Марина Крамер - Роскошная хищница, или Сожженные мосты Страница 22

– Что, не нравится? А девчонку заточкой по горлу – нравилось? Суки, прости, господи, – бормотал врач, ловко орудуя иглой и ватным тампоном. – Будь моя воля – не лечил бы я вас, уродов...

Это был последний раз, когда кто-то услышал от Жеки Хохла стон боли. С того самого дня он научился терпеть, как бы тяжело ни приходилось. И вот теперь, глянув на лежащую с закрытыми глазами Марину, он испытал почему-то почти физическую боль, разрывающую все внутри, боль, от которой хотелось орать во всю глотку. Молодая, красивая женщина, мать маленького ребенка, стояла одной ногой на той черте, за которой уже никогда ничего не будет... И не просто стояла – балансировала на цыпочках, то поднимаясь высоко на полупальцы, то вставая на всю ступню, и любое неосторожное слово или движение, просто колебание воздуха могло столкнуть ее ТУДА.

Отогнав от себя воспоминания и тяжелые мысли, Хохол поднялся, поправил сползшее с забинтованного плеча Марины одеяло, потом подошел к батарее, повернул регулятор, сделав повыше температуру.

– Я вылечу тебя, котенок. Слово мужика... Спи, моя девочка... – прошептал он, глядя на лежащую перед ним Коваль. – Спи, а я разберусь...

«Лексус» летел по дороге, отчаянно подрезая машины и сигналя недовольно тем, кто не хотел уступать дорогу.

– ...Твою мать, куда прешь, козел?! – орал Женька, пытаясь обрулить упирающийся «уазик», водитель которого ни в какую не желал пропускать вперед дорогую иномарку. – Да отвали ж ты с дороги, банка консервная!

Но тот не поддавался, и тогда Хохол решил проблему совсем банальным способом – вынул «макаров» и, опустив стекло со стороны пассажира, прострелил заднее колесо непокорного «уазика».

– Сука, опаздываю я, неужели непонятно?! – прокричал он в окно и надавил на газ, стремительно удаляясь от пострадавшего.

Вслед ему неслись проклятия, изрыгаемые хозяином раскорячившегося на обочине «уазика», но Хохол уже не обращал внимания, торопясь скорее добраться до «Рощи».

Там ждали. Вилли от скуки метал свой десантный нож в укрепленную на стене гаража доску, Данила и Аскер наблюдали, а в гараже, прямо на металлической лестнице, ведущей в смотровую яму, висел, прикованный наручниками к верхней ступеньке, молодой черноволосый парень. Его лицо напоминало кусок мяса, настолько было разбито, да и руки были вывернуты так, словно суставов у него вообще не имелось. Хохол выпрыгнул из джипа, вынул мятую пачку сигарет и закурил, с наслаждением затягиваясь.

– Ну, чего? – поинтересовался он у подошедшего Данила. – Как клиент?

– Молчит, как пристреленный.

– На это пусть не рассчитывает! – отрезал Женька, выпуская ноздрями дым и вглядываясь в полутемное помещение гаража. – Я его сам порежу, приготовлю на манер шашлыка.

Тут заржал Вилли – «шашлык» был его привилегией, от которой обычно все отказывались. Его потрясающее умение изуродовать человека до неузнаваемости и вытрясти нужную информацию в рекордно короткий срок славилось среди всей братвы.

– Жека, как хозяйка? – спросил он, в очередной раз всаживая нож в доску.

– Обошлось вроде. Пулю вынули, теперь дома отдыхает. Ты не разговаривал еще? – Хохол кивнул в сторону гаража, и Вилли отрицательно покачал головой.

– Тебя ждали. Пацаны вложили ему немного, чтоб не расслаблялся. Да он все равно не жилец, Жека, – позвоночник сломан и требуха отбита, здорово навернулся.

– Его мотоциклом сверху догнало, – отозвался Аскер. – Водилу на месте кончили, орал сильно, побоялись мимо поста ГАИ везти. А стрелок живучий оказался.

– Исправим, – буркнул Хохол, выбрасывая окурок. – Ну, пошли, пообщаемся.

Они вошли в гараж, и Хохол ткнул носком ботинка голову висящего парня. Тот застонал и попытался разлепить залитые кровью глаза.

– Водой облейте его, – велел Женька, и Аскер бегом направился к колонке.

Ледяной душ на свежем воздухе моментально привел пленника в чувство, он застонал еще громче и даже ухитрился выругаться на своем языке, за что сразу был наказан пинком в лицо.

– Поговори у меня! Я по-вашему не понимаю – русский я! Давай, урод, выкладывай, чьи вы и откуда. Ну?! – Хохол нагнулся и рывком задрал голову парня кверху. Тот заорал нечеловечески:

– Не надо... я скажу!..

– Так говори, не затягивай, не люблю ждать! – подстегнул Хохол. – Кто послал?

– А-Ашот... – пробормотал пленник, облизывая губы.

– Не новость. А навел кто? Кто сказал, что Наковальня сегодня поедет на кладбище?

