Марина Серова - Мечта пирата Страница 23

– Куда тебе, бабушка? – осведомился шофер, лишь мельком глянув на меня.

Дрожащим старческим голосом я назвала адрес, который находился в двух кварталах от клуба, и зашлась кашлем.

Шофер отвернулся, нажал на газ и лихо отъехал от тротуара. Путь до клуба занял от силы пять минут, учитывая, что в столь поздний час улицы Тарасова были абсолютно пусты.

– Вот, сынок, сдачи не надо, – протянула я шоферу сто рублей рукой, затянутой в старомодную матерчатую перчатку. Сказала, выскользнула из машины и растворилась в ночи. Освещение у пятиэтажных домов, где я вышла, практически отсутствовало. Я прошла оставшееся расстояние до клуба пешком, зашла в первый попавшийся подъезд, скинула плащ, косынку, сняла очки, перчатки, все это свернула в узел и спрятала под лестницей. Потом, совершенно преображенная, зашагала к клубу. Посетители «Осьминога» к этому времени уже начали разъезжаться по домам. Я посмотрела на часы и с тревогой подумала, что, наверное, опоздала. Тем не менее поворачивать назад было глупо. Вошла в холл, не торопясь поправила макияж, одновременно наблюдая за входившими и выходившими через контроль посетителями. Всем входившим освещали руку ультрафиолетовым фонарем, в свете которого становились видимы тайные знаки, нанесенные невидимым маркером девушкой, стоящей на контроле. У меня в сумочке был такой же маркер. Я изобразила себе на тыльной стороне ладони между большим и указательным пальцем значок доллара, как у одной из посетительниц, и смело пошла на контроль. Процедура проверки прошла без сучка без задоринки.

И вот я была уже внутри, слонялась по залам клуба, разыскивая Тимура среди немногочисленных посетителей. Большинство народа было в таком состоянии, что не понимали вообще, где находятся. Посреди пустого танцпола танцевала в наркотическом трансе одинокая девчушка лет пятнадцати. Рядом за столиком сидела группа парней, у которых не было сил даже разговаривать. Они тупо пялились на девчонку, потягивая пиво из высоких бокалов. В главном трехъярусном зале клуба было больше посетителей. Громко бухала музыка, но танцпол и сцена пустовали. Все допивали то, что недопито, собирались и уходили. Я прошла по низу, затем поднялась на второй ярус, подошла к лестнице на третий, но остановилась, заметив того, кого искала. Тимур, невысокий чернявый мужчина тридцати пяти лет, сидел за столиком в компании двух бритых толстяков-мордоворотов. Я выбрала столик рядом с ними, на котором стояли остатки чьей-то трапезы. Один стакан был чистым. Я взяла его, налила из недопитой бутылки красного вина и сделала вид, что пью. Вид у меня при этом был убитым. Тимур сидел лицом ко мне. Естественно, он заметил симпатичную пьяную девушку. Он бросил на меня несколько оценивающих взглядов.

– Ну, так что мы будем делать с нашей проблемой? – спросил у него один из толстяков.

– Не позже чем завтра я решу эту проблему раз и навсегда, – ответил Тимур и снова посмотрел на меня. Подошла официантка:

– Господа, мы скоро закрываемся. Будем ждать вас завтра. Вот ваш счет.

Толстяки выложили нужную сумму и ушли. Тимур задержался, а официантка подошла ко мне:

– Мы закрываемся, девушка.

– Да, я сейчас ухожу, только вызову такси, – отозвалась я пьяным голосом. Она ушла. Я достала из портсигара сигарету, сексуально закурила, выпуская дым колечками.

– Эй, девочка, тебя не подвезти? Я на машине, – бодро проговорил Тимур, подсев ко мне.

– Ты меня подвезешь? – Я сделала вид, что удивлена. – А какая у тебя машина? Я на всяком дерьме не езжу.

– У меня «Хонда» последней модели, – гордо заявил Тимур.

– Пойдет, – кивнула я. Он помог мне подняться из-за стола и, поддерживая под руку, повел к выходу. Я специально оступалась, висла на нем, прижимаясь. Счастью Тимура не было предела. Мне казалось, что еще немного, и он от нетерпения подхватит меня на руки и понесет. После пропитанного сигаретным дымом, спертого воздуха клуба воздух улицы показался мне сладким и ледяным. Тимур усадил меня в свой джип баклажанного цвета. Запрыгнул на водительское сиденье:

– Куда, красавица? Где ты живешь?

– Я не помню, – капризно скривилась я.

– Ну, тогда поехали ко мне, – обрадовался он. И мы поехали. По дороге я приметила строящуюся высотку. Про это здание был телерепортаж. Что-то напортачили с проектом, поэтому стройку заморозили. Тридцатиэтажная недостроенная махина стояла, погруженная во мрак. Рядом стояли застывшие подъемные краны, напоминающие задумавшихся посреди болота цапель. – Сверни туда, – показала я на проезд у стройки, – мне надо сходить по-маленькому. Слишком много пива выпила.

