Марина Серова - Я стою миллионы Страница 22

— Слышала о нем. Если не ошибаюсь, он был другом Эрика?

Жаклин на секунду отвела глаза, потом подняла их на меня.

— Да, они довольно тесно общались, вместе путешествовали…

— Вы знаете, что Эрик был женат? — Я в упор посмотрела на Жаклин.

— Женат?! — Ее красивые брови взлетели вверх.

— А вот Жофруа знал. Наверное, он действительно был его другом, если ему было известно то, чего не знал даже отец Эрика.

Жаклин вздрогнула. После тягостного для нее разговора с Джоном Горбински еще и новость о женитьбе Эрика. — не многовато ли?!

— И вы… вы знаете, кто его жена? — запинаясь, спросила она.

— Ее зовут Наталья Сердюкова, она не так давно эмигрировала из России, сейчас живет в Нью-Йорке. Странно, что вы не знаете ее. Ведь, насколько мне известно, Эрик познакомился с ней в одной из парижских галерей. Она тоже художница.

— В Париже картинных галерей не счесть, — авторитетно заявила Жаклин.

Но через минуту как-то сникла. Перед ней тоже, как некогда передо мной, предстал незнакомый Эрик.

— Если позволите, я хотела бы задать еще пару вопросов.

— Слушаю вас, — взбодрилась Жаклин.

— Вы знаете Фридриха Штерма? — прямо спросила я.

— Да, Эрик неоднократно бывал с ним в нашей галерее. Неприятный тип… — Жаклин поморщила свой аккуратный носик.

— А если поподробнее? — настойчиво попросила я.

— Вы сами сможете с ним поговорить сегодня вечером, он — в числе приглашенных.

Такой удачи я не ожидала! Значит, Штерм здесь!

— Жаклин, — многозначительно понизила я голос, — поговорить с человеком — одно, но совсем другое, не менее важное — услышать о нем мнение окружающих, тем более мнение такой умной и свободной от предрассудков женщины, как вы, — польстила я ей.

— Он здесь не часто бывает, но вокруг него всегда какая-то отрицательная аура. Не знаю, уж какой он специалист, но я бы никаких дел с ним иметь не стала. Эрик говорил, что собирается подыскать ему замену.

Получается, что у Штерма и у Бронштейна сходные мотивы для убийства.

— А что вы можете сказать о Бронштейне?

— Знаю только, что он компаньон Эрика, — развела руками Жаклин.

— Ну, не буду больше отрывать вас от работы, — вежливо сказала я, — зайду вечерком. И благодарю вас за беседу. До свидания.

— До вечера, — любезно попрощалась Жаклин.

Она уставилась в окно, и, казалось, забыла обо мне. Наш разговор, без сомнения, дал ей пищу для размышлений.

Глава 8

Париж

25 мая

18 час 00 мин

Пообедав, побродив по Монпарнасу и поскучав в Люксембургском саду, я направилась в галерею Вилану. Здесь, как и на улицах, публика была по-вечернему оживлена. Гости, держа в руках бокалы разнообразных форм и размеров, кучковались, слонялись из зала в зал, обмениваясь на ходу приветственными репликами и замечаниями.

Наиболее любознательные особы разглядывали портреты, пейзажи и натюрморты, которые, будучи выполнены в абстрактной манере, представляли собой беспорядочное цветное месиво лихорадочно нанесенных мазков.

Были здесь и так называемые «гурме», на лицах которых застыло насмешливо-пренебрежительное выражение. Они демонстрировали полное равнодушие к объектам искусства и к себе подобным. Даже их радостные возгласы по поводу вновь прибывших не могли обмануть тонкого наблюдателя: их лица, на мгновение вспыхивая приветливыми улыбками, через секунду гасли, застывая в скептических гримасах.

Молодые женщины, следуя модному нынче стилю «гарсон», в большинстве своем напоминали бесшабашных угловатых подростков: беспорядочная лирика коротких причесок, блузки, рубашки, пиджаки, брюки, галстуки, шейные платки.

— Таня, добрый вечер, — окликнула меня Жаклин, — вы давно пришли?

— Только что. — Я взяла один из фужеров с шампанским, предложенных официантом. — Сразу видно, ваши вечера пользуются успехом.

Она улыбнулась.

— Хотите познакомиться с Вилану прямо сейчас или оглядитесь вначале?

На Жаклин были брюки шоколадного цвета и узкий бежевый батник. На шее — неизменный шарфик, на этот раз — в оранжево-коричневую полоску. Просто, но со вкусом.

— Я не прочь познакомиться прямо сейчас.

— Тогда пойдемте. — Жаклин взяла меня под руку.

