Александр Щёголев - Ночь, придуманная кем-то Страница 25

— Ну, как у тебя? — поинтересовался старший, вынимая это «что-то».

— У меня? Грязные тряпки нашел. Стекла он ими протирает, что ли? Стеклоочистители… Еще бумажки с печатями.

Бумажки были документами на машину. Водительское удостоверение оформлено на Сидина Тимура Германовича, причем, с фотографией именно того, стукнутого по голове. Старший глянул и удовлетворенно кивнул:

— Значит, не наврал. Дежурный по институту, надо же.

Потом опустил портфель в ноги, чтобы не мешался. Принялся разворачивать газетный сверток.

— Слушай, Игорь, может вы зря убегали? — внезапно спросил младший. — Может, вы все неправильно поняли?

Старший поднял взгляд, полный безумных надежд:

— Почему?

— А вдруг дежурный честно хотел поймать тех, которые ему труп подбросили? Вдруг он на тебя с Жанной подумал, что это вы убийцы?

— Зачем тогда труп вывезли?

— Так ведь нельзя им было милицию звать! Сам же говорил — какие-то темные дела в институте делаются.

Молодой мужчина закрыл глаза и стал неподвижен. Кануло несколько мгновений весны. Когда он разжал веки, в глазах не осталось ничего, кроме тоски.

— Нет, Александр, не проходит вариант. Я же сам из шкафа слышал, своими ушами… Короче, не отвлекай, прошу тебя…

Из газеты выпали три красных удостоверения с вытесненными золотом гербами. И еще — безликая записная книжка.

— Это он, — севшим голосом сказал старший, раскрыв корочки одну за другой. — Его убили у проректора в кабинете.

Все удостоверения оформлены на некоего Егорова Ивана Владимировича. Фотография везде одна и та же. Только, согласно первому, гражданин Егоров имел звание капитана и работал в уголовном розыске, согласно второму — сержантом патрульно-постовой службы, а третье и вовсе принадлежало лейтенанту пожарной охраны.

— Хорошо устроился, — позавидовал младший.

Он уже листал записную книжку — с конца. Мелькали фамилии, мелькали телефонные номера. В середине завалилась металлическая пластинка в форме узкого вытянутого овала с выбитыми буквами и цифрами. Он покрутил пластинку в пальцах. Непонятный какой-то жетон… Но самое занятное нашлось в начале. После первой страницы, содержащей данные на гражданина Егорова И. В. — адрес, группу крови, резус-фактор, — шла область, обозначенная: «Для памяти». Были использованы всего несколько листиков. На первом значился телефонный номер коммуналки, где жили братья. Без комментариев, голенькие цифры. Впрочем, кое-что все-таки было написано, прямо под цифрами — короткое словечко «Наби». И все. Что оно значило? А на следующих листах помещались разнообразные, без всякой системы собранные сведения о двух персонажах. О дяде Юре и дяде Павле.

— Что за «Наби»? — растерянно спросил главный исследователь чужих вещей. — Никакие мы не «Наби»…

Сцена: В КЛАДОВКЕ

ДЕЖУРНЫЙ. Вы, сволочи, мне к врачу надо, к врачу!

(Сам сволочь! Еще елозит по известке, пытается освободиться. Мы его крепко скрутили, пока он на полу отдыхал, ни в жизнь не раскрутится.)

СНОВА ДЕЖУРНЫЙ. В голове что-то не то… (Стонет, закрыв глаза и мотая головой.) Чем ты меня долбанул? Сотрясение мозга, что ли… Мутит, з-зараза.

ИГОРЬ. Доской, больше ничем.

ДЕЖУРНЫЙ (слабым голосом). Больше ничем… Молодцы, детки. Где я нахожусь?

ИГОРЬ. А в нашем парадном подсобку устроили. Ихний председатель здесь стройматериалы для своей дачи держит.

ДЕЖУРНЫЙ (помолчав). Слушай, друг, мне бы в институт вернуться надо. Ты это понимаешь?

ИГОРЬ (уверенно). Понимаю. А зачем?

ДЕЖУРНЫЙ. Как зачем? Смениться в восемь. Окно настежь осталось. С обходом пойдут и заметят.

ИГОРЬ. Какое окно?

ДЕЖУРНЫЙ (Морщится. Из носа у него до сих пор течет, правда, не так жутко, как раньше. А подтереть сопли некому.) На твоей кафедре окно… Ты мне ключ от кафедры дай, ладно? Я закрою окно, сменюсь и тебе обратно подвезу.

