Дик Фрэнсис - Предварительный заезд Страница 23

— Я позвоню Николаю Александровичу, — заявил он. — Вот только найду телефон.

— Он у меня под рукой, — сказал я и медленно продиктовал номер.

— Перезвоните мне через час.

Мой собеседник с грохотом бросил трубку, и мы со Стивеном вернулись в такси.

— Когда мы окажемся в моей комнате, — предупредил Стивен, — не говорите ничего такого, что не нужно знать посторонним. Разве что после того, как я скажу вам, что все в порядке.

— Вы серьезно?

— Я иностранец и живу в секции университета, предназначенной для иностранцев. Когда вы в Москве попадаете в помещение, предназначенное для иностранцев, то можете быть уверены, что оно набито «жучками». Исключений почти не бывает.

Здание университета представляло собой серый каменный торт с украшениями. Его башни, испещренные рядами узких окон, вздымались на высоком холме над рекой. На противоположном берегу располагался стадион имени Ленина, где атлетам-олимпийцам предстояло бегать, прыгать и метать всякую всячину, а за ним открывался вид на центр города.

— Как же они справятся с целым городом, полным иностранцев? — спросил я.

— Будет преобладать апартеид. — Русский акцент подчеркнул эту злую шутку. — Будет безжалостная сегрегация.

— Почему же вы приехали в Россию, раз так относитесь к тому, что в ней происходит?

Стивен сверкнул глазами.

— Как и все остальные, я люблю эту страну и ненавижу здешний режим.

А поскольку я могу отсюда уехать, то для меня это не тюрьма.

Мы выгрузились из такси около ворот и вошли в подъезд, предназначенный для иностранных студентов. Огромная наружная дверь терялась в высоченной стене, но помещение за ней было вполне человеческого масштаба. Перед дверью стоял стол, за которым восседала плотная женщина средних лет. Она встретила Стивена скучающим взглядом, как старого знакомого, но при виде меня выскочила из-за стола со скоростью гремучей змеи.

Стивен заговорил с нею по-русски. Она сурово покачала головой. Потом они вместе изучили лежащий на столе список, и наконец женщина позволила мне пройти, продолжая подозрительно буравить глазами мою спину.

— Вот такие драконы охраняют двери по всей России, — пояснил Стивен. — Миновать их можно, только если вы есть в списках. Или если вы не остановитесь перед убийством.

Мы прошли по длинному коридору и спустились на один этаж. Там оказался магазин самообслуживания. Стивен пошел вдоль прилавков в поисках, как выяснилось, свежих пирожных с кремом и бутылки молока.

Около кассы стояла хорошенькая девушка, расплачивавшаяся за продукты.

У нее были светло-каштановые вьющиеся волосы до плеч. Дамы викторианской эпохи попадали бы от зависти при виде ее тонкой талии. Стивен окликнул девушку, она обернулась и приветствовала его радостной дружеской улыбкой, показавшей два ряда великолепных зубов. Стивен представил ее как Гудрун. В этот момент несимпатичная женщина за кассой пересчитала покупки девушки и, судя по всему, разрешила ей уйти.

Когда девушка собирала покупки, у бутылки с молоком отвалилось дно и молоко хлынуло на пол. Гудрун изумленно уставилась на казавшуюся целой бутылку, которую она продолжала держать в руке, и на молочные реки, стекавшие с ее ног.

После этого разыгрался целый спектакль. Стивен говорил, что девушка должна взять целую бутылку взамен разбитой. Несимпатичная дама трясла головой и указывала на кассу. Последовало краткое сражение, в котором победила несимпатичная дама.

— Она заставила ее купить другую бутылку, — с отвращением сказал Стивен, когда мы вышли из магазина.

— Я так и думал.

— Они здесь делают бутылки наподобие труб, а потом приваривают к ним дно. Но так или иначе Гудрун зайдет выпить с нами чаю.

Гудрун была из Западной Германии, из Бонна. Ее присутствие озарило комнату Стивена — каморку восемь на шесть футов, где помещались кровать, стол, заваленный книгами, стул и застекленный книжный шкаф. На полу лежал маленький коврик, высокое узкое окно прикрывали куцые зеленые занавески.

— Отель «Риц», — иронически хмыкнул я.

— Мне повезло, — возразил Стивен, вынимая из книжного шкафа три кружки и освобождая для них место на столе. — Русские студенты живут в таких комнатах вдвоем.

— Если бы тут было две кровати, то невозможно было бы открыть дверь, — возразил я.

— Можно, если постараться, — пожала плечиком Гудрун.

— И никаких выступлений протеста? — поинтересовался я. — Никакой борьбы за лучшие условия жизни?

