Лин Гамильтон - Тайский талисман Страница 23

И протянула нам несколько амулетов.

— Видели вы похожие на этот? — спросила я, протягивая амулет Уилла. Женщина несколько секунд рассматривала его.

— Этот нехорош.

— Что в нем нехорошего? — спросила я.

— Плохой.

— Ладно, плохой, но насколько плохой? — спросила я, стараясь, чтобы она поняла.

— Очень плохой, — сказала продавщица.

— Нет, в какой степени? — спросила я. На лице продавщицы появилось недоуменное выражение. — Что в нем дурного? Почему говорите, что он плохой?

— Он… не знаю, как по-английски, — сказала она. — Будда этого не делать.

— Чего?

— Стоять на мир, — сказала продавщица. — Будда для покой, не чтобы стоять на мир.

Я взглянула на амулет. В самом деле, Будда стоял на шаре.

— А этот? — спросила я, достав обломки и пытаясь их сложить.

— Тоже плохой, — сказала она. — Будда с чаша для подаяний в руках, не с мир. Заходите, я вам показать.

Мы зашли в ларек, продавщица порылась в грудах амулетов и выложила несколько на стол перед нами.

— У Будда примерно шестьдесят рук и ног, — сказала она. — Вы меня понимать?

— Нет, — ответили в унисон мы с Дженнифер.

— Это Будда останавливать наводнение, — сказала продавщица, выставив вперед ладони. — Это Будда призывать дождь, — она опустила руки и прижала ладони к бедрам. — Будда еще сидеть, еще лежать вот так. — Наклонилась в сторону и подложила под голову правую руку. — Это ожидание нирваны. Остановить бой Будда сидеть так. — Подняла правую руку, указывая пальцем сверху вниз на раскрытую ладонь левой. — Понимать? — спросила она. — Много разных рук и ног Будды.

— Понимаю, — ответила я.

— Вот этот, — сказала женщина, указывая на разбитый амулет, — просить подаяния. Руки впереди, держат чаша. Смотрите этот. — Я посмотрела на амулет, который она показывала нам. Будда стоял, держа в руках чашу. — А вот здесь, — она указала на мой, — Будда держать мир. Видите?

— Я видела.

— Теперь вот этот, — сказала женщина, указывая на целый амулет. Будда стоять на мир. Будда не должен стоять на мир. Это… — она сделала паузу. — Не знаю английский слово.

— Кощунство? — спросила Дженнифер.

— Да, — сказала женщина, указывая на нее пальцем. — Этот самый слово. Очень плохой. Где взять его?

— Не знаю, — ответила я. — Он был у моей подруги.

— Плохо для подруга.

— Пожалуй, — сказала я. — Спасибо за помощь. Вы случайно не знаете этого монаха?

Женщина взглянула на фотографию.

— Знаю. Здесь все его знать.

— Не скажете, где его можно найти?

— Пошли, — сказала женщина, маня нас. — Пошли, — повторила, видя, что мы колеблемся. Мы пошли за ней взад и вперед по проходам, пока не оказались почти за ее ларьком. Она остановилась перед одним из ларьков и позвала. Вышел крупный мужчина борцовского телосложения, перемолвился с ней несколькими словами, затем повел нас в глубь ларька. Там сидел древний старик. Я бросила быстрый взгляд на фотографию, потом снова на него, пожалуй, это мог быть тот самый человек, но я не была в этом уверена. Если так, то снимок был сделан очень давно.

— Это он? — спросила я женщину.

— Нет, — ответила та. — Его отец.

— Не знаю, как его спрашивать, — прошептала я Дженнифер.

— Я переводить, — сказала женщина. — Спрашивайте меня.

— Спросите, где его сын.

— Я не спросить, — сказала она. — Сын мертв. Два года.

— О, прошу прощенья, — сказала я. — Тогда спросите, не узнает ли он эти амулеты, плохие.

Женщина протянула старику амулеты. Отодвинулась, чтобы не заслонять ему свет, и при этом непрерывно говорила. Наконец повернулась к нам.

— Он видеть их раньше. О них с ним разговаривать один человек. Фаранг. Он не знать этот человек, потом не видеть его. Он сказать этот фаранг то, что я сказать вам. Амулеты очень плохой.

Владелец ларька подошел к нам и тоже уставился на амулеты.

— Я возьму их, — сказал он. — Плохие. Дам взамен два других с большой доброй силой.

— Спасибо, — ответила я, — но я хочу их сохранить.

— Три, — сказал он. — Дам за них три.

— Нет, — сказала я. — Оставлю эти.

— Очень плохие, — сказал мужчина, протянув к ним руку. На миг показалось, что мне придется побороться, но я дотянулась до них первой. Решительно положила амулеты в пластиковый пакет, в котором я их хранила, и убрала в сумку.

— Спасибо за беспокойство. Но я рискну.

