Татьяна Степанова - Призрак Безымянного переулка Страница 25

– На какой час вы назначили вскрытие?

– А вот прямо сейчас, как доем. – Старший группы экспертов усмехнулся. – А что вы так разволновались, коллега? Значит, до скорой встречи, да?

Ироничный эксперт просек ее с лету, как до этого и начальник Пресс-центра. Катя уже металась по квартире как угорелая, собираясь, одеваясь, кидая в сумку многочисленные гаджеты. Она глянула на адрес на визитке эксперта – а, знакомое место, Москва вскрывает.

Про Мещерского и театр она в горячке тут же забыла, вспомнила, лишь когда ловила частника на родной Фрунзенской набережной. Ладно, пусть спит рыцарь. Потом свяжемся.

Что же там случилось ночью, в этом месте?

Удивительно, но точно такая же мысль – и сформулированная теми же самыми словами – не давала покоя и лейтенанту Лужкову. После бессонной ночи он позвонил домой Тахирсултану – не жди меня, с отцом сам управься, я на работе. Он приехал в Таганский ОВД, написал подробный рапорт о происшествии в Андроньевском проезде со сходом трамвая с рельсов и наездом на пешехода, перечислив «подозрительные обстоятельства» ДТП, на которые указал криминалист.

Рапорт пошел по инстанции дежурному следователю. Но крутилось пока что все медленно. И участковый Лужков, помня, как и Катя, о зловещем происшествии в Безымянном переулке накануне, с психически больной, кусающей людей, о чем он не поставил в известность начальство, решил самолично поприсутствовать на вскрытии. Надо подождать, что скажет патологоанатом. Может, это все же просто ДТП.

Но что-то подсказывало Лужкову – нет, не жди простого решения.

Катя входила в лабораторию криминалистического управления, спрашивала у дежурного номер прозекторской, где проводится вскрытие. А лейтенант Лужков в этот самый миг уже стоял у стеклянной перегородки, отделявшей прозекторский зал от коридора, и смотрел, как эксперт облачается в защитный биокомбинезон и надевает перчатки и маску.

Но перед его глазами плавала, как мираж, совершенно иная картина. Ночь. Тело Мельникова врачи и гаишники уже уложили на каталку, но «молния» черного пластикового мешка еще открыта.

Лужков вспомнил, как он топтался у каталки, чувствуя, что ноги его в кроссовках – по щиколотку в дождевой воде. Однако дождь в этот момент перестал лить и обернулся этакой мелкой моросью. И тучи над Андроньем разошлись.

Он глянул вверх и увидел в разрыве туч луну. Блеклый диск, словно измазанный негашеной известью, нехотя блестел. Лужков снова, в который раз, оглядел это место, которое стало волей судьбы его участком. И в который раз подивился уединенности и отрезанности этого места от остального мира, от города, от всего. Вверху, на холме – белесая стена монастыря со страшными черными воротами, растрепанные деревья, полуобморочная какая-то часовня. А тут, в низине – дождевая вода, скособоченный трамвай, заброшенный дом мифического купца, так напугавший водительницу трамвая. И если глянуть вбок – Безымянный переулок. Вроде точно такой же тихий, как и его соседи Гжельский и Хлебников. И одновременно другой. Свет – как в тоннеле – только в конце, там, где отреставрированные дома, превращенные в магазины и кафе. Офисное здание темно. И жилой кирпичный дом темен – все спят, что ли, там уже?

И еще громада старой фабрики «Театр-грим» – все это нагромождение промышленных руин тоже во тьме.

А потом он глянул на труп. Мельников лежал на спине – восковое лицо, глаза открыты. И в этот момент лунный свет отразился в его мертвых остекленевших глазах.

Лужков сам закрыл «молнию» на черном пластиковом мешке. А сейчас вон два помощника патологоанатома возятся с ней, открывая, чтобы подготовить труп Мельникова для судебно-медицинской экспертизы.

– Коллега, сюда зайти не хотите? – Патологоанатом ехидничал через громкую связь. – Милости просим.

– Я лучше отсюда. Вы же говорить станете, что делаете, под запись. – Лужков сунул руки в карманы мокрой куртки.

И в этот момент узрел летящую по коридору лаборатории Катю. Делопутка из области явилась! Откуда, интересно, прознала? Кто информацию слил?

– Доброе утро, лейтенант, – светло поздоровалась Катя. – Что же это такое творится на вашем участке?

– Мертвец, – буркнул Лужков. Он очень хотел, чтобы эта длинноногая делопутка провалилась сейчас ко всем чертям. Ее только не хватало!

– Я от эксперта новости узнала. Что все же произошло, а? Мне что-то все это совсем не нравится. Как-то уж слишком много всего в такой короткий срок. А это всегда внушает подозрения, правда?

