Мария Жукова-Гладкова - Места без поцелуев Страница 23

– Чайку выпьешь, спрашиваю. Могу кофейку предложить. Коньяк есть. Водка. Пиво. Сядь в кресло, вон в то, самое большое, оно специально для тебя предназначено, так что его не постигнет участь капота. В общем, устраивайся поудобнее, потому что разговор предстоит долгий, обстоятельный, много вопросов накопилось. Если бы ты сам на огонек не заглянул, то я бы тебя все равно сегодня пригласил для беседы.

Окорок молча плюхнулся в огромное, обтянутое кожей кресло, утер пот со лба, поправил галстук и тяжко вздохнул.

Лена вопросительно посмотрела на Туманова.

– Девочка, налей Константину Павловичу, чего он пожелает. И посиди с нами, составь компанию старикам.

Лена направилась к «стенке» и достала оттуда бутылку коньяка. Наполнила стакан и протянула Окороку. Затем пошла к кофеварке. Романов хлопнул коньяк, промокнул губы рукавом пиджака, поблагодарил Лену за кофе и стал отхлебывать его мелкими глотками.

Туманов ждал. Лена молча сидела в уголочке. Окорок, по всей вероятности, напряженно о чем-то размышлял.

Наконец Романов поднял глаза на Валентина Петровича и спросил, почему все-таки тумановские бойцы Сергея заграбастали.

– А ты не догадываешься?

– Догадывался бы – не спрашивал.

Туманов долго смотрел на Окорока. Под этим взглядом любому стало бы неуютно; даже Константину Павловичу, мужчине гигантских размеров, сделалось не по себе. Он заерзал в кресле, снова утер пот со лба и опять поправил галстук.

«Как кролик перед удавом», – подумала Лена, сама, точно мышка, сидевшая в уголке.

– Кто ваш контакт у Прокофия? – напрямую спросил Туманов. – Или вы непосредственно с ним общаетесь?

– Что?! – искренне удивился Окорок.

Константин Павлович сидел, выпучив глаза и глядя на Туманова так, будто тот сошел с ума.

– Я не самоубийца! – заявил наконец Окорок. – Я под твоей крышей сижу и знаю, что со мной случится, если я вдруг, не откупившись от тебя, стану работать с Прокофием.

– Но можно же втихую работать на Прокофия, оставаясь под моей крышей, – заметил Туманов.

Окорок с удивлением посмотрел на Валентина Петровича и проговорил:

– Ты, Валя, чего-то путаешь. Я скромный предприниматель и хочу спокойно заниматься своим делом – колбасами, сосисками, сардельками и прочим. Хочу, чтобы мне не мешали и дали спокойно работать. За свое спокойствие я плачу тебе процент из своей прибыли, причем немалый процент, насколько тебе известно. Ты же за этот процент должен обеспечивать мне нормальные условия для работы, решать за меня кое-какие проблемы. До сегодняшнего дня меня все в основном устраивало. И вот прямо сейчас пришли твои бойцы, заграбастали Серегу и увезли в неизвестном направлении. Хочу знать – почему?

Туманов с Леной переглянулись. Она молча пожала плечами, хотя в данный момент полагала, что Куприянов действовал за спиной Окорока, оставляя шефа в полном неведении относительно своей работы на Прокофия Васильевича.

– И, Валя, скажи мне на милость, почему ты сейчас вспомнил Прокофия? – продолжал Окорок. – Я, конечно, знаю, кто он такой. И знаю о разделе вами сфер влияния. Но я лично с ним ни разу в жизни не встречался и надеюсь, что и не сведет нас господь бог. Мне, родной, и тебя хватает, если откровенно. А в ваши дела лезть не хочется. Объясни мне, пожалуйста: что, собственно, происходит?

Туманов молчал несколько секунд. Потом очень внимательно посмотрел на Окорока и заговорил. Когда Константин Павлович узнал о том, что его коммерческий директор одновременно трудится и на господина Дмитриева, у него глаза округлились.

– Ты уверен? – спросил он, ошеломленный услышанным. – Но ведь у него нет доступа…

Валентин Петрович пояснил. Во-первых, Окорок и Куприянов работают в одном с ним, Тумановым, здании. Что-то можно увидеть, что-то услышать. Найти контакт с кем-то из тумановских сотрудников. Выяснением этих вопросов сейчас и занимались ребята из службы безопасности.

– Но, Валя, почему? Я, кажется, ему очень неплохо плачу, даже, наверное, больше бы дал, если… Но ведь вроде бы у него не возникало никаких крупных трат, долгов и…

Туманов усмехнулся. Он видел, что Окорок искренне удивлен и не понимает, почему Куприянов вдруг стал работать на Дмитриева.

– У него имеется должок, Костя. Только не такой, о котором ты думаешь.

Окорок ждал объяснений.

