Марина Серова - Смех сквозь слезы Страница 22

— У тебя весьма отчаянный вид, — сказала я.

— Я ведь иду охранять тебя, — ответил он, поднимаясь вместе со мной по лестнице на третий этаж. — Только и ты смотри, чтобы Толик не очень приставал ко мне.

— Твой юмор на эту тему мне уже надоел, — честно призналась я.

— Все, умолкаю.

Дверь в кабинет Анатолия Викторовича была приоткрыта. Сам хозяин стоял перед зеркалом и занимался своей прической.

— Не помешаем? — спросила я, пропуская вперед Костю и довольно бесцеремонно запирая за собой дверь.

— Что такое? — Велиханов отошел от зеркала. — Что случилось?

— Случилось ужасное, Анатолий Викторович. — Я взяла инициативу разговора в свои руки. Жемчужный временно отмалчивался. — Недавно убили Федора Ласточкина, мужа одной из ваших актрис, и мы хотим подробно узнать, как это произошло.

— А при чем здесь я? — почти взвизгнул Велиханов. — Какое я имею к этому отношение?

Имя Ласточкина действовало на него магически.

— В самую точку, Анатолий Викторович! Именно ваша роль во всем этом нас и интересует.

— Я не понимаю… — Он полез в карман за сигаретами, но, когда извлек пачку на свет божий, та выпала из его дрожащих рук и упала на пол.

Пока Велиханов нагибался за ней, я не стала испытывать его терпение и включила запись, найденную в его кабинете пару часов назад.

Анатолий Викторович при первых же словах побледнел и с ужасом вытаращил глаза.

Когда отзвучала последняя фраза, я выключила миниатюрный приборчик и сказала:

— Как видите, Анатолий Викторович, вы оказались правы. У стен тоже есть уши.

— Проклятье, — только и смог сказать он.

Велиханов прошел за свой стол и сел, обхватив голову руками.

— Так я и знал. Я как чувствовал, что все вот-вот выйдет наружу. Сколько вы хотите? — Он вскинул на нас глаза. Сначала на меня, затем на Костю, как на более известную ему персону.

— Денег нам от вас не надо, — произнесла я.

— Любви тоже, — не удержался-таки Жемчужный и вставил свою шпильку.

— Тогда что же? — На этот раз Велиханов смотрел только на меня, видимо поняв, что первая скрипка в нашем с Костей дуэте принадлежит мне.

— Мы хотим знать, кто убил Ласточкина, — жестко сказала я.

— Вы меня подозреваете? — опешил он.

— Не совсем. Его убил Дима?

— Дима? Нет, что вы, — залепетал Анатолий Викторович. — Это не он.

— Вы, видно, плохо прослушали запись, Анатолий Викторович. Разве не вы спросили Ирину Юрьевну, не оставил ли случайно следов возле трупа ее шофер?

— Да, я спросил. Но я имел в виду… В общем, тут совсем другая история.

— Какая? Хватит запираться, Анатолий Викторович. Рассказывайте.

— Хорошо.

Он только сейчас извлек из пачки сигарету и сунул ее в рот. Долго, несколько раз, щелкал зажигалкой, стараясь извлечь пламя, и наконец, когда это ему удалось, он вытер вспотевшие от волнения руки о собственные брюки.

— Дело было так. Этому сукину сыну (я имею в виду Федора Ласточкина) удалось застукать меня за… занятием весьма личного характера, в общем. Он принялся меня шантажировать. Безбожно тянул деньги. Я регулярно платил ему. Мне не хотелось, чтобы мои… увлечения вышли наружу. Ну, вы меня понимаете?

— Не очень, — усмехнулся Жемчужный.

Велиханов бросил на него затравленный взгляд и продолжил:

— Я не убивал Ласточкина. И Дима, водитель Ирины Юрьевны, его тоже не убивал. Все произошло куда банальнее. Негодяя пырнули ножом какие-то хулиганы на улице. Не знаю уж за что, но это так. Дима проезжал мимо в тот поздний час и видел лишь завершающую картину происшедшего. Так сказать, финальную. Он видел, как Ласточкин упал, а хулиганы скрылись. После этого Дима подошел к уже бездыханному Федору и, обыскав его, нашел пленку. Мою пленку. То есть, я хочу сказать, ту пленку, на которой… — Анатолий Викторович снова запнулся.

— Понятно, — пришла я ему на помощь. — Что дальше?

— Дальше? — не понял он. — А, ну дальше он отдал эту пленку Ирине, а та мне. Вот и все.

— А почему же вас посетил такой страх после визита следователя?

— Она сказала, что найдено несколько пленок. И я испугался, не было ли у Ласточкина дубликатов. Но потом, когда она…

Велиханов, все так же запинаясь и периодически нервно затягиваясь сигаретой, нес еще что-то в том же духе, но я его уже не слушала.

