Галина Куликова - Французская вдова Страница 24

– Петя, дорогой, конечно, – обрадовался подвыпивший Борис Яковлевич. – Тащи все это в машину и укладывай – подарки в багажник, цветы в салон. Только место для именинницы оставь.

– Она одна поедет? – деловым тоном уточнил Возницын, хотя его сердце колотилось как сумасшедшее. – Или еще место для кого оставить?

– Клав, ты одна едешь? – взревел администратор.

– Естественно, мне сегодня попутчики не нужны. Борь, помоги лучше шубку надеть, – закапризничала Лернер.

– Петя, действуй, – скомандовал администратор. – А я пошел работать гардеробщиком.

И, пошатываясь, удалился. Возницын в точности исполнил распоряжение, но задержался возле машины, ожидая выхода примы и держа под мышкой красиво упакованный подарок.

Наконец из подъезда показались Лернер, Борис Яковлевич, который аккуратно поддерживал актрису под локоток, и высокий мужчина, который вился вокруг них и что-то говорил на ухо Клавдии.

Петя обессиленно прислонился к стене. Весь его план рухнул! Этот тип – один из наиболее назойливых поклонников Лернер, большая шишка то ли в МИДе, то ли в Министерстве внешней торговли. Видимо, намерен сопровождать ее.

Но тут до него донеслось:

– Костя, я вам все уже сказала, отстаньте. Почему это я должна делать вам приятное? Не у вас день рождения, у меня. Вот и сделайте приятное мне – поезжайте к себе домой.

– Как ты его строго, – засмеялся администратор вслед удалявшейся высокой фигуре. – Спать не будет.

– Этот? Будет, еще как. Посмотри на его морду – ест и спит хорошо, никакие чувства не помешают. Да и чувств-то нет, одни инстинкты.

– Ладно, именинница, езжай, отдыхай, карета подана. Вон, маленький паж уже замерз, уши красные. – Борис Яковлевич дружески потрепал подскочившего к ним Петю. – Завтра созвонимся. Ну, и с днем рождения тебя еще раз.

И обращаясь к Возницыну:

– Пошли, Петро, выпьем на посошок, за здоровье именинницы.

– Я сейчас, минутку, – засуетился Возницын. – Помогу сесть, там цветов много, надо часть вперед переложить.

И вот настала заветная минута, о которой он так мечтал. Воспользовавшись тем, что администратор отошел, а Лернер еще стояла перед открытой задней дверцей машины, собираясь садиться, он решился. Подойдя к диве вплотную, он, хрипло, запинаясь, сказал:

– Клавдия, я хочу поздравить вас и от чистого сердца сделать этот подарок. Знайте, я испытываю к вам особенное чувство, словами его трудно объяснить, да я и не буду. Не буду вам докучать. Только примите подарок и знайте, что он…

– Так где подарок, дорогой мой паж? – вдруг рассмеялась Клавдия. – Я его пока не вижу. Давайте уж, а то я замерзла.

Петя был готов сию же минуту провалиться сквозь асфальт. Совсем растерявшись и почти ничего не соображая, он выхватил сверток, который по-прежнему прижимал к себе, сунул его в руки актрисе, буркнул: «С днем рождения!» – и убежал. Он вернулся в зал, где еще праздновали самые стойкие, и жутко напился. Столько Петя не пил ни разу в жизни.

Как потом добрался домой, непонятно. Долго не мог заснуть, слишком мутило. И вообще хотелось умереть, то есть буквально – закрыть глаза и чтобы больше никогда ничего не было. Наконец, он задремал, но вдруг проснулся оттого, что звонил телефон, а ему стучали в дверь.

– Возницын, ерш тебе в пасть! – проревел из-за двери сосед по коммуналке. – Иди, тебя по телефону вызывают с работы.

Петя вскочил, протер глаза и посмотрел на будильник – почти три часа ночи, наверное, что-то случилось. Выскочил в длинный студеный коридор, схватил трубку – и сердце оборвалось.

– Алло! Алло! Простите, что поздно, мне срочно нужен Петр Возницын.

– Это я, – обреченно прохрипел Петя. – Это я.

– Петенька, как я рада, что дозвонилась. С вами все в порядке?

– Не знаю. Простите, что так получилось, я не хотел…

– Постойте, – прервала его Клавдия. – Вы где живете?

– На Трубной.

– Давайте адрес, я сейчас беру такси и еду к вам.

– Зачем? – закричал Возницын.

– Надо поговорить. Вы с родителями или с соседями живете?

– В коммуналке. Один.

– Ясно. Ждите, не засните только. Борька сказал, что вы жутко напились.

– Да, я пьяный, не надо приезжать, – взмолился Петя.

– Решаю я, – отрезала Лернер. – Итак, записываю адрес…

Возницын покорно продиктовал. У него уже вообще не было никаких сил, а уж сопротивляться этому колдовскому голосу и подавно.