– Не-не знаю...

– «Ответ неверный» – так, кажется, наша хозяйка любит говорить? – ощерился Хохол, глянув в сторону Вилли. – Даю минуту – не скажешь, познакомишься во-он с тем парнем. А это не самая приятная компания.

Женька закурил, не сводя глаз с висящего на вывернутых руках стрелка. Вилли перебазировался поближе к будущей жертве, поигрывал у того перед глазами своим тесаком и мерзко улыбался. По лицу и телу пленника прошла судорога, он дернулся и снова взвыл от боли.

– Время истекло, – сообщил Хохол, выбрасывая окурок в открытые ворота гаража. – Я слушаю.

– Если скажу... добьете? – парень с надеждой взглянул на Женьку, но не встретил понимания.

– Смотря что скажешь. И потом, у меня принцип – никому не спускать ничего, что затеяно против моей женщины. Поэтому не будем торговаться. Кто?

– Кот...

– Кто?! – заблажил Хохол, не веря ушам.

– Оба-на! – протянул и Данила: Костя, охранник на воротах, много лет был при Наковальне, и чтобы вдруг такое...

Хохла охватила паника. Неожиданное признание пленника оказалось настолько ужасным, что и представить себе невозможно. Если Кот так легко продался Ашоту, то, возможно, уже получил от него другое задание, совсем другое – ведь не мог Ашот не узнать уже, что его задумка провалилась... А Кот – самый близкий к Наковальне в данный момент, и вообще странно, что раньше его не догадались использовать. А теперь, когда в доме нет никого, кроме Гены, неизвестно, как поведет себя продавшийся охранник, какое именно задание получит от узнавшего о провале нападения Ашота.

– Аскер, Данька, заканчивайте тут, я домой! – Хохол сорвался с места и побежал к машине. – И уберите за собой, слышишь, Вилли?!

– Да езжай уже, Жека! – отмахнулся тот. – С Котом сам поговоришь?

– Сам!

Он несся, как на пожар, боялся не успеть, боялся даже думать о том, что может произойти дома в его отсутствие. Марина совсем одна, в доме только Гена... Да, Гена... Это хорошо, что он там, надежнее его и представить нельзя.

Влетевшая во двор машина, взвизгнув тормозами, распугала собак, Хохол выскочил и понесся к сторожке – там никого не было. Выхватив пистолет, он побежал в дом и там в гостиной застал последствия драки: вся мебель раскидана по углам, ковер на полу собран в гармошку, у батареи, прямо под висящей на одном гвозде сорванной гардиной, сидит Кот, прикованный наручником, из разбитой головы сочится кровь, а на диване полулежит Гена с перемотанной полотенцем рукой. Вокруг него по обивке расползлось огромное кровавое пятно.

– Что... что произошло?! – задохнулся Хохол, оглядев гостиную. – Марина где?

– Наверху... с ней Даша... – проговорил Гена, поморщившись. – А с Егором няня... они в нашем коттедже, в Дашкиной комнате...

– Ты толком скажи, что произошло! – разозлился Женька, садясь рядом с телохранителем. – Что с рукой? – он отдернул полотенце и вздрогнул: кисти у Гены не было...

– Топор у него был... – криво усмехаясь, проговорил Гена. – Еле успел... голову прикрыть... а то бы...

– Сука! – заорал Хохол, вскакивая и подбегая к сидящему на полу Коту. С размаху он врезал ему ногой в лицо так, что Кот затылком ударился о батарею. – Тварь, паскуда! Кому продал?! Абрекам?! Забью, на хрен! – он принялся с остервенением пинать прикованного к батарее охранника, не заботясь о том, куда именно попадает. Кот уже не реагировал, мотался, как тряпка, потеряв сознание.

Сбросив пар, Хохол прошелся по гостиной, стараясь восстановить дыхание и унять все накатывающую волнами ярость. Он понимал, что нужно зайти к Марине, но все оттягивал этот момент, не хотел, чтобы она знала, что произошло, не хотел пугать и волновать лишний раз. Поэтому нужно было сначала прийти в себя. Глянув на бледного от боли и кровопотери Гену, Хохол вынул телефон и позвонил Кулику, и тот изумленно воскликнул:

– Мне пора к вам переехать! Я на бензин трачу больше, чем в больничке зарабатываю!

– Не рассуждай, все оплатим! – перебил Женька. – Быстрее давай, кровью исходит парень!

– Перетяни руку жгутом, я на тумбочке возле Марины оставлял, – распорядился Валерка. – Я скоро.

Гена потерял сознание, хотя Хохол сделал все, что велел доктор, и даже кое-как сумел вколоть обезболивающее, с трудом набрав его в шприц трясущимися руками. Нужно было привести комнату хотя бы в относительный порядок, чтобы Валерка не задавал слишком много ненужных вопросов. Хохол отцепил от батареи Кота, еще раз наподдал ему в печень, скрутил руки за спиной и утащил в гараж, зацепив там за крюк, ввинченный в потолок.