Александр Щелоков - Босиком по горячим углям Страница 23

- Сказать легко, прихлопнуть труднее, - отозвался Таштемир угрюмо, а сам подумал, что в Америке мало за кого отвалили бы такую сумму.

- Прихлопнут, - сказал Рахимбаев уверенно. - Думаешь, сумеешь прорваться в Акжар? Улететь в Москву?

- Почему именно в Акжар? - спросил Таштемир, решив выяснить, насколько эффективно сработала его тактика.

- Ты считаешь, мы дураки? Уже давно ясно, что ты рвешься в Акжар. Рвешься, а что вышло? Ходишь, как волк, по кругу, но дальше Койдалы не прорвался.

Все дороги на Акжар для тебя закрыты. В Москву оттуда не улетишь.

- Почему ты решил, что мне надо в Москву?

- А куда еще? Ты забыл про билет, что забронирован тебе с открытой датой в Акжаре? Нам все известно!

Директор торжествующе заржал.

- Милостивый аллах! - воскликнул Таштемир. - А если я ускользну и все же попаду в Москву?

- И там тебя найдет конец.

- Ну уж туда ваши лапы не дотянутся.

- Ха! - довольно выдохнул Рахимбаев. - Ты забыл про пул. Четыреста тысяч обещано тем, кто прихватит тебя в Москве и изрубит на шашлык. Если тебя доставят обратно живым, получат полмиллиона. Но я думаю, за лишних сто кусков они ломаться не станут. Шашлык рубить проще.

- Ты меня вдохновил, Илон! Кто же эти ловкие повара?

- Повара что надо, Иргашев. Лук, морковь, перец - все у них при себе. И ножи. Дело за мясом.

Барашек сам приплывет в руки.

- Кто же это такие?

- О Дарчиеве слыхал? Кавказская группа, наши единоверцы. Так вот, Дарчиев на Коране дал клятву.

"Кто уклонится от нашего повеления, - сказано в Коране. - тому дадим попробовать в наказание огня".

Наверное, ты Коран и в глаза не видел...

- Значит, ты считаешь, что у меня даже в Москве шансов нет? - спросил Таштемир смиренно.

- Накаких! Если... не захочешь сорвать банк.

- Не понял...

- Проще простого. Все пятьсот больших кусков будут твои. Сейчас возвращаемся в Бешарык к Эмиру.

Звоним ему с дороги. Он дает клятву, что тебя никто не тронет. Через час по милиции пройдет команда тебя в упор не видеть. Мы заходим к Эмиру. Ты сдаешь все, что тебе передал Бакалов. Получаешь деньги. И пари орлом!

- А шашлык?

- Оставь. Мы же все-таки земляки. Как говорят, к аллаху вам возврат, и он над каждой вещью мощен.

Это из Корана, и мы чтим такой завет.

- Выходит, моя голова - полмиллиона? И за что отдаст эти деньги ваш пул?

- Войдешь с ними в общее дело...

- Коза ностра? - спросил Таштемир с усмешкой.

- Как это? - не понял директор.

- Коза ностра - это по-итальянски "наше дело".

- Если так, то верно. Нам нужна служба безопасности. Надежная. Вот ты ее и возглавишь. Времена теперь новые и требуют инициативных людей.

- Разве у вас такой службы еще нет? Почему не организовали?

- Кто организует? Ты что, равняешь себя с дурнем Султанбаевым или Рузибаевым? Они считают себя Штирлицами, а проглядели, как у них под носом Бакалов собрал досье на фирму. Их давить надо!

- Что ж не задавите?

- Придешь ты и сделаешь это по-умному. Автокатастрофа или еще что. Не зря же тебе в Москве в академии диплом с отличием дали.

- Нет, Илон, не светит мне твое предложение.

Народ постепенно прозреет и поймет, что перестройщики его обдурили. И всем - и вам, и нам даст по...

- Какой народ, Иргашев?! Ты все ходишь в старых очках. Заржавел в своей каменности или окаменел в ржавости. - Рахимбаев постучал по лбу. - Вот где надо иметь! Сейчас от всех требуется новое мышление, - он почти пропел последние слова, растягивая их по слогам. - Никакого народа в природе нет.

Это большевики его придумали. Я выкину пять ящиков водки, и товарищи пролетарии всех стран соединятся и устроят тарарам, какой мне угодно. Нужен Ош? Сделаем. Фергана? Будет. Вот цена твоему народу! А в обществе, где все будет по социальной справедливости... Мы такое понятие выкинем. Будут деловые люди, работающие и бездельники. Пойми, хороший хозяин, чтоб сберечь добро, заводит добрых собак...

- К примеру, такой, как Караханов. В дополнение к двум псам-волкодавам он хочет приобрести еще и Иргашева. Так вот, шейх нового мира социальной справедливости, я не стану тебя убивать. И сделаю все, чтобы тебя не прибили члены пула. Я выведу всех вас на СУД ч расскажу обо всем, что ты мне вы ложил.

- Какой суд?! Все, что ты еще пытаешься спасти, Иргашев, с треском рухнуло!

Таштемир бросил взгляд на часы.