– Ты знаешь, что у Куприянова есть дочь?

Романов кивнул.

Валентин Петрович пояснил, что девочка несколько лет назад попала в секту к одному то ли китайцу, то ли корейцу. Прокофий Васильевич секту разогнал, но не только из благородных побуждений православного человека. За возвращение детей родителям Дмитриев потребовал с этих родителей соответствующую плату. С кого какую. Теперь стало известно, что он потребовал от Куприянова.

Окорок почесал в затылке, попросил еще кофе. Молча осушил чашку и поставил ее на стол.

– И он что, мужика убил по требованию Прокофия? – неожиданно спросил Романов.

Валентин Петрович нахмурился. Лена чуть вздрогнула. Оба лихорадочно думали.

– Он тебе признался, что убил? – спросил наконец Туманов.

– Нет, – покачал головой Окорок. – Но тогда – кто же еще? Не она же… – Он кивнул на Лену. – И не моя бывшая женушка. Вы уже, конечно, выяснили, что Верка – это моя предыдущая.

Туманов как раз собирался спросить у Окорока, почему тот ему раньше не сказал о своих прежних отношениях с Верой Григорьевной и почему подал ей знак на вокзале, чтобы та не показывала никому вида, что они знакомы.

– Из-за ментов, конечно, – ответил Окорок. – А потом, какой смысл мне, Валя, бежать к тебе и сообщать, что твоя Лена и этот труп ехали вместе с моей бывшей женой? Я сам удивился, увидев ее там.

Лене казалось, что Окорок говорит правду. Он действительно не знал о работе Куприянова на Прокофия Васильевича. Ему и в голову не пришло сказать Туманову про свои бывшие отношения с Верой, потому что не посчитал это важным. Лена внимательно следила за выражением лица Окорока. С ней хорошо поработали психологи, научившие определять: лжет человек или говорит правду.

Лена незаметно для Константина Павловича написала на листке: «не врет». Затем встала, подошла к Туманову и предложила подлить ему кофе. Шеф протянул ей чашку. Когда она поставила ее обратно на стол, то записка оказалась рядом с блюдцем с противоположной от Окорока стороны.

Туманов тут же прочел два слова, написанные Леной, и едва заметно кивнул ей.

– Ладно, Костя, – вздохнул он, – оставим эту тему. Мои ребята переговорят с твоим замом, вернее, теперь, наверное, уже бывшим замом. Думаю, что стоит нового кадра подыскивать. Убивал он, не убивал – это не наши проблемы, да и они меня, откровенно говоря, мало волнуют. Прирезали человека Прокофия, про которого я и слыхом не слыхивал…

– У них что, внутренние разборки? – перебил Окорок.

– Откуда мне знать? – пожал плечами Туманов. – Не забивай себе голову. А теперь скажи-ка мне лучше, что у тебя за тайные связи со швейцарцами появились?

Окорок был явно удивлен тем, что Туманов и об этом знает. Но понял, что нужно выкладывать все начистоту – иначе не поздоровится.

Романов признался: связей пока еще нет, но переписка ведется.

– Кто пишет? Что пишет?

Константин Павлович сам писал. По-немецки. Туманов может все посмотреть. Окороку нужны деньги под закупку нового оборудования. Он хочет расширяться. А это, как должен понять сам Туманов, принесет прибыль не только Константину Павловичу, но и Валентину Петровичу.

Туманова интересовало, почему Окорок не обратился за деньгами к нему лично. Ведь, насколько известно Окороку, у Туманова и банк имеется. Родион Николаевич его возглавляет. С ним Костя тоже знаком. Нашли бы резервы.

Окорок молчал.

– Ну, Костя? Я жду ответа.

Окорок наконец выложил все начистоту.

Он не хотел залезать в долги и быть обязанным Туманову. Валентин Петрович сам знает, что такое наши кредиты. Процент официальный, процент неофициальный, и так далее… Окорока больше устраивают условия швейцарцев, если они, конечно, дадут ему деньги. Они напрямую переводят средства производителю закупаемого оборудования. В Россию деньги не попадают, так что с ними никто не мухлюет. Окорок сам не любит ловчить и с радостью работал бы честно – если бы такое было возможно в этой стране. Но нельзя. Пока нельзя. Он надеется, что когда-нибудь ситуация изменится. Правда, ни Туманов, ни Романов до того времени не доживут. У нас везде крутится черный нал. Отмываются грязные деньги. Слава богу, уже кто-то начал тяготеть к легальному бизнесу. Вот, например, Валентин Петрович. Правильно. Поэтому Константину Павловичу лучше под его крышей. Он, по крайней мере, так считает. Романов попросил Лену налить еще коньяку.

Она встала, снова достала бутылку, плеснула янтарной жидкости в стакан Окорока и оставила бутылку на столе. Романов осушил стакан одним махом, снова приложил рукав к губам и продолжал: