Алла Полянская - Вдвоем против целого мира Страница 23

– Никто не мог предположить, что ребята сунутся туда с пивом, и глупо было рассчитывать, что мы подумаем, будто тело там находилось все эти годы. Кроме заключения экспертов, есть отчеты с того времени, в том числе и водолазов. Озеро на участке Шумиловых было обследовано самым тщательным образом. Тела там не нашли. Нет, Вить, что-то мы упускаем.

– Так мы только начали. – Виктор с сожалением посмотрел на последнюю банку пива. – Думаю, если кости не разбросали и не уничтожили, что-то убитая значила для убийцы. То есть это был не какой-то алкаш, маргинал заезжий. Он хранил ее тело, а потом что-то случилось, и он решил ее похоронить – ну, как умел. Почему именно там и именно таким образом и где останки были все это время, спросим у больного на голову сукина сына, когда его поймаем, а пока можно только гадать. Но то, что Лиза Шумилова что-то значила для убийцы, не позволило ему избавиться от ее тела.

– Может, ты и прав. – Реутов ухмыльнулся. – Ты, когда выпьешь пива, начинаешь соображать намного лучше обычного. Пожалуй, стоит тебя постоянно подзаправлять, и мы с тобой все висяки раскроем в два счета.

– Начальству это предложи. – Виктор засмеялся. – Пусть поставят в кабинете автомат с тремя видами пива, портер обязательно.

Они миновали проспект, свернули на плотину.

– Она живет на бульваре Винтера, недалеко от магазина «Восторг». – Реутов раздраженно посигналил подрезавшей его дамочке. – Накупят прав, насосут машин… Зайдем потом в «Восторг», я пожрать куплю, дома шаром покати.

– Жениться тебе надо, Дэн. – Виктор с сожалением посмотрел на смятые пустые банки на полу машины. – Я вот приеду домой, а Раиса ужин сготовила, везде чистота, мы позавчера детей теще отправили в Суходольск, там у нее клубника поспела, да и вообще воздух чистый. А мы с Раисой вдвоем…

Виктор улыбнулся, думая о предстоящем вечере.

Реутов знал Раису – высокая, полная блондинка с большой грудью, кукольными голубыми глазами и копной светлых от природы волос. Она была женой Виктора пятнадцать лет, и все это время между ними царили согласие и взаимная любовь.

– Я уважаю ее как личность, понимаешь? – Виктор вздохнул, понимая, что нескоро попадет сегодня домой. – Она умная, умеет обойти острые углы, и сама делает карьеру, ты же знаешь. Вот стала главбухом на фирме, думает открыть свое дело. Я ее только поддерживаю. Не уважаю баб, которые не строят карьеру, это свиноматки какие-то. А еще Райка у меня божественно готовит, а в постели…

– Избавь меня от подробностей. – Реутов засмеялся. – Вить, вы пятнадцать лет женаты, ну что ты.

– И еще три раза по столько будем женаты – она всегда будет мне нравиться. Химия мозга, Дэн, – это хорошо, но уважение к личности человека, который рядом, – это краеугольный камень любых отношений. Ну, я так это вижу.

– Да ты пускаешь слюни на каждую юбку!

– И что? – Виктор хохотнул. – Я же мужик, конечно, пускаю слюни, завидев аппетитные сиськи, вот как у этой Сони. Сиськи там, брат… эх! Но это просто означает, что я не утратил интереса к жизни, а не то, что я готов прыгнуть в постель к любой бабе.

– А не к любой?

– А не к любой – с очень большой оглядкой, и Раиса этого никогда не узнает, если что. Но пока мне моей жены достаточно. Вот, смотри, Винтера пятнадцать. Заедешь во двор?

– Нет, поставим машину на стоянку у «Восторга», пройдемся лучше. Здесь место стремное, а во дворе ямы, ну их в пень, машину гробить.

– Тоже верно. А я пивка еще возьму в ларьке.

– Нет, хватит. – Реутов знал, что напарника иногда надо останавливать. – Не хватало еще на свидетельницу пивными парами дышать.

Они оставили машину на стоянке перед супермаркетом и двинулись в сторону дома.

– Я о многом хочу у нее спросить. – Реутов нахмурился, вспоминая картинку из альбома Лизы, на которой та изобразила Анжелику Рыбкину. – Видимо, наша барышня – та ее штучка, и хотя Соня говорила, что Анжелика была подругой Лизы, это ничего не значит, Лиза ее не пощадила. Она просто не умела лгать, Вить, ты понимаешь? Аутисты никогда не лгут, они не понимают сути этого действия. Но они никогда никого и не жалеют. Видимо, данное чувство им тоже недоступно.

– Отчего возникает аутизм? Что сказали в центре?

– Они не знают. Я смотрел в Интернете, там тоже нет единого мнения. – Дэн открыл дверь парадного и показал консьержке удостоверение. – Вчера вечером нашел исследования британского института проблем головного мозга. Они связывают аутизм с повальной вакцинацией. Ну то есть привитые дети рожали детей, которых тоже прививали – и в третьем поколении они давали такие мутации. Но и это не точно, просто одна из гипотез. В общем, известно одно: формы аутизма бывают разные, но когда специалисты этого центра посмотрели карточку Лизы, то сказали, что у нее была очень тяжелая форма, люди с таким тяжелым аутизмом не поддаются коррекции вообще.

Виктор, запыхавшись, шел по лестнице вверх. Ему вспоминались его дети – старшая дочь и двое сорванцов-двойняшек. И он думал, что зря иногда сердился на шум и возню, потому что в разы хуже, когда ребенок тихо сидит, уставившись в одну точку, или рисует… всякое.

– То есть нормальной она не стала бы никогда?

– Нет, Вить, не стала бы. И она тяжким грузом повисла бы на сестре – в будущем. – Реутов подошел к двери, на которой висела табличка с номером нужной квартиры. – Вряд ли она могла сожалеть об этом, но, судя по ее рисункам, она это понимала. Вот, четырнадцатая квартира.

Он нажал кнопку звонка.

Какой стала Анжелика через столько лет? Надо же, имя какое – Анжелика. Судя по старым фотографиям, это имя ей совершенно не шло. Но, может, через столько лет все изменилось?

Дверь открыла сама Рыбкина.

Да, картинка Лизы Шумиловой не лгала. Длинноватый нос, тонкие губы, смуглое лицо, обрамленное кудрявыми черными волосами, прекрасные карие глаза, словно сошедшие с полотен итальянских мастеров, густые черные ресницы. Вот глаза ей красить не нужно, и она это знает.

Зато Анжелика красила ногти. Ярко-красным лаком, сочетающимся с ее домашним шелковым костюмом.

А в целом лицо оказалось практически таким, каким нарисовала его когда-то Лиза.

Мистика.

Проснуться среди ночи, если с вечера едва удалось заснуть, не слишком приятно. Особенно если накануне в твоем дворе обнаружился труп. А уж тем более, если это труп твоей сестры.

Какой-то миг Соня не понимала, где находится, но потом вспомнила: Елена Станиславовна утащила ее ночевать в старый дом Оржеховских, и Машка слезно просила ее согласиться, потому что ей так, дескать, будет спокойнее. Илья заметил, что это хорошая идея, потому что завтра утром все они возвращаются по домам, а Машка даже сегодня, зачем Соне куковать одной в пустом доме после всего. Соня согласилась, чтобы не портить Машке настроение совсем уж окончательно. К тому же перспектива ночевать в пустом доме в одиночестве ее и правда не радовала.

И вот теперь она сидит на чужой кровати, ощущая ужасную жажду. Ей хотелось пить так, как хочется пить только душной ночью. Соня пошарила руками и нащупала кнопку ночника. Она никогда не ночевала ни у кого из соседей, и ей было очень трудно заснуть, но оказалось, что найти воду в чужом доме еще сложнее, даже если ты бывала в нем много раз.

Зажегся ночник, и душная тьма отступила. Комната, где уложили Соню, когда-то принадлежала профессору Оржеховскому и его жене. Большая деревянная кровать, чистые полы, туалетный столик жены профессора, которую Соня помнила очень смутно, лакированный шкаф родом из шестидесятых.

Соня намеренно не думала о прошлом вечере. Они долго разговаривали, потом за Машей приехал муж, и одновременно вернулась из города Елена Станиславовна. Она-то, узнав новости, волевым решением утащила Соню к себе. Конечно, она не стала кудахтать над Соней, выспрашивать, а просто привела ее в комнату профессора, где на кровати лежало стопочкой свежее белье, и сказала:

– Где ванная, ты знаешь.

И это было лучше всего. О чем они говорили с Владькой, Соня не знает, и знать не хочет. Она уснула после долгих уговоров самой себя, и вот, извольте видеть, третий час ночи, а она уже не спит.

Соня вышла из комнаты и осторожно прошла на кухню. Нашарив выключатель, зажгла свет – на столе стоял стеклянный кувшин с водой, Соня знала, что это вода из колодца, находящегося на стыке их участков. Но она ленилась ее таскать, пила из крана, а Владька вот не поленился.

Вода оказалась немного прохладнее воздуха, и Соня с наслаждением выпила целую кружку. Сна не было ни в одном глазу, и Соня решила подняться на крышу – там оборудована огороженная площадка, где летом семья обедает. Из комнаты в мансарде, обычно служившей кладовкой, выносился стол, стулья, и натягивался тент. Выйти на крышу можно было как из дома, так и со двора, снаружи туда вела металлическая лестница с перилами, точно такая же, как и в Сонином доме.