- Все, Илон. Кончили философию. Сейчас поедем.

Он запустил двигатель, вывел машину на шоссе и направил ее в сторону Акжара. Без всяких приключений они проехали спящую Ташхону, по объездному шоссе проскочили Койдалу. На прямом как стрела шоссе, которое теперь неудержимо несло их к Акжару, Таштемир притормозил, свернул на обочину и погасил огни.

Рахимбаев сидел притихший, с видом обреченного на казнь человека.

- Я уже у цели, - сказал Таштемир торжествующе. - Еще один рывок - и Акжар. Ты понял, Илон?

- Иргашев, слушай... - залепетал пересохшими губами директор и стал снимать с руки золотые часы, потом вытащил из кармана смятые в комок сторублевки. - Возьми все, только не убивай.

- Вылезай! - приказал Таштемир.

Рахимбаев повалился на сиденье, заскулил визгливо ж тонко, как щенок, которому придавили лапу.

- Не убива-а-й!

- Не ори! - оборвал его Таштемир. - Но тропу.

И твоим дружкам этого не позволю сделать, я же сказал. Сейчас я тебя посажу на попутку, вернешься в Бешарык. Скажу водителю, кто ты такой и куда тебя довезти. Это станет твоей палочкой-выручалочкой. Предупредишь своих: если на тебя поднимут руку, то на меня ничего свалить не удастся. Будет свидетель - шофер. Еще скажи, будто у меня был магнитофон, и я записал весь разговор, когда сажал тебя в попутку.

Понял?

- Спасибо, Иргашев. Ты человек. Если останешься цел, приходи, я тебе всегда помогу деньгами.

Это не проблема... - Рахимбаев снова протянул ему смятые купюры: Возьми, пригодятся...

Таштемир подумал и взял одну сотенную.

- Больше не нужно. А свою машину найдешь в Акжаре у аэропорта. Целой и невредимой. Только не вздумай по дороге звонить, куда я подался. Понял?

- Что ты, Иргашев! Как можно! Я тебе жизнью обязан...

Директор еще произносил эти слова, а сам думал о том, что с радостью сжег бы свою чертову тачку, если бы знал, что вместе с ней сгорит и проклятый мент.

Выйдя на шоссе, Таштемир вскоре остановил огромный КамАЗ с открытым прицепом. Водитель приоткрыл дверцу и вопросительно глянул на него.

- Друг, довези человека до Бешарыка, - попросил Таштемир. - Он хороший. Я бы сам его выручил, только мне в другую сторону. - Вот, - протянул он водителю деньги, которые взял у директора. - Бери, это тебе. И запомни везешь Амана Рахимбаева.

В Бешарыке он директор оборонного завода. Верно, Амаижон? Делает ракетное топливо, а по конверсии станет гнать водку. Запомни его хорошенько. В случае чего, всегда поможет по части дефицита...

Водитель засмеялся.

- Садитесь, уважаемый, - предложил он Рахимбаеву и показал место рядом со своим напарником, который сидел и дремал, не обращая внимания на их разговор.

- Езжайте, товарищ Рахимбаев, - сказал Таштемир. - Счастливого пути!

Дверца грузовика захлопнулась, и машина тронулась. Выждав, когда ее габаритные огни скрылись за перевалом, Таштемир погасил фары, развернул "Жигули" и погнал машину вслед за грузовиком. Теперь у него был единственный путь - в Кумкент. Он был уверен, что Рахимбаев попросит заехать в Койдалу и оттуда позвонит в Бешарык, предупредит, что Иргашев рвется в Акжар. Это намного повышало его шансы прорваться в Кумкалу именно этой ночью.

Подъезжая к Койдале, КамАЗ свернул с шоссе к городу. Так и есть, мудрый Змей спешил к телефону!

Таштемир направил "Жигули" по объездной дороге в сторону Ташхоны. Он оставил машину неподалеку от отделения милиции и ушел, сунув ключи в карман.

Походкой гуляющего бездельника Таштемир вышел на привокзальную площадь. Она выглядела полупустой, лишь в дальнем углу, где располагались лотки зеленщиков, на пустых столах сидело несколько парней, кто-то бренчал на гитаре. Сдерживая желание рвануться и одним махом перебежать площадь, он двинулся наискосок к месту, где начиналась Сайрамская улица.

На углу Таштемир увидел телефонную будку. Вошел в нее, набрал номер.

- Слушаю, - раздался немного удивленный голос Тамары.

- Здравствуй. Ты одна? - спросил он, и она услышала в его вопросе нотку ревности.

- Почему ты задал такой вопрос?

Он сразу сообразил, что ее задело. Сказал в ответ:

- Это не вопрос. Это утверждение. Если меня нет рядом, значит, ты одна.

- Ты в самом деле веришь в то, что сказал?

- В самом. Ничего не желаю больше, чем оказаться сейчас рядом с тобой.

- И что же? Как всякий современный мужчина, ты этого не можешь сделать в силу сложившихся обстоятельств?

- Оставь обобщения. Я совсем несовременный мужчина.

- Откровенное признание.

- Ты все шутишь, а меня все еще гонят, как зайца.