Ольга Тарасевич - Оберег Святого Лазаря Страница 25

Моя роль в этом спектакле – статист на подтанцовке.

Ну и ладно. Доиграю пошлую трагикомедию до конца – и рвану, наконец, в собачий приют.

– Пойдемте к Эдику, – бросив машинальный взгляд на лысеюще-рыжеющий фикус, я быстро шагаю к лифту. – Может, пока мы тут болтали, с ним уже все в порядке!

«Авангард», похоже, очень бюджетная гостиница.

Лично на моем гонораре организаторы проекта не экономили. А вот с проживанием участников – я бы так не сказала.

Давно не видела таких замков в гостинице – самых дешевых, открывающихся ключом, даже без защелки с внутренней стороны!

Ремонта здесь явно не было со времен Советского Союза! Что окна, что вытертые ковровые дорожки – явное наследие социалистической промышленности. Даже не подумала бы, что в Москве до сих пор сохранились такие реликтовые интерьеры!

Скрипнув дверью, Денис осторожно просовывает голову в номер, потом машет рукой:

– Девушки, проходите! Он заснул.

Не удерживаюсь:

– Можно не целовать спящего принца? Он не в моем вкусе!

Саша улыбается, но сразу же снова становится серьезной:

– Вы заблуждаетесь, вас никто не разыгрывает. У моего брата и правда проблемы со здоровьем, и…

Лежащий на кровати парень вдруг открывает глаза.

Меня сразу же тревожит его взгляд – он смотрит на меня и, кажется, не видит; зрачки огромные, чернющие, расширенные.

– Он употребляет наркотики?

Саша качает головой.

Я делаю пару шагов к кровати и замираю.

– Ку-у-у-да-а ты-ы-ы-ы идее-е-е-ешь?

Звуки и правда словно бы несутся из утробы Эдвина.

От дикого животного стона – прямо мороз по коже.

Нет-нет, никакое техническое устройство подобных воплей издавать не может; источник звука действительно прямо внутри парня…

– Привет, Эдик. Как ты себя чувствуешь? – девушка явно пытается себя вести так, как будто бы ничего экстраординарного не происходит. Но глаза Саши наполняются слезами.

– Привет, Эдик! Как ты себя чувствуешь? – вместо ответа повторяет парень.

Беру его за руку.

Ледяная.

Но пульс прощупывается хорошо, сердцебиение в норме.

– И ме-е-еня-я-я, – несется из плоского мальчишеского живота, обтянутого белой майкой. – И ме-еня посмо-отри!

– Я же смотрю на тебя! – вздрогнув, я говорю с еще одним «собеседником».

Как попугай, Эдик повторяет за мной:

– Я смотрю на тебя!

Живот дичайшими звуками передразнивает хозяина:

– Те-ебя-я-я!

На доли секунды меня охватывает паника.

Безумие тянет ко мне цепкие пальцы, стремясь разрушить весь мир как карточный домик.

Потом страх если не проходит полностью, то, по крайней мере, немного ослабляет ледяную хватку…

– Что с ним? – интересуется Денис, присаживаясь в старенькое кресло, стоящее напротив кровати. – Я бился с ним полчаса. Он просто тупо повторяет те предложения, которые ему говорят.

Я точно знаю, что в медицинском институте нам ничего не говорили о голосах, раздающихся из утробы.

Но базовый курс по психиатрии, конечно, читали. И согласно ему тем, кто слышит всякие странные голоса, надо обращаться к психиатру.

Эдик вдруг вскакивает с постели и начинает бегать по номеру.

Он бросается к окну, потом летит к шкафу.

Перепугавшись, Денис мчится к открытой форточке, захлопывает ее. Но Эдика, кажется, окно больше не интересует. Он опускается на ковер, обнимает себя за плечи, раскачивается из стороны в сторону.

– Наталия, мне надо с вами поговорить. Лично, – Саша смахивает подушечками пальцев все-таки побежавшие по щекам слезы. – Но и Эдика не оставишь одного…

– Нет проблем, – сразу находится наш, видимо, уже общий рыцарь Денис. – Я присмотрю за ним. Думаю, что справлюсь. Главное – чтобы он в окно не сиганул. С ума сойти можно, мы ведь его одного оставляли! Хорошо, что он заснул…

– Давайте пройдем в мой номер, – предлагает ангелочек, махая рукой. – Это прямо по коридору.

– Хорошо. А что, разговор предстоит долгий?

– В общем, да.

– Но как же ваш брат?! А вы обратили внимание, он словно бы двумя голосами разговаривает: один – его голос, голос парня. Он мне знаком, я ведь уже общалась с Эдиком на испытаниях. Другой голос, тот, который словно бы из живота идет и гласные так противно растягивает, – он тонкий, блеющий, противный… Я не знаю, что с вашим братом. Наверное, ему нужна помощь психиатра, причем срочная!

– Давайте я вам сначала все расскажу, и…

У нас обеих одновременно вырываются изумленные возгласы.