– Может, дотерпишь? – с сомнением пробормотал он. – Тут уже недалеко осталось.

– Нет, я не могу терпеть, – рявкнула я, – быстрее.

Он резко затормозил и свернул в проезд. Как только джип остановился, я полезла к нему целоваться.

– Что это за дерьмо, – удивился Тимур, – ты же хотела в туалет?

– Расслабься, дурачок, – посоветовала я, поглаживая ему шею. Он ухмыльнулся и расслабил напряженные мышцы. В следующий момент я с силой рванула его вперед. Раздался глухой стук его головы о рулевое колесо. Для верности я саданула ему еще сбоку прямым в челюсть. Тимур потерял сознание.

12

Очнувшись, Тимур понял, что связан, подвешен за ноги на стальной балке и покачивается на ветру, словно диковинный плод на ветке дерева. Когда он глянул вниз, ему очень захотелось кричать, потому как мир со стометровой высоты показался игрушечным. С его места открывался прекрасный вид на панораму города. Были видны все дома, парк, даже излучина Волги. Вода в реке в ночной тьме казалась черной и блестящей. Извиваясь от дикого ужаса, он тужился, мычал, но скотч надежно закрывал рот, не давая переполошить всю округу. Я развернула Тимура к себе и показала картинку на экране сотового. На ней стоял улыбающийся парень с простоватым, покрытым веснушками лицом, одетый в черную майку с черепом, красную бейсболку и узкие солнцезащитные очки.

– Узнаешь этого мальчишку? – грозно спросила я у пленника.

Тимур отрицательно покачал головой, дико таращась на меня. За ложь ему достался хороший пинок ногой в лицо. Тело стало раскачиваться на веревке, и я врезала ему еще для равновесия, на этот раз кулаком в живот.

– Как, память не проясняется? – спросила я.

Теперь Тимур утвердительно затряс головой, показывая, что он начинает вспоминать. Я снова показала фотографию погибшего друга Тимофея:

– Узнаешь его?

Тимур закивал.

– Вы убили его из-за того, что он попытался кинуть вас с наркотиками?

Тимур отрицательно мотнул головой, глухо мыча.

– Вижу, опять начались провалы памяти, – вздохнула я, – что ж, у меня есть отличное средство, снимающее эту проблему. – В моей руке появилась зажигалка. Я чиркнула колесиком, и вспыхнуло пламя, которое немедленно стал рвать ветер. На глазах у жертвы я поднесла пламя к веревке, которая удерживала Тимура на балке, и стала водить огнем по ней, пока волокна не занялись.

Тимур замычал, как на бойне. Он стал дико рваться, потом сообразил, что ему ничто не поможет, расслабился и заплакал.

– Повторяю вопрос, – объявила я, – вы убили этого парня из-за наркотиков?

Молящие глаза Тимура обратились ко мне. Он яростно мычал что-то, указывая на расползавшуюся в языках пламени веревку.

– Хочешь поговорить об этом? – догадалась я. Получив от него утвердительный кивок, я предупредила: – Только не ори как резаный, не буди людей. Иначе я тебя брошу здесь и уйду. А сам видишь, что веревка долго не выдержит. Понял?

Он вновь утвердительно закивал. Я одним движением сорвала скотч. Тимур шумно вздохнул и застонал.

– Я слушаю вас, – мой голос был ледяным.

– Мы его не трогали. Я его не собирался убивать. Он пообещал продать кокс в яхт-клубе. Я специально для него заказал пробную партию. Кокаин здесь особо не берут, – говоря, Тимур давился от напряжения. – Он взял у меня товар и пропал. Потом я узнал, что его сбила машина. Мне от этого плохо стало. При нем мог быть товар. Я стал пробивать в милиции. Товара при нем не было. Потом сходил к парню домой – тоже нет. А совсем недавно позвонила его девчонка и сказала, что принесет товар за вознаграждение. И все. Я клянусь, что не трогал его. Зачем мне его убивать? Он хорошо на меня работал, толкал травку. Какого хрена мне его убивать?

– Веревка вот-вот оборвется, – покачала я головой, – скажи лучше правду, пока не поздно.

– Я клянусь, мы его не трогали, – заверещал Тимур в ужасе.

– Правду! – давила я.

– Господи! Ты, сучка, я говорю правду, потуши веревку! – захлебывался Тимур. Его вопли разлетались вокруг на сотни метров, и я подозревала, что скоро в милицию посыплются звонки от обеспокоенных граждан.

– Я хочу слышать правду. – В моем голосе была непреклонность.

Веревка, державшая его, истончилась до тонкой нити. Пламя доедало последнее. Тимур увидел это и жутко всхлипнул: