Евгения Грановская - Код от чужой жизни Страница 25

– За то, чтобы мы всегда оставались друзьями!

И выпили вино до дна.

В конце рабочего дня случилась еще одна неприятность. Когда Рита шла по холлу к выходу из здания, на пути у нее возникла кадровичка Вика Силуянова, холодновато-вежливая, опрятная.

– Здравствуйте, Маргарита Алексеевна! – поприветствовала она Риту.

– Добрый день! – отозвалась Рита, глядя на холодное лицо кадровички.

– Вы принесли паспорт? Мне нужно записать ваши паспортные данные, помните?

– Ах, да. – Рита кивнула. – Только я снова забыла, – виновато проговорила она.

Кадровичка вежливо ей улыбнулась:

– Не беда. Принесете потом. Только не затягивайте, ладно? Мне нужны ваши данные для отчетности.

– Хорошо, – улыбнулась ей в ответ Рита. – Обязательно принесу.

Лифт остановился на втором этаже, кадровичка кивнула Рите и вышла. Двери лифта закрылись, и он поехал дальше. Рита облегченно вздохнула. Но тут же задумчиво нахмурилась. Прийти с настоящим паспортом Рита в отдел персонала не могла. Во-первых, она уже соврала насчет фамилии. А во-вторых… никто не должен был узнать, что помощник аналитика Маргарита Алексеевна – это та самая Рита Суханкина, которая мыла мужской туалет и которой один из ведущих топ-менеджеров компании Глеб Черных написал на туфли. Никогда!

А значит, надо было что-то делать. Как-то решать эту проблему. И чем скорее, тем лучше.

3

– Привет, ма! – поприветствовал ее Лешка.

– Привет, мамулечка! – веселым колокольчиком прозвенела Лизка.

Рита, едва успевшая войти в прихожую, наклонилась и обняла дочку, та немедленно впилась ей поцелуем в губы.

– Мамочка, а когда у тебя будет прическа, как раньше?

Рита улыбнулась:

– А тебе не нравится моя нынешняя прическа?

– Нравится, – сказала Лиза. – Но к той я больше привыкла.

– Ничего, привыкнешь и к этой, – сказала вышедшая из комнаты Нина. – А теперь отстаньте от матери, дайте ей раздеться и перевести дух. Лиза, поиграй в планшет.

Лиза и Лешка одновременно вспомнили про планшетный компьютер, который Рита подарила им три дня назад, и бросились в комнату наперегонки.

Пока Рита снимала пальто и разувалась, Нина стояла рядом, глядя на нее своим обычным приветливым взглядом.

– Ну? – спросила она – Как работа?

– Нормально, – ответила Рита.

Нина всмотрелась в ее лицо.

– Выглядишь ты неважно, – резюмировала она.

– Голова болит, – сказала Рита, вешая пальто на крючок. – И устала.

– Сделать тебе зеленого чаю?

– Не хочется тебя напрягать…

– Глупости. Ничего ты не напрягаешь. Мой руки, а я пока накрою на стол. Почаевничаем!

Вскоре они уже сидели за столом и пили ароматный фруктовый чай.

– Мне не хватает мозгов, – жаловалась Рита. – Несла какую-то ерунду на совещании… Почти наугад.

– Ничего, втянешься, – успокаивала ее Нина. – Возьми печенье, оно низкокалорийное.

Рита послушно взяла из вазочки печенье.

– Хочешь, вместе займемся йогой? – предложила Нина. – Это здорово помогает расслабиться и вернуть нервной системе равновесие.

Рита качнула головой:

– Нет. Спасибо, но это не мое. Я там купила новые книги… – Рита отпила чаю и облизнула губы. – Надо будет сегодня вечером и ночью их просмотреть.

Нина посмотрела на нее с осуждением.

– Слушай, ты ведь всю неделю спишь по три часа. Может, плюнешь на книги и хорошенько отоспишься?

– Я бы рада. – Рита вздохнула. – Но надо читать. А то опозорюсь перед Беклищевым, и он выгонит меня на фиг. Почитаю часов до пяти, а потом лягу.

– И поспишь два часа? Да ты же встанешь вареная!

– Ничего. – Рита отпила чаю и откусила кусочек печенья. – Знаешь, Нин, у меня, кажется, проблема, – снова заговорила она. – Я, когда устраивалась, назвала свою девичью фамилию – Ковальская. И аванс получила как Ковальская. А теперь у меня требуют паспорт.

– А зачем ты соврала? – удивилась Нина.

– Не хотела называть фамилию мужа, – соврала Рита. (Она сама толком не знала, зачем так поступила.) – Противно как-то было.

Нина посмотрела на нее серьезным взглядом.

– Понимаю, – сказала она. – Многие после развода берут свою девичью фамилию.

– Угу, – сказала Рита, отпивая чай. – Вот и я так же. Но теперь не знаю, что делать. Мне бы паспорт поменять, но как?

Нина ненадолго задумалась, потом сказала:

– У меня есть один знакомый в полиции, я с ним поговорю. В принципе, в наше время можно решить любую проблему, но понадобятся деньги.

