Алина Егорова - Колдовской оберег Страница 24

На радостях Артем купил себе большой брикет фисташкового мороженого и сахар, как просила его мать еще два дня назад. А вечером он привел в дом Юлю.

– Это Юля, она будет жить у нас, – гордо представил он гостью.

Полина Тимофеевна, растившая сына «не для всяких проходимок», смерила девушку надменным взглядом. По одному лишь внешнему виду: аляповатой косметике, дешевой бижутерии вперемежку с золотом, безвкусной одежде и особенно простецкому «Здрасте!» – женщина безошибочно определила социальный уровень Юли.

– Мы с тобой позже поговорим, – бросила она сыну. Как бы ни хотелось Полине Тимофеевне выставить за дверь недостойную ее сына девицу и заодно разъяснить нахалке, что со свиным рылом да в калашный ряд соваться не стоит, женщина сдержалась. Она была слишком хорошо воспитана, чтобы выгонять, пусть даже нежеланных гостей, и слишком горда, чтобы, как уличная торговка, затевать склоку.

Позже Юля услышала, а вернее, подслушала, что Полина Тимофеевна говорила Артему. Стоя в узком коридоре под кухонной дверью, девушка узнала о себе многое.

– Да ты открой глаза, наконец! Думаешь, ты ей нужен?! Эта лимита спит и видит, как зацепиться в Петербурге! Она мечтает прибрать к рукам квартиру моих родителей!

Последнюю фразу Полина Тимофеевна произнесла с нажимом. Она всегда подчеркивала, что они с сыном живут не в обыкновенной девятиэтажке, а в квартире ее родителей, хоть тех давно уже не было на свете. Ее родители – отец, директор молокозавода № 2, и мать, заслуженный педагог по вокалу, оба ветераны труда – ее гордость. Эту квартиру отцу дали от завода в далеком восьмидесятом. Полина выросла в многокомнатной коммуналке на Английском проспекте. Привыкшие ютиться в тесноте, трое взрослых людей, переехав в новую, малогабаритную трешку, почувствовали себя в раю. Полина впервые в жизни получила в свое распоряжение целую комнату площадью аж в двенадцать метров! А раньше у нее не то что комнаты, угла своего не было, и спала она на полу, на матрасе, который днем приходилось убирать, чтобы освободить пространство. Она знала, что новая квартира – это заслуга ее отца. Так внушала ей мать. А раз отцу что-то дало государство, значит, он особенный. И они с матерью особенные – не какие-то там неучи, из провинции понаехавшие, а коренные петербуржцы, воспитанные и образованные… И эту квартиру, которая значит для нее так много, она никому не отдаст, умрет, но не позволит здесь жить всяким приезжим.

– Ну, мам! – возмутился Артем. – Почему ты думаешь, что я Юле не нужен? Ты же сама говорила, что я завидный жених.

– Говорила… – Полина Тимофеевна запнулась. Она поняла, что сама себе противоречит. – И говорю! Да разве же эта недоучка деревенская способна тебя оценить по достоинству?!

– Она не недоучка. У нее два диплома о высшем образовании.

– Да хоть пять. Знаю я, как в провинции дипломы получают! В школе учителя пятерки нарисуют, чтобы иметь хорошие показатели, а потом в вузах за корову преподаватели так же оценки ставят. Ее «университеты» на лбу написаны огромными буквами. Рот открыла и все свое «образование» обнаружила. Как она разговаривает – это же тихий ужас! Этот ее птичий язык, этот сленг! А «зал», а «больница»! Я слышала, как она тебя спрашивала, когда ты в больницу пойдешь. В больницу! Не в поликлинику, а в больницу! Какая провинция! Какая глухая провинция!

– А зал тебе чем не угодил?

– Чем не угодил? И это спрашивает мой сын, внук заслуженного учителя и директора крупного предприятия! – произнесла Полина Тимофеевна с пафосом. – Назвать гостиную залом! У нас тут что, Колонный зал? Даже дворяне, жившие в просторных домах, избегали таких громких слов относительно своих комнат. Хотя с ней все ясно: в деревне и что ни сени, то зал!

– Мам, ну что ты, в самом деле? У них так говорят.

– Вот именно, у них. В глухой провинции!

«Гляньте, какие баре! – зло подумала про себя Юля. – Интеллигенция вшивая! Вы у меня попляшете! Я вам устрою веселенькую жизнь! Ты у меня, карга старая, как шелковая станешь!»

Каким образом бороться с хозяйкой дома, Юля не думала – само все получится, считала она. Юля с детства привыкла к тому, что все взрослые плясали под ее дудку. Вседозволенность в семье создавала иллюзию, что так будет всегда и везде. Вишенка на торте доставалась всегда ей – и в пять лет, и в пятнадцать, и сейчас, в двадцать с небольшим, девушка не сомневалась, что весь мир обязан вертеться вокруг нее.

Утром молодые до обеда нежились в постели, сначала просто спали, а потом смотрели телевизор и дурачились, как дети. Тема ни на чем не настаивал. Он вообще боялся свою, казавшуюся слишком раскованной, подругу.

Тема, опустив пушистые девичьи ресницы, признался, что она у него вторая. Первой была случайная знакомая, с которой он виделся всего однажды.

– Да ты не ревнуй, это год назад было, – принялся оправдываться Тема.

Юля залилась громким смехом.

– Ты что, до двадцати восьми лет ни разу? – Этот факт ее забавлял и заставлял чувствовать себя опытной шлюхой, в бордель к которой привели юнца, чтобы та его научила всем премудростям плотской любви. Обучение шло туго и больше походило на игру, потому как сам Тема, несмотря на свой возраст, оставался мальчишкой.

– Зайчик, приготовь мне кофе, – томно потягиваясь, произнесла Юля.

Зайчик, привыкший к тому, что все всегда готовили для него, пришел в замешательство. Не будучи дураком, он догадался, что это, наверное, так полагается, принести девушке кофе в постель. Нацепив на босу ногу тапки, он пошлепал на кухню. Там хлопал дверцами шкафчиков, чем-то долго шуршал и вернулся в комнату.

– А чай не пойдет? Я только чай нашел.

– Давай чай, – покладисто согласилась Юля.

Тема опять исчез, чтобы хлопотать на кухне.

– Вот! – торжественно вошел он минут через пятнадцать, обжигаясь о горячую чашку с петухами и торчащей из нее ниточкой от чайного пакетика.

– Фи, холодный какой! – фыркнула девушка, сделав глоток. – Пожрать что-нибудь есть?

Еды не было. Артем только что втихаря съел оставленные матерью блинчики.

Полина Тимофеевна всегда с утра готовила для сына, и всегда одну порцию, чтобы еда не залеживалась и была свежей, а вечером она обычно успевала приготовить ему ужин. Ввиду того, что в доме поселилась нежелательная гостья, Полина Тимофеевна не стала готовить для сына обед – чтобы Юле не досталось! Она даже продукты в этот раз купила впритык. Пусть знает, дармоедка, что никто ее тут обхаживать не станет, и поскорей выметается.

– Ты есть хочешь? – фальшиво удивился Артем. Он решил сыграть на том, что девушки обычно любят изображать из себя эфирные создания, питающиеся воздухом, но Юля была не такой. Она нисколько не стеснялась своего здорового аппетита.

– Ну ты прикололся. Сам че, в топку че-нибудь бросить не хошь?

– Нет пока, – пробормотал Артем. До него стало доходить, что девушку придется содержать, а к этому он был не готов. Ему самому денег не хватало. В конторе, где он подвизался оператором базы данных, платили мало, но зато стабильно и требовали по минимуму. Можно было опаздывать, уходить раньше, зависать в социальных сетях, и никто за безделье на вид не ставил, словом, работа – не бей лежачего.

Артем знал пары, где мужчина обеспечивал семью, и думал, что у него тоже когда-нибудь будет так же. Но это потом, в будущем. Он так же знал пары, где оба работали и зарабатывали одинаково. Ему такой вариант нравился больше, и он рассчитывал, что Юля по умолчанию разделит с ним его взгляды на совместную жизнь. Надо с ней ненавязчиво обсудить эту тему, запоздало подумал Артем.

– А чего бы ты хотела? – издалека начал он.

– Ну… пиццу, например. Или суши. А лучше шашлык. Слышь, давай закажем чего-нибудь, а то кишки в гармошку сворачиваются.

Юля полезла в Интернет и живо нашла номера телефонов пиццерий. Артем не успел рта раскрыть, как она уже позвонила по одному из них и продиктовала заказ.

– Слышь, номер хаты какой? – спросила она у Артема.

– Двадцать шесть, – признался он, с ужасом прикидывая, как расплачиваться с курьером. У него были кое-какие деньги, но вот так их растранжирить Артему представлялось кощунством. Ведь это его рубли, кровно заработанные! Он ради них, превозмогая себя, каждое утро поднимается с постели, едет через весь город и до вечера торчит в душной комнатенке. И это все для того, чтобы какая-то дура пустила их на ветер? Никогда! Артем метнул на подругу испепеляющий взгляд. Ему хотелось сказать «нет» – потребовать, чтобы Юля, наконец, вспомнила, кто она такая, и оставила бы свои барские замашки. Права мама, ох права! Девка без царя в голове. Глухая провинция!

Артем все-таки был воспитан строгой, интеллигентной мамой, не допускающей повышенных тонов, поэтому высказать свои претензии у него получилось неубедительно.

– Юля, может, все-таки сами что-нибудь приготовим?

– Ну, иди готовь, кулинар, – насмешливо произнесла она.