Лужков хотел бы, конечно, ее вежливо послать. Но вот удивительно – она мыслила теми же самыми фразами и категориями, что и ему на ум приходили. Еле ворочая языком, он кое-как, нехотя рассказал Кате о ночном вызове в Андроньевский проезд.

Она молча, с великим вниманием и любопытством, слушала, не перебивая. И это тоже Лужкову понравилось. Не треплется делопутка, как репортерское трепло. И все же он ни на минуту не забывал, что, во-первых, Катя из областного Главка, а, во-вторых, что она сотрудник Пресс-центра.

– Так это Александр Мельников там? – Она кивнула на прозекторскую. – Вы его опознали?

Лужков кивнул. Помощники патологоанатома уже успели раздеть погибшего и обыскать, и документы его на имя Александра Мельникова – водительское удостоверение и магнитная карта-пропуск – уже были оформлены как вещдоки.

Катя села на стул. Она вспоминала минувший день и ночь. Александр Мельников… Вот он днем пробирается сквозь толпу зевак в Безымянном и разговаривает со своей секретаршей, что-то там ей приказывает. А вот он уже ночью выскочил из офисного здания в одной рубашке, без пиджака, на холод. И разговаривает с укушенной Алисой Астаховой. Катя пыталась припомнить выражение его лица. И потом тоже… Странное выражение, когда он словно глаз не смел поднять, глядел все время вниз, себе на ноги.

– Я начинаю вскрытие. Итак, время… дата. – Патологоанатом за стеклом начал стандартную процедуру, примериваясь и двигаясь вдоль стола, на котором лежал труп, как краб, бочком.

Катя не смотрела туда за стекло. Сидела на банкетке, слушала громкую связь. А вот лейтенант Лужков глядел внимательно.

– Вас как зовут, лейтенант? – спросила Катя.

– Дмитрий.

– А меня Екатерина. Чего он там с ним делает?

– Пилит.

Катя прикусила язык. Нет, лучше молчать. Процесс вскрытия отслеживать не надо, иначе стошнит. Нужен лишь результат. Выводы.

Прошел час.

Патологоанатом монотонно комментировал ход экспертизы. Лужков все стоял столбом. Затем полез в карман, достал пузырек и вытряхнул на ладонь две таблетки. Проглотил.

– От чего лечитесь, Дима? – спросила Катя тускло (эксперт в этот миг описывал состояние внутренних органов трупа).

– От несовершенства окружающего мира.

– А, вот даже как. Антидепрессант?

– Энергетик.

Прошло еще сорок минут.

– Итак, первые выводы, – жизнерадостно объявил патологоанатом. – Травмы, нанесенные колесами трамвая в области грудной клетки и левого предплечья с рассечением кожных покровов и переломами костей, без всяких сомнений, имеют уже посмертный характер.

Катя при этих словах поднялась и встала рядом с Лужковым.

– Судя по состоянию внутренних органов, сердца и селезенки, а также кожных покровов в области спины и ягодиц, можно предположить, что потерпевший был уже мертв не менее получаса – сорока минут, когда на него наехал трамвай. Вывод: не авария стала причиной смерти.

– А что? – хрипло спросил Лужков, упорно таращась на то, во что после работы эксперта превратилось тело в прозекторской.

– Причина смерти – однозначно – это черепно-мозговая травма в затылочной и лево-височной области с переломом костей черепа и повреждением мозговой оболочки. Потерпевшему нанесли несколько ударов по голове тяжелым предметом.

– А если он сам поскользнулся на мокрой мостовой и ударился головой о бордюр? – Лужков достал из кармана блокнот.

– Была бы одна рана в месте удара о камень, – парировал патологоанатом. – А налицо несколько ран – в области затылка и левого виска. Если только он сам бился головой об асфальт… Вы, коллега, можете представить себе такую картину?

Лужков молчал. Катя тоже не вмешивалась, слушала.

– Именно эти повреждения привели к смерти потерпевшего. Однако на теле помимо этих повреждений, и ран, и переломов, нанесенных колесами трамвая, есть еще кое-что.

– Что там еще? – спросил Лужков с заминкой. – Укусы? Там у него укусы, да?

Катя вся обратилась в слух.

– Нет. Почему вы об укусах говорите? – Эксперт удивился, а затем покачал головой: – А, вот вы о чем подумали, коллега.

Катя поняла: он же тоже находился в ту ночь в Безымянном, этот старший группы экспертов, и, хотя он не выходил в переулок, а продолжал работать в склепе, в цехе, его подчиненные-эксперты, перевязывавшие Алису Астахову, наверняка рассказали о нападении психически больной.