Пока мы шли, она, улыбаясь, кивала направо и налево. Усадив меня на диванчик с металлическими ножками в форме собачьих лап, с мягким цилиндром вместо спинки, она исчезла на несколько минут и вскоре вернулась в сопровождении мужчины и женщины бальзаковского возраста. Довольно приятная пара.

У месье Вилану был здоровый цветущий вид. Его свежее лицо излучало спокойную доброжелательность и деловитость. Густые каштановые волосы, зачесанные назад, карие глаза, которые, казалось, одновременно изучают, подбадривают и оценивают, массивный подбородок, по-детски пухлые розовые губы, без конца расплывающиеся в улыбке, молодцевато развернутые плечи и крепко сбитая фигура — именно таким представлялся мне безбедно живущий рантье из какой-нибудь французской провинции.

Мадам Вилану, которую хотелось назвать «мамаша» Вилану, составляла достойную пару своему мужу. Жаклин весьма точно обрисовала ее пышные формы. Она действительно воплощала классический тип женщины-наседки: дородная, большегрудая, с достоинством вышагивающая, озабоченно напрягающая лоб, на котором не было ни одной морщинки. Но все ее флегматичное достоинство перечеркивалось одной смешной деталью: при ходьбе ее голова покачивалась из стороны в сторону на манер китайского болванчика. Это движение казалось не врожденным, а тупо заученным, и все-таки меня не покидала мысль, что оно демонстрирует некую внутреннюю рыхлость и безволие.

— Добрый вечер, — слащаво улыбнулся месье Вилану, протягивая мне руку. На безымянном пальце тускло поблескивал черный треугольник агата.

— Здравствуйте, — улыбнулась я в ответ. — Вы прекрасно все устроили!

— О! Это далеко не показательная вечеринка, видели бы вы, какие приемы здесь устраивались прошлой осенью! — с детским бахвальством воскликнула мадам Вилану, польщенная моим искренним восхищением.

— У нас бывают известные люди: политики, бизнесмены, артисты, — добавил месье Вилану.

— Жаклин сказала нам, что вы из России, что вы — детектив… О, мы все потрясены случившимся! Эрика здесь все любили. Вы ведь знаете, наверное, французы не очень жалуют американцев, но Эрик — другое дело, умный, добрый, обаятельный… Конечно, русские корни… Во Франции всегда с пониманием относились к русским, впрочем, как и к полякам, — выпалила на одном дыхании мадам Вилану.

— Дорогая, — вмешался ее муж, — наша гостья, как сказала нам Жаклин, хотела поговорить с нами об… — он замялся, подыскивая нужное слово, — этом деле.

— Да, вы правы, мне действительно необходимо задать вам несколько вопросов.

— Поль, что, если нам пойти в кабинет? Здесь очень шумно, — предложила мадам Вилану. Ее голова, качнувшись вперед, замерла у правого плеча.

— Я не отниму у вас много времени, мы можем поговорить и тут, — сказала я, не горя желанием покидать диванчик, с которым уже вполне свыклась. Вначале я проклинала того ушлого дизайнера, который придумал такую спинку, но сейчас поняла, что всякие модернистские закидоны не отменяют известного комфорта, к тому же этот диванчик был удобным наблюдательным пунктом.

— Что вас интересует? — спросил Поль, изрядно потеснив меня на довольно узком сиденье.

— Вы знаете Андре Жофруа?

— Да, у нас даже есть его работы.

— Тогда, может быть, вы знаете, не был ли он недавно в России, ну, скажем, два-три месяца назад?

Поль и Мари переглянулись.

— Вы что, подозреваете Андре? — посмотрела на меня мадам Вилану.

— Ну что вы, я просто собираю факты, которые могут что-то прояснить.

— Кажется, Анн-Софи говорила, что после Нового года Андре собирался куда-то ехать, но вот куда? Может быть, и в Россию, хотя он все больше ездил в Америку, — неуверенно сказал Поль.

— А почему бы вам самой не спросить у него, — предложила Мари.

— Конечно, спрошу, если вы представите меня ему.

— Сразу же, как только он придет, — улыбнулась Мари.

— А как часто бывал у вас Фридрих Штерм?

— Примерно раз в месяц.

— А какие у него отношения с Жофруа?

— Они просто знакомые. — Поль кашлянул, прикрыв ладонью рот.

— Штерм покупал у Жофруа картины?

— Не раз, — коротко ответил месье Вилану, — Андре довольно часто навещал Фридриха в Амстердаме, некоторое время даже жил у него. Анн-Софи тоже ездила в Амстердам — развеяться.

Я подумала, не с Амстердама ли у нее началось увлечение наркотиками?

— А вот и Андре, — месье Вилану показал на направлявшегося к нам молодого человека среднего роста в шелковой рубашке навыпуск и черных брюках клеш.