– Деньги будут, – сказала Рита. – Я постараюсь продержаться… Хотя бы до конца месяца.

– Ты продержишься дольше, – заверила ее Нина. – Столько, сколько сама захочешь. Я в тебя верю.

Рита улыбнулась.

– Спасибо. Кстати, а куда снова подевался твой Виктор?

Нина небрежно махнула рукой:

– Снова со своими друзьями-художниками.

– Не боишься его к ним отпускать? – с любопытством спросила Рита. – Я слышала, что художники спят со своими натурщицами.

Нина усмехнулась.

– Нет, не боюсь. Мы современные люди, и я предоставляю ему полную свободу. Но в ответ требую для себя того же.

– А она тебе нужна, эта свобода-то?

– Ну… – Нина чуть стушевалась. – Бывают разные ситуации. А вообще я…

– Ты ему когда-нибудь изменяла? – спросила внезапно Рита.

Нина чуть покраснела, хмыкнула и сказала:

– Пару раз. Но это был просто секс, ничего серьезного.

– А разве секс – это не серьезно?

Нина насмешливо поморщилась.

– Слушай, хватит меня грузить. Мы живем в двадцать первом веке, и домострой нынче не проканает. Я доверяю ему, он доверяет мне, и в отношениях наших – полная гармония.

– Странные вы, – тихо сказала Рита. – И ужины ты ему не готовишь. Он хоть не обижается?

– Да на что? На то, что я не умею готовить? – Нина хмыкнула. – Да он даже рад, что я не кормлю его этими пошлыми борщами и котлетами. Женщина у плиты – это картинка из прошлого века. И потом, нынче магазины забиты полуфабрикатами, а разогреть себе пиццу в микроволновке он всегда может и сам.

– Мой Коля меня бы давно выгнал, – сказала Рита.

Нина дернула плечом:

– Так он и выгнал. Выходит, борщи и котлеты здесь совсем ни при чем? Или нет?

– Да, – сказала Рита виновато. – Прости.

– Да ничего. Слушай, Витька говорил, что собирается устроить тебе культпоход в музей.

– Да. Мы с ним говорили об этом. Еще дней десять назад. Но Виктор все время занят.

Нина насмешливо дернула щекой.

– Ничего он не занят. С тех пор как вернулся с конференции, все время шляется по друзьям, художникам и литераторам. Завтра же напомню ему, чтобы он выполнил свое обещание.

4

Нина не обманула. На следующий день, часов в пять, Виктор позвонил Рите на мобильник. Он уточнил, во сколько она освободится, и назначил ей встречу возле Центрального музея живописи.

Когда ровно в семь часов вечера Рита подъехала на такси к музею, она увидела грузноватую фигуру Виктора, который стоял у мраморного крыльца и читал что-то на экране своего огромного мобильника, приподняв густые брови и улыбаясь. Он был одет в длинное пальто, его редкие волосы были зачесаны назад, но чуть всклокочены ветром, и Рита невольно подумала, что он похож на стареющего странствующего рыцаря.

Рита вышла из такси и подошла к Виктору.

– Добрый вечер! – окликнула она.

Он отвел взгляд от экрана и посмотрел на нее чуть рассеянным взглядом.

– А, привет! – сказал он после секундной паузы и улыбнулся. – Отлично выглядите. Вы подстриглись? И волосы покрасили?

– Полторы недели назад, – сказала Рита с улыбкой.

– Вот как? – Он убрал мобильник в карман. – И как это я раньше не заметил?

Рита пожала плечами и объяснила:

– Мы почти не пересекались за это время. То я поздно возвращалась домой, то вы.

– Да, – согласился Виктор, с любопытством ее осматривая. – Живем в одной квартире, а чтобы увидеться, нам нужен повод. Хорошо, что Нина вспомнила про музей. Ну что, идем?

Виктор сделал руку «колечком».

– Идем, – кивнула Рита.

Она взяла его под руку, и они двинулись по мраморным ступеням к тяжелой дубовой двери музея.

…В музее Виктор вел себя, как ребенок, попавший в магазин сладостей, и его симпатичное, чуть одутловатое лицо оживлялось каждый раз, когда он подводил Риту к очередной картине или скульптуре.

– Вот, смотри, – сказал он, подводя ее к живописному полотну. – Это Ван Гог. Очень хорошая копия.

Рита скользнула взглядом по табличке под картиной. Подумала и кивнула:

– Ван Гог. Я его знаю. Он себе ухо отрезал, да?

– Было дело, – засмеялся Виктор. – Но помнят его не из-за уха. Он начал писать картины поздно, лет в тридцать. До этого был священником. Посмотри, как жирно он накладывал краски на холст.

– Точно, жирно, – согласилась Рита. – Прям как масло на бутерброд. «Вы мажьте, а не накладывайте», – процитировала она старый анекдот и сама фыркнула от смеха.

Виктор не улыбнулся. Рита, поняв, что опростоволосилась, быстро стерла улыбку с лица.