Анна Данилова - Грех и немножко нежно Страница 23

Маша с трудом сдержалась, чтобы не чихнуть — так воняло хлоркой.

Едва Жорж убрался более-менее, как в дверь постучали. Кто-то пришел…

Наконец комната опустела. Маша вылезла из подвала, проползла, сдерживая чих, под роялем, встала во весь рост и вздохнула. Колоссально! Вот это номер! Да уж, теперь Жоржу Маковскому не поздоровится!

Маша подошла к шкафу и открыла его.

Несколько секунд смотрела на старое театральное тряпье, многослойно развешенное на плечиках. Она не понимала, куда делся труп. Ну не приснилось же ей все это?! Нет! Вон и валторна на полке стоит… Убийца. Не так давно один ее золотистый бок отражал кровь несчастной девушки.

Маша просунула руку в глубь шкафа, где-то там все равно должно быть тело, даже присела, чтобы пошарить внизу, в куче хлама. Но нет, трупа не было!

Тогда, осмелев, Маша нырнула туда с головой и посветила себе фонариком. Ну конечно! Дверца!

Невероятно! Кому рассказать — никто не поверит!

Через минуту Маша уже приоткрывала дверь в потайную комнату, где на полу и нашла труп девушки.

Чтобы не закричать, Маша прикрыла рот рукой.

15. Золотой тоннель: прокурор

— Что-то ты сегодня поздно… Где был?

Рита, сестра Константина Самойлова, встретила брата в дверях его квартиры, одетая по-домашнему, но по-прежнему с черной лентой на голове. Электрический свет лампы играл в ее волосах цвета меди.

— Ритка, ты допрашиваешь меня как жена… Эмма никогда так меня не встречала, в смысле, не задавала лишних вопросов.

— Меня сейчас меньше всего интересует, как она тебя встречала. Ты сделал так, как я тебе сказала?

— Я пытался… Но у меня нет таких знакомых, которые были бы на дружеской ноге с Петровым. Не могу же я прийти к нему домой и сказать: товарищ прокурор, помогите моей жене выйти на свободу, а я за это дам вам денег.

— Дурак.

— Ты погоди… У меня есть для тебя новость…

— Ладно, давай проходи, я ужин приготовила.

Константин и сам удивлялся себе. Как случилось, что он вот уже несколько минут сдерживался, чтобы не выдать эту новость с порога. Его просто распирало! Вел себя на самом деле так, словно ему и нечего было сказать сестре. А ведь то, что он сейчас ей расскажет, — настоящая бомба! Вот Ритка удивится!

— Картошка, селедка, водка… Классика! — сказала сестра, расставляя на столе тарелки.

Был вечер, солнце сделало оранжевым все вокруг. Даже картошка была оранжевой.

Константин подумал: как же странно устроен мозг. Вместо того чтобы начать говорить, он думает об этой вечерней оранжевости.

— Давай помянем Леночку, — предложила Рита.

Выпили не чокаясь.

— Рассказывай, — Рита усмехнулась одними глазами.

— Сегодня меня нашла одна особа… Я ее не знаю. Но она откуда-то знает и меня, и Эмму, и Петрова… Словом, она в курсе нашей истории.

Рита перестала есть. Отодвинула от себя тарелку.

— Так, продолжай…

— Она сказала очень странную вещь, которая просто не выходит у меня из головы… Что якобы прокурор и Эмма… как бы это сказать… любовники…

— Чего? Глупость какая!

— Ну, может, не любовники, но она выразилась примерно так: «Петров неравнодушен к вашей жене Эмме. И хочет ей помочь». Но для того чтобы ее отпустили, вот просто отпустили, понимаешь, да, нужен миллион. И что она, эта девушка, ее зовут, кстати, Василиса, готова передать эти деньги Петрову, а тот уже, в свою очередь, распределит их между теми, кто организует развал дела.

— Василиса… Редкое имя. В Зульштате нет Василис, это я точно знаю.

— Она в курсе нашего дела, говорю же тебе.

— То, что она знает, неудивительно — о том, что Эмма убила свою сестру, знает весь Зульштат.

— Вообще-то да… Я так понял, что она — близкая знакомая Петрова.

— А что если она мошенница?

— А ты хотела бы, чтобы нам еще и расписку дали, когда мы будем давать взятку? Взятка, моя дорогая сестрица, это всегда риск.

— И на чем вы остановились?

— Я сказал, что мне нужно подумать.

— А она?

— Она сказала, что готова нам помогать, но если у нас нет денег, то и разговор будет коротким… Знаешь, она вела себя так уверенно…

— Все мошенники себя так ведут. Это профессиональное.

— И что теперь делать?

— Познакомь меня с ней.

— Легко.

— Она оставила тебе номер своего телефона?