Все оставшееся время до приезда Клавдии он пытался навести в своем жилище порядок, а потом выскочил на лестничную клетку встречать ее, чтобы она не стала звонить в дверь и не перебудила всех соседей.

– Так вот вы как живете, мой рыцарь, – Клавдия внимательно оглядела комнату.

– Никакой я не рыцарь, – пробормотал Возницын, стараясь дышать в сторону.

Странно, что он вообще исторг из себя какие-то звуки. Состояние Пети можно было выразить одним словом – столбняк. Появление Лернер было таким же чудом, как если бы солнце, вместо того чтобы пребывать на небосклоне, вдруг через форточку вкатилось в эту мрачноватую, неухоженную клетуху.

– Давай присядем, – мягко предложила Клавдия, словно хозяйкой здесь была она. – Я хочу поговорить, это важно.

Возницын мотнул головой в знак согласия и рухнул на скрипнувший под ним стул. Лернер грациозно опустилась в низкое, сильно потертое кресло и внимательно посмотрела на молодого человека, который сидел, словно окаменев, боясь поднять глаза.

– Петр, вы меня поразили своим подарком. Право, я такой красоты никогда не видела. Любовалась всю дорогу, а приехав домой, положила перед собой и больше часа смотрела не отрываясь на это волшебство. И чем дольше смотрела, тем больше влюблялась в нее. Но чем больше влюблялась, тем больше меня охватывал страх. Такие вещи должны принадлежать королевам, но не актрисам советских театров.

«Ужасно, – мелькнуло в голове у Возницына. – Ведь я собирался сказать, что именно ей дарю то, что может принадлежать исключительно королевам. Потому что она для меня выше всех коронованных особ».

– Я оценила твой поступок, – мягко продолжала Клавдия. – И, поверь, навсегда сохраню память о нем. Но я не могу принять такой подарок.

– Но почему? – только и смог выдавить Петя, чувствуя, что по щекам текут горячие слезы.

– Причин несколько. Если я не ошиблась, стоимость твоего подарка неизмеримо высока. Даже не догадываюсь, сколько он может стоить… Вероятно, сотни тысяч. Это музейная вещь, и принадлежать мне не может. Какой-нибудь принцессе. Или королеве. Тем более я не знаю, где ты ее взял.

«Она думает, что я вор, что я украл! – ужаснулся Возницын, уже готовый умереть от стыда. – Как такое могло случиться?»

– Я вовсе не считаю, что ты ее где-то… позаимствовал, – словно отвечая на его мысли, сказала Лернер. – Никогда плохое не думала. Остается другой вариант – это красивая имитация. Но и тогда я не смогу ее носить – не терплю дешевых подделок. Ответь, подлинная эта вещь или красивая подделка, которую, я верю, ты подарил от души? В самом деле, к ювелирам мне обращаться никак нельзя.

– Там все подлинное, – прошептал убитый этой экзекуцией Петя. – Я знаю точно. Никогда не стал бы дарить фальшивку.

– Верю, – протянула к нему свои изумительные руки актриса. – Верю, не говори больше ни слова. Я не совсем точно выразилась. Куприн, «Гранатовый браслет»… Я подумала, вдруг что-то подобное. В общем, я принимаю твой подарок, но с одним условием – ты должен взять его на хранение. Тогда сокровище будет надежно укрыто. Ведь у меня в квартире вечно проходной двор. К тому же я часто в разъездах. Прошу, веря в твою честность. А также в искренность чувств, которые ты ко мне питаешь. Не удивляйся, я ведь женщина, все замечаю.

Откровенно говоря, Возницын ничего тогда не понял. Наговорив ему множество утешительных слов, Лернер ушла – ее ждало возле дома такси. Петя даже не предложил своей удивительной гостье чаю – так и молчал, тупо уставившись в пол. Когда он наконец поднял глаза, кресло напротив пустовало. Лишь тонкий запах духов свидетельствовал о том, что все это ему не приснилось, в квартире действительно побывала женщина, ради которой он отказался от собственной жизни. И еще на маленьком столике лежала приличных размеров бархатная коробка. Возницын машинально протянул руку и утопил внутрь передней стенки металлический штырек. Щелкнула крышка, и по мрачной комнате забегали разноцветные зайчики. В новом бархатном футляре, переливаясь всеми цветами радуги, сияла фантастической красоты диадема, украшенная великолепными драгоценными камнями и напоминающая царский венец.

Возницын перевернулся на другой бок, и диван противно заскрипел. Скрип на минуту вернул реквизитора к текущим проблемам. Он пошел на кухню, налил стакан минералки и вернулся обратно. Но лежать больше не хотелось, и Петр Валерьянович сел в любимое кресло и включил телевизор. Немного поглазев на биатлонистов, которые соревновались на очередном этапе кубка мира, он выключил звук и прикрыл глаза. И тут же – как будто по взмаху волшебной палочки! – перед внутренним взором снова возникли давние образы…