Раймонд Чандлер - Спящая красавица Страница 22

— Но для этого необходимо иметь полторы тысячи кинотеатров.

— Вот это главная трудность.

Оппенгеймер довольно улыбнулся:

— Да, эго нелегко.

Он взглянул на четырехэтажное здание за газоном.

— Там размещаются конторы,— продолжал он.—. Я никогда не захожу туда. Разочаровывающее зрелище. Тошно смотреть на всех этих людей. Самые дорогостоящие таланты в мире. Получают столько денег, сколько хотят. А почему? Неизвестно. Просто таков обычай. Их совершенно не заботит, что они делают и как. Все решают полторы тысячи кинотеатров.

— Вы не стали бы возражать против опубликования ваших соображений?

— Вы репортер?

— Нет.

— Жаль. Чертовски хотелось бы видеть эту мысль напечатанной в газете.— Он помолчал и фыркнул: — Нет, этого никогда не поместят. Побоятся. Пошли, детки!

Старшая, Мейзи, подбежала к хозяину, за ней последовала средняя, потом Джок. Вдруг в порыве внезапного вдохновения он задрал заднюю ногу на отворот брюк Оппенгеймера, по Мейзи оттеснила его.

— Видели?! — просиял Оппенгеймер.— Джок пытался нарушить очередность, но Мейзи не допустила этого.

Он нагнулся и потрепал собаку по морде. Она с обожанием посмотрела на хозяина.

— Глаза вашей собаки,— пробормотал Оппенгеймер,— самая незабываемая вещь на свете.

Он зашагал по мощеной дорожке, и три боксера степенно затрусили рядом с ним.

— Мистер Марлоу?

Я обернулся и увидел перед собой высокого типа с песочными волосами и длинным носом.

— Меня зовут Джордж Уилсон. Рад познакомиться с вами. Я вижу, вы знакомы с мистером Оппенгеймером.

— Да мы просто поболтали. Он поделился со мной своими мыслями по поводу кинобизнеса. Оказывается, все дело' заключается в том, что нужно иметь полторы тысячи кинотеатров.

— Я работаю здесь уже пять лет, и за это время ни разу не разговаривал с ним.

— Вам просто не повезло: на вас ни разу не сделали пи-пи его собаки.

— Возможно, вы правы. Так чем я могу быть вам полезен, мистер Марлоу?

— Мне нужно увидеться с Мэвис Уэльд.

— Она сейчас на съемочной площадке.

— Могу я хотя бы минуту переговорить с ней?

Уилсон задумался.

— Какой у вас пропуск?

— Наверно, обычный.

И показал ему пропуск, на который он быстро взглянул.

— Вас послал Бэллоу, ее агент. Думаю, это можно будет устроить. Она в двенадцатом павильоне. Хотите сейчас пройти туда?

— Да, если у вас есть время.

— Я здесь главный агент по рекламе. Вот чем заня-. то мое время.

Мы отправились тоже по мощеной дорожке, которая затем перешла в бетонную дорогу и привела нас к задним дверям съемочных павильонов.

— Вы были в конторе Бэллоу? — спросил Уилсон.

— Да. Только что оттуда.

— Прекрасная организация, я слышал. Я сам подумываю заняться таким бизнесом. А то здесь, на студии, одни неприятности.

Мы прошли мимо двух полицейских и свернули в узкий проулок между павильонами. На двери одного из них, под номером двенадцать, горел красный сигнал и не переставая звенел звонок. Уилсон остановился около двери. Сидевший на стуле коп кивнул ему и устремил на меня подозрительный взгляд, который с годами появляется у полицейских, как накипь на чайнике.

Сигнал погас, звонок замолчал. Уилсон открыл тяжелую дверь, и мы вошли в павильон. После яркого, солнечного света все здесь показалось мне угольно-черным. Потом я начал различать скопление юпитеров в дальнем углу, остальное пространство громадного павильона казалось пустым.

Мы направились в сторону юпитеров, перешагивая через толстые черные кабели. Перед нами были только деревянные задние стороны декораций.

Вдруг кто-то скомандовал:

— Включите проекционные аппараты!

Зазвенел звонок, загорелись два экрана с проектированными на. них бегущими волнами. Другой человек уже более спокойным голосом сказал:

— Актеров прошу следить за своим положением в кадре. Мы должны, наконец, снять эту сцену... Итак, мотор!

При последнем слове Уилсон замер на месте и задержал меня рукой. Зазвучали голоса актеров, похожие на невнятное бормотание.

Неожиданно один экран погас, и тут же раздалась команда:

— Стоп!

Снова зазвенел звонок и послышался шум движения. Мы с Уилсоном двинулись дальше. Он прошептал мне на ухо:

— Если Нэд Гэммон не снимет эту сцену до ленча, то он живьем съест Торренса.