— Где вы остановились? — спросил мужчина. — В отеле?

— Да, — ответили мы с Дженнифер.

— В каком?

— Мы… — начала было Дженнифер. Я толкнула ее локтем.

— В «Ориентал», — сказала я. — Замечательный отель.

— Что-то мне в этом человеке не нравилось, пожалуй, не его физическая мощь, а отношение.

— Как вас зовут? — спросил он. — Я пришлю вам в отель очень хорошие амулеты.

— Хелен Форд, — ответила я. — А вас?

— Гунг.

— Означает «креветка». Очень смешно, да? — сказала женщина. — Большой мужчина назвать креветка.

Я не находила в этом человеке ничего смешного, но если имя, которым я представилась, что-то и говорило ему, он не подал вида.

Когда мы уходили, старик отдал Дженнифер фотографию монаха, которую Уилл отправил Натали.

— Отец уже очень старый, — сказала женщина, когда мы возвращались к ее маленькому ларьку. — Второй половина дня сидит у сына. Он скоро умереть. У его сын тоже есть амулеты, но не такой. А теперь выбросьте плохой амулеты. Они плохой и для вас. Я дать вам амулеты для защита.

Она старательно порылась в груде на столе и торжественно протянула нам по амулету.

— Можно заплатить за них? То есть я хотела бы сделать пожертвование.

— Нет, — ответила женщина. — Я вам их дарить. Вам нужна защита.

— Спасибо, — поблагодарила я.

— Нужно повнимательней посмотреть на амулеты, которые дала нам мать Чата, — сказала Дженнифер. — Не хочет ли она навлечь на нас проклятье?

Я засмеялась.

— Кто такая Хелен Форд?

— Я просто выдумала это имя. Мне этот тип не понравился. Вызвал у меня страх.

Говорить ей в эту минуту о женщине, которая, как считалось, убила мужа и ребенка, я не видела смысла.

— Как думаешь, что все это значит? — спросила Дженнифер. — Зачем Уилл покупал плохие амулеты?

— Представления не имею, — ответила я. — Единственное, что приходит на ум, — Уилл непонятно с какой стати решил коллекционировать аномалии. У людей есть эта склонность. К примеру, иногда выпускаются с какими-то отклонениями от образца монеты, почтовые марки, и они быстро становятся коллекционными предметами. Возможно, Уилл коллекционировал амулеты такого рода, хотя если существует рынок подобных вещей, я о нем не слышала. Может, у него это было пунктиком. Возможно, он нашел этого монаха таким же образом, что и мы.

— Жутковато, — сказала Дженнифер. — Однако несравнимо с тем, что предстоит нам.

— Ты о чем? — спросила я.

— Думаю, мне нужно вернуться в Аюттхаю за своими вещами. Вряд ли смогу уговорить тебя поехать со мной для моральной поддержки. Я быстро собрала бы чемодан, сказала бы тому, кто там будет, что уезжаю, и вернулась бы вместе с тобой.

— Можно позвонить туда, сказать им, что ты живешь со мной в гостиничном номере, а завтра мы бы поехали и забрали твои вещи.

— Я хочу побыстрее покончить с этим.

— Ладно. Раз тебе так уж хочется, то конечно же я сопровожу тебя туда.

Татьяна Такер оставила на автоответчике сообщение с просьбой позвонить ей как можно скорее, но я решила, что сейчас главное — забота о Дженнифер. Мы заказали в отеле машину с водителем. Я сказала администратору, что теперь счет буду оплачивать сама. В данных обстоятельствах нехорошо было бы пользоваться гостеприимством Чайвонгов. Этот отель был дороже тех, в каких я обычно останавливалась, но я решила, что мы с Дженнифер можем прожить там еще несколько дней.

Приехав, мы увидели только привратника. Ключ от лифта все еще был у Дженнифер, и мы поднялись на этаж для гостей. Она, как и обещала, быстро собрала чемодан.

— Как думаешь, можно уйти, ничего не сказав? — спросила она.

— Нет, — ответила я.

— Ладно, может, оставить записку?

— Послушай. Я поднимусь вместе с тобой. Ты должна поблагодарить их за гостеприимство. Если там никого не окажется, тогда можно будет обойтись запиской. Не нужно их пугаться. Ты сама себе хозяйка и можешь поступать, как захочешь. Что они об этом подумают, не имеет ни малейшего значения.

— Ладно, — вздохнула Дженнифер. — Надеюсь только, что не встречусь с Чатом. Я не вынесу разговора с ним.

Когда мы вышли из лифта, на этаже, где жили Чайвонги, стояла тишина. Мы заглянули в столовую. Стол был накрыт к ужину, но там не было ни души. Зашли в гостиную. Сумерки уже сгустились, и комната была тускло освещена одной лампочкой. Не раздавалось ни звука.