранными банкирами и слыхом не слыхивали.

– Интересная история, – заметил Равиль. – И в одном купе с Куприяновым режут банкира из «Инвест-Девелопмент».

Игорь спросил у Равиля, как прошла встреча Лены с Верой Григорьевной. Кильдеев пересказал все, что услышал от девушки.

– Значит, Ленка считает, что эта тетка в деле не замешана?

– Не похоже. А вот Окорок наверняка глубоко завяз. Ведь не хотел, чтобы бывшая женушка кому-то показывала, что с ним знакома. Потом про Ленку у нее по телефону расспрашивал. Видимо, прощупывал почву – не видели ли они и не слышали ли чего в ту ночь в поезде?

– Но ты же знаешь, Ленка считает, что его уже привели мертвого, только облитого спиртным, – заметил Игорь.

Равиль пожал плечами. Лена тоже могла ошибиться. Мог и Куприянов постараться. Или люди Прокофия в Москве. Пока это все неясно.

– Но выяснять-то нам, – пробормотал Игорь.

– Значит, выясним.

Глава 8

Утром в понедельник Лена приехала в «Сапфир», перевела составленное в субботу Рысиным и Сидоровым письмо, и секретарша Туманова Алевтина Георгиевна сбросила его на факс фирмы «Уффе» в Копенгагене.

Туманов решил, что со звонком в Данию следует подождать примерно с час, дать потенциальным партнерам возможность оценить встречные предложения россиян, а потом уже и говорить. Может, датчане и сами прорежутся до истечения часа. Западные бизнесмены вообще всегда оперативно отвечают на поступающую информацию.

Лена сидела в кабинете Валентина Петровича с чашкой чая в руке. Он за своим столом пил кофе и рассказывал ей о том, что удалось выяснить Равилю с Игорем и их ребятам.

Выслушав шефа, Лена поинтересовалась, что он думает предпринять. Валентин Петрович пожал плечами. Он пока не решил. Сегодня парни займутся Куприяновым. Особо над ним работать не станут, вдруг он еще ментам потребуется – а тут следы от задушевной беседы. Но, как предполагал Туманов, применять особые меры и не понадобится – расколется сразу же. Далее – Окорок. На первый взгляд у него не имелось никаких контактов с Прокофием, но, может, он через Куприянова действовал? Пока трудно судить.

– А если он вообще не в курсе?

– Не в курсе чего? – уточнил Туманов.

Лена не исключала того, что Окорок вообще ничего не знал о куприяновских подвигах. Тот вполне мог орудовать за его спиной. А из вагона, когда звонил по Вериному телефону, он вызывал Романова как самую подходящую кандидатуру – чтобы выручил. Не людей же Прокофия на подмогу звать… Окорок же – его прямой начальник. А если Куприянов участвовал в убийстве Жировецкого – возможно, сам его совершил, – то как раз и следовало прикинуться невинной овечкой, и помощь Окорока оказалась весьма кстати.

Туманов молча пил кофе – размышлял. Лена встала, подошла к электрочайнику и подлила в свою чашку кипятку. Потом вопросительно посмотрела на шефа.

– Очень может быть… – медленно проговорил Валентин Петрович. – Ребята разберутся. Я также велел им серьезно заняться твоим бывшим милым и прошлым Жировецкого. А тебе, дорогая моя девочка, наверное, опять придется обратить свои взоры на Юханссона.

Лена скорчила гримаску. Ей очень не хотелось снова видеть этого мерзкого шведа, но работа есть работа.

– К нему, что ли, лететь?

Этого Туманов пока не знал. Решил, что сначала с датчанами надо разобраться. С ними поработать – а там видно будет. По идее, Юханссон на следующей неделе должен отслеживать поставку катанки Туманову, а следовательно, прилетит (или приплывет – Туманов не знал, каким способом тот будет добираться) в Таллин. Туда Лена и прокатится. Вроде как от фирмы, а заодно и к милому другу.

– Из него практически невозможно ничего вытянуть, – заметила Лена. – Молчит как партизан, даже пьяный и то язык на замке держит. Треплется, конечно, но на отвлеченные темы. Самый сложный мой клиент.

– Ладно, посмотрим, – проворчал Туманов.

Настроение у Валентина Петровича в это утро было отвратительное. Мало ему забот. Проблем, требовавших незамедлительного решения, всегда хватало, но тут они навалились прямо-таки лавиной.

Внезапно зазвонил телефон. Судя по звонку, то ли междугородный, то ли международный.

Валентин Петрович кивнул Лене. Та взяла трубку. Звонили из Дании.

Лена представилась, объяснила, что является переводчицей господина Туманова, который, к сожалению, по-датски не говорит. По-английски господин Туманов тоже, к сожалению, изъясниться не мог. Звонивший господин Эрлинг Петерсен был рад получить столь быстрый ответ от компании «Сапфир» и готов вылететь в Санкт-Петербург в среду, чтобы провести четверг и пятницу за столом переговоров, а в субботу вылететь обратно. Его будет сопровождать еще один сотрудник фирмы «Уффе». Из Дании прямо сейчас вышлют факс с указанием полных имен прилетающих гостей. Господин Петерсен просил позаботиться о гостинице. Лена заверила датчанина, что никаких проблем с гостиницей не возникнет, а в среду их встретят в аэропорту. Ответы же на вопросы, перечисленные в полученном из России факсе, Петерсен обещал подготовить в течение дня и к вечеру переслать в «Сапфир».

Лена положила трубку и посмотрела на Туманова.

– Тут, наверное, все будет в порядке, – сказал шеф. – Как доложил Рысин, Сидоров уже занимается этим вопросом. Ты подключишься на перевод. Если вечером факс придет на датском, его тебе кто-нибудь из ребят закинет домой. А завтра утром завезешь.

Лена кивнула.

– Я свободна на сегодня?

Туманов не успел ответить, потому что в приемной послышался шум и в кабинет Валентина Петровича ворвался раскрасневшийся Окорок со съехавшим на сторону галстуком, с растрепанными волосами, в общем – весь в мыле. Он начал орать на Туманова прямо с порога.

Из его монолога следовало: «быки» Валентина Петровича не имеют никакого права хватать его сотрудников и увозить в неизвестном направлении, а также грубо обращаться с ним самим, Костей Романовым. Ему не дали никаких объяснений и только оттолкнули на капот машины. Окорок навалился на него – и капот прогнулся, теперь придется или ремонтировать машину, или вообще покупать новую.

Услышав о причине негодования Романова, Туманов и Лена не смогли удержаться от смеха. Окорок же на несколько секунд замолчал, не понимая комичности ситуации. Потом снова заорал.

В дверь кабинета заглянули личные телохранители Туманова – Дима и Миша-Медведь, повсюду его сопровождающие. Валентин Петрович жестом дал им понять, что беспокоиться не следует. Туманов не сомневался: Окорок скоро успокоится, выпустит пар мужик, и они поговорят о делах по-человечески.

Когда в монологе Романова возникла пауза, Валентин Петрович спросил с самым невозмутимым видом:

– Чайку, Костя, или коньяку лучше?

– Что? – не понял Окорок.

– Чайку выпьешь, спрашиваю. Могу кофейку предложить. Коньяк есть. Водка. Пиво. Сядь в кресло, вон в то, самое большое, оно специально для тебя предназначено, так что его не постигнет участь капота. В общем, устраивайся поудобнее, потому что разговор предстоит долгий, обстоятельный, много вопросов накопилось. Если бы ты сам на огонек не заглянул, то я бы тебя все равно сегодня пригласил для беседы.