Похоже, директор театра «Крейзи» не врал. Он в самом деле говорил то, что знал. Общения последних двадцати минут с ним мне вполне хватило, чтобы понять, что он за человек. Такие, как Велиханов, не способны на продуманное убийство. Вне всяких сомнений, руку к трагической гибели Ласточкина он не прикладывал. А странное поведение объяснялось легко и просто. Страх. Страх перед тем, что кто — то узнает его тайну. Больше Анатолия Викторовича ничего не интересовало.

Когда он наконец умолк, я спросила:

— А всю эту историю, что Дима лишь обыскал труп уже убитого Ласточкина, вы откуда знаете?

— Плашкина рассказала мне.

Я посмотрела на директора с легкой грустью.

— Анатолий Викторович, сколько вам лет?

— Тридцать шесть, — в его интонации просквозило некоторое кокетство. — А что?

— Вы такой взрослый дяденька, а до сих пор верите в сказки, — сказала я.

Ничего не поняв, он удивленно заморгал глазами.

— Я не… — начал было Анатолий Викторович, но я перебила его.

— Не советую вам рассказывать кому-то о нашем разговоре. Даже вашей лучшей подруге. Особенно ей. Вы меня поняли?

— Понял. — Он сглотнул слюну и кивнул.

— Тогда счастливо оставаться.

Я развернулась и зашагала к двери, а следом за мной Костя.

Мы вышли в коридор и направились к лестнице.

— Что скажешь? — спросил Жемчужный. — Он не врет?

— Скорее всего нет. Но соврали ему, Костя. Плашкина соврала ему.

— Думаешь, Дима сам угрохал Федора?

— Именно. По наводке Ирины Юрьевны.

— Вот то, о чем я и подумал тогда, у себя в гримерке.

— О чем ты подумал?

— Ласточкин чем-то шантажировал и Плашкину. Я уверен теперь в этом на девяносто девять процентов.

— Думаю, что ты не ошибаешься. Но меня настораживает другое. Допустим, так все и было. Плашкиной надоело сидеть на крючке у Ласточкина, и она посылает своего верного водителя и телохранителя в одном лице убить ненавистного шантажиста. Тот убивает его, но необходимой пленки при нем не обнаруживает. И тогда охота переключается на жену Ласточкина. На Ольгу.

— И что тебя настораживает? — нетерпеливо спросил Костя.

— Дима находит при убитом пленку, на которой запечатлен Велиханов. А мы с тобой в лаборатории обнаружили и компромат на Майорова. Помнишь, где мы его нашли?

— На полу, рядом с кроссовками, — любезно подсказал Костя.

— Правильно. Лично я мыслю так. У Федора была дыра в кармане. Когда он одевался, отправляясь домой в тот злополучный вечер, одна из пленок пролетела в эту дырку, а сам шантажист этого не заметил. Отсюда вывод: Ласточкин все компроматные пленки всегда носил с собой. Это доказывает и наличие у него велихановской пленки. Так?

— Ну так. И что из этого следует?

— Следует вопрос. Почему при нем не оказалось нужной Плашкиной пленки?

— Все очень просто, — рассмеялся Костя. — Посредством все той же дырки в кармане, которую ты предполагаешь, он посеял пленку по дороге.

— Я думала об этом. Может, ты и прав, но, боюсь, как бы тут не было другой причины.

— Какой?

— Не знаю. В любом случае моим следующим пунктом я намечаю себе разговор с Димой.

— Осторожнее на поворотах, Женя, — предостерег меня Костя. — Дима — очень опасный тип. Это тебе не хлюпик Велиханов, это — здоровый амбал. Такой если врежет промеж глаз, мало не покажется.

— С тобой мне нечего бояться, — улыбнулась я.

— Это верно.

Мы стояли с ним на лестнице между вторым и третьим этажами, где Костя, облокотившись на подоконник, курил и выпускал дым в раскрытую форточку.

— Смотри-ка! — вдруг воскликнул он, глядя в окно. — На ловца и зверь не бежит, как говорится.

Я приблизилась и сразу поняла, о чем он. На стоянку перед театром величественно заезжал «Форд» Плашкиной.

— Она прямо-таки зачастила к нам, — сказал Костя.

— Теперь причина столь частых визитов очевидна.

Мы с Жемчужным проследили, как Дима, выскочив из салона, открыл дверцу перед своей хозяйкой. Ирина Юрьевна плавной походкой вышла из машины и направилась к театру. На ней был деловой светлый костюм. Проводив ее взглядом, Дима вновь уселся за руль и блаженно откинулся на сиденье.

— Давай вернемся к тебе в гримерку, — предложила я Косте. — У меня есть одна мыслишка. Там и обсудим.

— Я весь полон кровожадных замыслов, — сказал Костя, когда мы уже были на месте, благополучно миновав нежелательной встречи с Плашкиной на лестнице и в коридоре.