— Это не допускается, — серьезно сказала Гудрун. — Любой, кто попробует протестовать, будет немедленно отчислен.

Она прекрасно, почти без акцента говорила по-английски. Стивен сказал, что русский язык она тоже знает очень хорошо. Сам он сносно владел немецким и свободно говорил по-французски. Я вздохнул про себя: сам я не достиг успехов в иностранных языках. Стивен отправился готовить чай.

— Не ходите со мной, — заявил он. — Кухня просто гадкая. Она одна на двенадцать человек. Предполагается, что все мы убираем ее по очереди, так что никто этим не занимается.

Гудрун села на кровать и спросила, как мне понравилась Москва.

— Очень понравилась, — ответил я, опустившись на стул. Потом я спросил, нравятся ли ей ее занятия, и она ответила, что очень нравятся.

— Если русские настолько не желают общаться с иностранцами, то почему же они приглашают в университет иностранных студентов? — поинтересовался я.

Девушка окинула взглядом стены. Мне с каждой минутой становилась все более понятной гнетущая обстановка, в которой жили здесь студенты. Стены в буквальном смысле имели уши.

— Мы в Москве по обмену, — объяснила она. — Стивен учится здесь, а в Лондоне — русский студент. А за меня послали студента в Боннский университет. Они коммунисты.

— Раздают Евангелия и набирают рекрутов?

Она кивнула, с несчастным видом глядя на стены и явно не одобряя моей откровенности. Я вернулся к более безопасной болтовне. В это время явился Стивен и пролил бальзам на мою израненную душу.

— Сейчас я вам кое-что покажу, — сказал молодой человек, отправляя в рот последнее пирожное. — Маленькие хитрости.

Пересев на край кровати, он достал магнитофон, включил его и театральным жестом прижал к стене около моей головы.

Ничего не произошло. Он переставил его в другое место. Результат был тот же самый. Наконец Стивен аккуратно приложил его к стене над кроватью.

Из динамика раздался высокий скулящий звук.

— Абракадабра! — провозгласил Стивен, выключив магнитофон. — Если стена нормальная, то звука нет. А вот если в стену вделан действующий микрофон... Результат вы видели.

— А они знают о ваших исследованиях? — спросил я.

— Конечно. Хотите взять с собой? — Он указал на магнитофон.

— Очень.

— Тогда я сбегаю выпишу пропуск, чтобы вы могли его вынести.

— Пропуск?

— Вы не сможете выйти отсюда с какими-нибудь вещами. Это объясняют борьбой с воровством, но на самом деле это их обычное желание до мелочей знать все, что происходит.

Я посмотрел на стену. Стивен засмеялся.

— Если вы не жалуетесь на кровавую советскую систему, то они могут подумать, что вы затеваете какое-нибудь злодеяние.

В коридоре был телефон, и я позвонил Юрию Ивановичу Шулицкому. Стивен сказал, что этот аппарат безопасен, а домашние телефоны прослушивались только у известных диссидентов. Юрий Иванович Шулицкий не мог быть диссидентом: иначе его не посылали бы наблюдателем в Англию и другие страны.

Трубку подняли сразу.

— Я говорил с Николаем Александровичем, — сказал он. — Мы встретимся завтра.

— Большое спасибо.

— Я подъеду на автомобиле к гостинице «Националь» в десять часов утра. Вас устроит?

— Вполне.

— В десять часов. — Шулицкий с грохотом бросил трубку, прежде чем я успел спросить, как узнать его или его машину. Очевидно, он считал, что я узнаю его, когда увижу.

Стивен набрал второй номер. В трубке глухо гудело. После десяти сигналов мы решили было сдаться, но вдруг гудки смолкли, и послышался негромкий голос.

— Это Миша, — сказал Стивен.

— Поговорите с ним, так будет проще, — предложил я.

— Он хочет увидеться с вами сегодня вечером, — сообщил мне Стивен.

— Говорит, что завтра утром с двумя лошадьми уезжает в Ростов. Начинаются снегопады, и лошадей решили отправить на юг. Николай Александрович, то есть мистер Кропоткин, уедет на следующей неделе. Это решили только сегодня.

— Отлично, — ответил я. — Где и когда?

Стивен спросил и записал довольно длинное объяснение.

— Так, — сказал он, вешая трубку. — Это довольно далеко от центра.

Думаю, что это в одном из жилых районов. Он сказал, что будет ждать снаружи, и предупредил, чтобы вы не говорили по-английски, пока он не разрешит.

— Разве вы не поедете?

— В моем присутствии нет необходимости. Миша говорит по-английски. С этими словами он вручил мне адрес, написанный русскими буквами. — Покажите эту записку водителю такси, и он отвезет вас. А вечером встретимся в «Арагви».