Жан-Кристоф Гранже - Братство камня Страница 24

Он снова бросил короткий взгляд на Диану:

— Эрик сказал, что вы этолог. Следовательно, знаете, что естественная среда оказывает сильное влияние на рост человека. Люди и животные, живущие в лесу, уступают в росте жителям равнин.

Диана взглянула на антрополога в упор. Очки в очки. Роман сосредоточился на своих заметках.

— Рост обитателей межтропических лесов Юго-Восточной Азии в настоящее время колеблется от ста сорока двух до ста шестидесяти пяти сантиметров.

Еще один взгляд поверх стекол.

— Перейдем к кожной пигментации. Проблемой цвета кожи занимались многие исследователи, хотя этот критерий трудноопределим и к тому же опасен в употреблении, я не собираюсь подробно вам его растолковывать. Обычно мы измеряем свечение с помощью особой методики — рефлектометрии. Луч света направляется на кожу, после чего измеряется количество отраженных фотонов. Чем светлее кожа, тем выше уровень отражения.

Диана едва сдерживала нетерпение, догадываясь, куда клонит Роман.

— Мы провели этот тест с Люсьеном. Полученный результат — семьдесят-семьдесят пять процентов отраженного света. Эпидермис вашего мальчика практически полностью отражает луч света. Кожа у него ослепительно белая. Ничуть не похожая на смуглую кожу жителей межтропических зон. Заметьте: средний показатель для зоны Андаманских островов — пятьдесят пять процентов.

Диана вспомнила, как она купала Люсьена и поражалась белизне полупрозрачной кожи, сквозь которую просвечивали тонкие жилки. Как то, что так ее восхищало, могло вдруг стать источником тревоги? Антрополог продолжал, листая страницы:

— Вот другие данные. О физиологических показателях Люсьена. Артериальное давление. Сердечный ритм. Уровень сахара в крови. Объем дыхания…

Диана перебила его:

— Вы располагаете статистикой по каждому из этих критериев?

Роман позволил себе горделивую улыбку:

— И множеству других.

— Вы сравнили их с показателями моего сына?

Антрополог кивнул:

— Один из показателей Люсьена потрясает воображение. Мальчик только начал выздоравливать, но нам удалось измерить объем его дыхания. У него фантастические легкие! Вы наверняка знаете, что этот критерий напрямую связан с высотой, на которой живет человек. У горцев и объем легких, и уровень гемоглобина выше, чем у равнинных жителей. У любого человека эти показатели связаны со средой происхождения.

— Ближе к делу, черт возьми!

Ученый кивнул:

— Судя по всем его показателям, Люсьен родился и жил на большой высоте. Они не имеют ничего общего с показателями людей, живущих в приморской и лесной зонах.

Безмолвие душило Диану. Полное безмолвие, не способное разрешиться ни словами, ни предположениями. Дидье Роман продолжил бесцветным, лишенным малейшей экспрессии голосом:

— Сложив три составляющих — его рост, пигментацию и физиологические показатели, — получаем уравнение: равнины, холод, высота…

Диана спросила глухим шепотом:

— Это все?

Антрополог показал ей стопку листков:

— Отчет занимает пятьдесят страниц. Мы сделали все обследования: группа крови, тканевые пробы, хромосомы. Ни один результат — ни один, я на этом настаиваю! — не соответствует среднестатистическим показателям людей, живущих в регионе Андаманского моря.

Диана скорее выдохнула, чем спросила:

— И эти результаты предполагают совсем иное происхождение…

— Тюркско-монгольское, мадам. В организме ребенка присутствуют все основные черты, характерные для обитателей дальневосточных районов Сибири. Люсьен — не дитя тропиков, он маленький сын тайги. И родился за тысячи километров от того места, где вы его усыновили.

26

Диана потратила двадцать минут на поиски своей машины.

Она пересекла улицу Севр, вышла на улицу Женераль-Бертран, потом свернула на улицу Дюрок, оттуда — на Массеран и в конце концов оказалась на авеню Дюкен. Диана задыхалась, сердце билось толчками. Она пыталась размышлять, но выходило это у нее плохо: слишком много было вопросов и ни одного ответа. Каким образом ребенок тюркско-монгольского происхождения мог очутиться в горячей пыли Ранонга, на бирманской границе? Откуда такой человек, как Рольф фон Кейн, мог узнать об агонии этого мальчика в тот самый момент, когда собирался отправиться в эту точку земного шара? И как пятилетний ребенок — откуда бы он ни взялся — мог быть целью темных и пагубных замыслов, которые подозревала Диана?

Машина нашлась недалеко от площади Бретей. Диана села за руль и почувствовала себя в относительной безопасности. Мысли беспорядочно бились у нее в голове, она никак не могла сосредоточиться.

Внезапно ее осенило.

Возможно, способ приблизиться к правде все-таки есть. Однажды, в испанском монастыре, Диана наблюдала, как под пучком ультрафиолетовых лучей постепенно раскрывался первоначальный текст палимпсеста. У Дианы тоже были лучи, которые помогут ей обнаружить скрытое лицо Люсьена. Она схватила сотовый и набрала номер этнолога Изабель Кондруайе, которую просила опознать диалект сына.

Изабель сразу ее узнала:

— Диана? У меня пока нет новостей. Я связалась со многими специалистами по Юго-Восточной Азии. Мы хотим назначить встречу, чтобы изучить кассету и…

— Новости есть у меня.

— Новости?

— Объяснять слишком долго, но есть серьезная вероятность, что Люсьен родился не в той тропической зоне, где я его усыновила.

— О чем вы говорите?

— Мой мальчик безусловно уроженец Центральной Азии. Его родина — Сибирь или Монголия.

Кондруайе проворчала:

— Это все меняет… Ни я, ни мои сотрудники не специализируются на диалектах этого региона…

— Но вы наверняка знакомы с лингвистами, которые работают в этой области?

— Их лаборатория находится в Нантерском университете, так что…

— Вы можете туда позвонить?

— Да. Я кое-кого там знаю.

— Тогда действуйте. Я очень на вас надеюсь.

Диана убрала телефон. К ней постепенно возвращалась способность мыслить логично.

Она взглянула на часы. Половина шестого. Пора.

Пора нырнуть внутрь себя.

Снова пережить — полно, во всех подробностях — аварию, случившуюся на кольцевой дороге.

27

Полю Саше было около шестидесяти. Высокий, худой, он был одет с изысканной и чуточку экстравагантной элегантностью. Серый шелковый костюм сверкал, под ним поблескивала черная рубашка, шелковый галстук переливался разными красками. Продольные морщины подчеркивали вытянутые линии лица, проникнутого аристократическим высокомерием и безразличием к окружающим. Под кустистыми бровями живые зеленые глаза с черными ободками казались прозрачными. Но больше всего поражали воображение кудрявые бакенбарды по моде XIX века, дополненные завитками волос на висках. Эта деталь придавала облику доктора сходство с каким-то лесным зверем.

Диана готова была расхохотаться. Стоявший на пороге человек напоминал гипнотизера из фильма ужасов. Недоставало только плаща и трости с серебряным набалдашником. Этот тип не может быть серьезным психиатром, к которому Шарль посылает самых важных своих клиентов. От удивления она не расслышала его слов.

— Что, простите? — пролепетала она.

Мужчина улыбнулся, и его бакенбарды смешно приподнялись.

— Я всего лишь предложил вам войти…

Последним штрихом к портрету странного доктора оказался славянский акцент: он раскатывал букву «р», как старый фиакр, грохочущий в тумане Вальпургиевой ночи. Диана отступила назад:

— Благодарю вас. Но… Пожалуй, мне лучше уйти… Я не в форме и…

Поль Саше схватил ее за руку.

— Идемте, прошу вас. — Мягкий тон смягчил грубость жеста. — Было бы жаль проделать весь этот путь впустую…

Путь. Пожалуй, это было слишком громко сказано: от дверей дома, где она жила, до кабинета на улице Понтуаз, рядом с бульваром Сен-Жермен, было метров четыреста, не больше. Она изо всех сил пыталась сохранить серьезность, не желая обидеть человека, согласившегося принять ее в тот же день.

Она вошла и сразу почувствовала облегчение. Здесь не было ни черных штор на окнах, ни экзотических безделушек, ни страшных статуэток. Не пахло ни ладаном, ни пылью. Гладкие светло-табачные стены, белая лепнина, строгая современная мебель. Хозяин дома провел ее в кабинет.

Комнату заливал вечерний свет. В центре стоял стеклянный письменный стол, на книжных полках царил идеальный порядок. Диана легко могла представить здесь политиков и воротил бизнеса, спешащих избавиться от стресса.

Гипнолог сел и улыбнулся. Диана начала привыкать к его серебристому одеянию и глазам гуру. Ей больше не хотелось смеяться. Она далее испытывала некоторую тревогу при мысли о возможностях Поля Саше. Сумеет ли она с его помощью погрузиться в глубины памяти? Неужели придется позволить ему рыться в ее мозгу?