— Нет. Она назначила мне стрелку возле входа в городской парк. В половине девятого.

— То есть через полтора часа?

— Ну да. Предупредила меня, конечно, чтобы я не болтал и все такое…

— Так. Давай сначала. Эта Василиса предложила тебе развалить дело за миллион рублей, так? Безо всяких гарантий.

— Ну, она сказала, что положительный результат гарантирован.

— Что ж, надо пробовать. Я с тобой пойду на встречу, а там видно будет. Давай ешь, потом чаю выпьем после селедки-то и пойдем…

В восемь вышли из дома. Смеркалось. Улицы опустели, даже деревья на бульваре как будто уснули, затихли. Ни ветерка, только редкие капли несмелого дождя.

Шли мимо старых особняков, магазинчиков, рыночной площади, стадиона.

— Деньги-то соберем, но где гарантия, что Эмму выпустят? Господи, и за что нам такое? — бормотала себе под нос озадаченная Рита. Так уж повелось в их семье, что все важные решения принимались именно Ритой, а не Константином. А это значит, что и ответственность тоже несла она. — У меня в банке есть четыреста… У Татьяны можно занять тысяч двести, у вас с Эммой, я думаю, тоже найдется тысяч триста…

— Триста шестьдесят, — согласился с ней Константин. В отличие от сестры, он был почти уверен в положительном исходе дела, и с деньгами был готов расстаться легко. Лишь бы эта ужасная история поскорее закончилась и Эмма вернулась домой. Ему было важно, чтобы она простила его за измену и чтобы жизнь вернулась в свое спокойное русло. Семейная жизнь для него заключалась в тихих вечерах за ужином, телевизором и сладким сном в обнимку с Эммой. Сейчас, когда он пережил такой стресс из-за своей любви к Елене и ее смерти, когда понял, как ошибся, желая прожить параллельно сразу две жизни с двумя женщинами, ему хотелось одного — все забыть и вернуться к прежней жизни.

— Да, мы соберем миллион… В крайнем случае, займу еще у одного человечка, он мне точно не откажет… — задумчиво проговорила Рита, случайно приоткрыв дверь в свою тайную, скрытую от посторонних, личную жизнь.

Зажглись фонари, осветили чугунную решетку парка, ворота. Они были распахнуты, рядом с круглой розовой клумбой, разбитой как раз напротив входа в парк, стояла высокая девушка в джинсах и голубом свитере. Вокруг — ни души. Хорошее место выбрала, подумала Рита, уверенно приближаясь к ней.

— Добрый вечер, — сказала Рита, разглядывая девушку. Совершенно незнакомое лицо. Красивая, уверенная в себе, спокойная.

— У меня мало времени, к тому же нас могут увидеть, — сказала девушка. — Вы принесли деньги?

— Куда так спешить? — спросила Рита, начиная волноваться. Она всегда волновалась, когда ей приходилось расставаться с крупными деньгами.

— Можете и не спешить. Дело ваше. Просто я уже начала действовать. Подумала, что негоже молодой женщине, к тому же невиновной, по моему глубокому убеждению, гнить в тюрьме. Но если вы другого мнения, то нам с вами не о чем и разговаривать.

— Постойте… Что же вы так… резко… Мы видим вас первый раз…

— Да, — поддакнул Константин, которому хотелось поскорее все решить и вернуться домой. После селедки ему хотелось пить, а в холодильнике у него было припасено пиво.

— Ваша жена, Константин, совершила преступление в состоянии аффекта, вы это понимаете? И, конечно же, вы можете пойти по другому пути… То есть допустить, чтобы дело передали в суд, и уповать на адвоката, который и будет доказывать это самое состояние аффекта. Но убийство есть убийство. И я не думаю, что адвокат, какой бы хороший ни был, сможет добиться того, чтобы ее отпустили прямо в зале суда. Она убила родную сестру, молодую девушку. Возможно, адвокат попытается представить Эмму как психически больную женщину, это тоже вариант… Но не думаю, что этот вариант обойдется вам дешевле… Нужно будет договариваться с врачами-психиатрами, с целой комиссией… Опять же, адвокат. Ну и судье надо будет отвалить немало…

— Хорошо, мы согласны, — сказал Константин и сам удивился своей решительности.

— Да, мы принесем вам деньги, — к его удивлению, сестра поддержала его.

— Отлично. Завтра в это же время, только с другой стороны парка, тоже у ворот, — сказала Василиса.

— Скажите, я могла вас где-то видеть? — спросила Рита.

— Возможно… Я — родственница Петрова.

— Так значит, вы от Петрова… Что ж, это неплохо… Костя, дай нам поговорить… — она бросила на него строгий взгляд, и Константин отошел и медленно побрел вдоль парковой ограды.