Нам навстречу по коридору движется цыганка Евсения. Даже на приличном расстоянии заметно: под глазом женщины наливается синевой огромный фингал.

Она бросается к нам, когда мы еще не успеваем задать ни одного вопроса:

– Сашенька, девочка, будь осторожна. В гостинице явно орудуют какие-то бандиты. У меня в номере все вверх дном перерыли. Деньги-то я в комнате не держу.

Смуглая рука ныряет в вырез блузки и извлекает висящий на шнурке мешочек, вытаскивает из него портмоне:

– Вот, видите, тут мои денежки! Так что эти бандиты учудили?! Они карты мои украли! Ту самую колоду Кроули, которой я на испытаниях пользовалась. А эти карты мне от моей наставницы достались, сейчас таких не купишь нигде…

У меня от сочувствия слова застревают в горле.

Та самая чудесная магическая колода, на которой мне гадала Евсения, – она исчезла! Блин, жалко ужасно! Невозможно представить эти прекрасные карты, которые дарят десятки фантастических миров, в чужих грязных руках…

Тем временем Саша, перекрестившись, интересуется:

– Но кому могли понадобиться гадальные карты? Вряд ли их можно продать. Это вам они нужны, вам они дороги как память. Но за них вряд ли выручишь много денег. И… что с вашим глазом? Это бандиты вас избили?

– Они! Точнее – он, какой-то один мальчишка. Молодой еще совсем, ребенок! Ай, день не заладился с самого утра. Эта странная информация о том, что все тут заминировано; эвакуация, нервничали все… Здание гостиницы проверили, и нам разрешили вернуться. Настя сказала: на сегодня съемки отменили, все могут быть свободны. И еще она сказала, что эта запись, которая сегодня сделана, при монтаже программы использоваться не будет, завтра всем нам дадут уже совершенно другое испытание, чтобы никто никому ничего рассказать не успел… Ну я и пошла в номер к себе, думаю: отдохну перед ужином. Захожу – и ничего не понимаю, все ящики комода вытащены, дверь шкафа тоже открыта, юбки мои на полу валяются. А потом вдруг поняла: да меня же обокрасть хотели! Бросилась к тумбочке, там карты лежали – пусто. И почему я их с собой сегодня на испытание не взяла! Думала пойти вниз, на рецепцию; там еще из полиции много мужчин было. И тут дверь как двинет мне прямо в глаз! Я к ней боком стояла, сразу и не поняла ничего, только искры посыпались… Наверное, тот бандит за дверью прятался. А потом, когда я из номера решила выйти, у него нервы не выдержали. Я вслед ему смотрю – пацаненок совсем убегает. Так что, Саша, ты поосторожнее. А то схлопочешь такой же синяк. Не смертельно, но приятного мало. И как испытания проходить?! С таким лицом?! Выкинут меня с проекта в первую очередь. Результаты – дело десятое, когда такой «финик» под глазом!

Покачивая головой, цыганка уходит, а мы с Сашей переглядываемся.

– Ты уже была в своем номере? – спрашиваю я, машинально оглядываясь по сторонам. – Там все в порядке?

– Нет еще, не заходила. Но… – Она замолчала, закрыла глаза на пару секунд. – Мне кажется, в моей комнате все в порядке. Наверное, что-то похожее могло случиться и с Эдиком.

– Его пытались ограбить, ударили? Слушай, так, а если ты можешь «увидеть», что в твоей комнате все в порядке, почему ты не можешь сказать, что именно произошло с твоим братом?

– Он вокруг себя сделал хорошую защиту. Многие экстрасенсы ее умеют делать, – Саша открывает дверь номера, потом долго пытается извлечь ключ из старого замка. – Я не могу его «считывать». Вообще, я не к каждому человеку могу «подключиться». Вот с вами, например, мне особенно легко. Не знаю, как это объяснить; я в терминах и физике не разбираюсь… Знаете, иногда про человека говорят:

«Мы с ним на одной волне». Так вот, у каждого человека есть что-то вроде своей частоты, своего излучения. Эти частоты, все как в физике, бывают высокими и низкими.

Мне начинает становиться интересно:

– А у меня какая частота?

– Довольно высокая. Люди с «высокими частотами» – это духовные, верующие люди. Они умеют прощать, они не держат зла, им нравится делать добрые дела. Они просто ничем не отягощают и не загрязняют свою жизнь. Они находятся на пути к Богу, они все время потихоньку приближаются к Нему.

– А те люди, у которых низкие частоты, – они какие?

– Просто было бы сказать – плохие, глупые, слабые. Но это неправильно, наверное. Они не плохие. Просто они отходят от света. А от света можно идти только в темноту. Сильно «низкочастотные» люди – это алкоголики, бомжи, преступники. Они в прошлой жизни допустили множество ошибок – поэтому в нынешнем воплощении они должны их искупать и приобретать новый опыт. На высоких частотах – Бог, ангелы. На низких – силы тьмы. Многие люди специально снижают свои частоты.