— О, так здесь снимается Торренс!

Дик Торренс был кинозвездой второй величины и принадлежал к довольно распространенному в Голливуде типу актеров, которые никому не нравятся, но которых за неимением лучшего в конце концов берут.

— Дик, ты согласен проиграть всю сцену сначала?— спросил спокойный мужчина.

В этот момент мы завернули за угол съемочной площадки и увидели декорацию — палубу прогулочной яхты, на которой находились две женщины и трое мужчин. Один пожилой мужчина в спортивном костюме сидел в шезлонге, второй, рыжий, был в белом капитанском мундире. Роль третьего — яхтсмена-любителя— играл Торренс. Он был в синем пиджаке с золотыми пуговицами, белых брюках и красивой фуражке. Одна из женщин, симпатичная брюнетка, была актриса Сьюзен Кроули, вторая — Мэвис Уэльд. Ее тело облегал мокрый белый купальный костюм: предполагалось, будто она только

Что вылезла из воды. Гример брызгал водой на ее лицо, руки и концы белокурых волос.

Торренс не сразу ответил на вопрос режиссера, но Потом без заминки обратился к нему:

— Ты считаешь, что я не знаю текста?

Из темноты в освещенный круг вступил мужчина с седеющими волосами и горящими глазами.

— Да, если ты не путаешь его умышленно,— по-прежнему спокойно ответил он.

— Это происходит потому, что я не привык сниматься перед задней проекцией, которая пропадает в середине сцены.

— Ты прав,— согласился Нэд Гэммон.— Беда только в том, что мы отсняли всего двести метров пленки. Не можешь ли ты провести эту сцену немного быстрее?

Торренс фыркнул:

— Могу ли я провести эту сцену быстрее... А не может ли мисс Уэльд побыстрее перелезть через борт яхты?

Мэвис Уэльд бросила на него презрительный взгляд.

— Мисс Уэльд играет все верно,— возразил режиссер.

Сьюзен Кроули пожала красивыми плечами.

— Мне кажется, Нэд, ей следует немного поторопиться. Она делает все хорошо, по могла бы , играть еще лучше.

— Если бы я играла лучше,— вкрадчиво ответила Мэвис Уэльд,— то я затмила бы тебя. Надеюсь, ты не хочешь, чтобы это случилось в твоей картине, дорогая?

Торренс рассмеялся. Сьюзен Кроули обернулась, бросив на него сердитый взгляд.

— Что здесь смешного, мистер Тринадцать?

Его лицо тут же приняло ледяное выражение.

— Опять это прозвище,— прошипел он.

— Господи, разве ты не знаешь? — удивленно протянула Сьюзен Кроули.—Тебя так называют потому, что если тебе удается какая-то роль, значит, ее отвергли двенадцать человек.

— Понимаю,— холодно проронил Торренс, затем снова разразился смехом и обратился к режиссеру: — О’кей, Нэд! Теперь, когда каждый сорвал злость друг на друге, может, мы сыграем так, как тебе хочется.

Нэд Гэммои кивнул:

— Ничто так не оздоровляет атмосферу, как небольшая ссора. А сейчас давайте продолжим работу.

Он вернулся к камере, помощник режиссера снова дал команду включить проекционные аппараты, и сцена была снята без помех и остановок.

— Стоп,— распорядился Гэммон.— Проявить эту сцену. Все свободны. Объявляется перерыв для ленча.

Актеры спустились со съемочной площадки по грубой деревянной лестнице, кивками здороваясь с Уилсоном. Мэвис Уэльд сошла последней: она задержалась, чтобы надеть купальный халат и пляжные сандалии. Увидев меня, она замерла на месте. Вперед выступил Уилсон.

— Хелло, Джордж,— сказала Мэвис Уилсону, глядя на меня.— Вы ко мне?

— С вами хочет поговорить мистер Марлоу. О’кей?

— Мистер Марлоу?

Уилсон покосился на меня.

— Его прислал Бэллоу. Я думал, вы с ним знакомы.

— Кажется, мы встречались.

Она по-прежнему не сводила с меня глаз,

— В чем дело?

Я молчал.

Секунды через две она сказала:

— Спасибо, Джордж. Пойдемте в мою уборную, мистер Марлоу.

Она повернулась и прошла в дальний угол павильона, где находилась белая с зеленым актерская гримерная с табличкой на двери: «Мисс Уэльд».

Не заходя в нее, она осмотрелась вокруг, потом взглянула на меня своими чудесными синими глазами.

— Итак, мистер Марлоу?

— Вы помните меня?

— Конечно.

— Так не начать ли нам с того, на чем. мы остановились в прошлый раз... Или, может, вы предпочтете начать нес сначала?