Я (не выдерживаю, вступаю в разговор). Игорь, он не врет, ему точно врач нужен. Психиатр.

ИГОРЬ. Понятно… Сашка, не мешай, ладно? Тимур Германович, вы еще ворота в четвертом дворе забыли. Их тоже неплохо бы закрыть.

ДЕЖУРНЫЙ. Ворота я закрыл, не беспокойся. Ушел через главный вход. Мокрощелки на вахте спят без задних ног, ни фига не слышат.

ИГОРЬ. У вас что, склад ключей?

ДЕЖУРНЫЙ. У нас много чего.

ИГОРЬ. А свою кафедру вы закрыли?

ДЕЖУРНЫЙ. Какую?

ИГОРЬ. Ну, гироскопы! И ОПО, кстати, было открыто.

ДЕЖУРНЫЙ. Ох, парень… (Стонет). Значит, следишь за нами?

ИГОРЬ. Нет, я просто… ну, случайно…

ДЕЖУРНЫЙ (хочет усмехнуться, но получается мерзкая гримаса). В сыщиков играете, детки? К твоему сведению, из института все уже вывезено. Так что можешь своими сраными фотографиями… это… (не придумывает ничего остроумного, чтобы закончить мысль). Не знаю, зачем вы торчали в институте, но за твою кафедру не кому-нибудь влепят, а тебе.

ИГОРЬ (радуясь, ну будто мальчишка). Вот пусть окно и будет открыто. Лично я никакого отношения к окну не имею, у меня свои ключи есть.

ДЕЖУРНЫЙ. Значит, не хочешь со мной подружиться?

ИГОРЬ (сразу глупеет). Как это?

ДЕЖУРНЫЙ. Да очень просто. Ментам ты про нас ничего не докладывал, это ясно. Говорят, ты вообще кого-то там замочил, нет? Застрелил случайно, что ли?

ИГОРЬ (отвесив челюсть). Откуда вы знаете? Я не убивал, честное слово…

Я (встреваю). Он, наверное, со своим Кузьмичем успел пообщаться. Помнишь, я тебе говорил? А Кузьмичу доложил дядя Павел, тогда, по телефону.

ДЕЖУРНЫЙ. Слушай, я уверен, что тебе очень деньги нужны. Разве нет, парень? Иначе зачем ты за нами шпионишь?

ИГОРЬ (все еще поглупевший). Почему, не нужны мне ваши деньги… (напрягается и вспоминает, о чем, собственно, разговор). Вам за Егорова, кстати, влепят срок побольше, чем мне за кафедру.

(Опять Сидин дергается, пытаясь распутаться. Стукается больной головой об аккуратно сложенные кирпичи и временно успокаивается. Потом вдруг орет во всю глотку: «А-а-а!» И катается по спине, прямо по кирпичной крошке. «А-а-а, как глупо, — орет, — как глупо, а-а-а, не могу!..»)

ИГОРЬ. Что будем делать? (Уже мне.)

Я. Пристрелим, чтобы не мучался.

ИГОРЬ. Я серьезно.

Я. Хорошо бы с дядей Павлом поговорить по душам. Только пистолет ему в рожу наставить, а то он круто дерется, я сам видел.

ИГОРЬ. С этим-то что?

(С этим-то? А я откуда знаю! В самом деле, ситуация кошмарная. Отпускать бандюгу нельзя, иначе нам всем хана…)

ДЕЖУРНЫЙ. Ну? Так чего решаем, вы, сволочи?

(Услышал!)

ИГОРЬ (сипло). Ничего особенного. Вопросы будем задавать.

ДЕЖУРНЫЙ. Валяйте. А я послушаю, как у вас получится.

ИГОРЬ (ему). Зачем я вам понадобился?

ДЕЖУРНЫЙ. Потому что ты сволочь. Следующий вопрос?

ИГОРЬ. А на даче зачем меня ждали?

ДЕЖУРНЫЙ. Все потому же.

ИГОРЬ. А тот, которого вы… ну, который с поддельными удостоверениями был… он тоже из вашей шайки?

(Дежурный улыбается. И молчит. Смотрит на нас и молчит, долго-долго.)

ИГОРЬ. Это вы его убили, да? Или нет?

ДЕЖУРНЫЙ (разжимает губы). Пошел бы ты куда, придурок. Достань пушку и застрели меня, если такой смелый. Или вон кирпич возьми и по голове. Ну?

(Игорь уже качается, как неваляшка. Ворочает глазами — то на меня, то на этого борова. Не знает, что ему говорить, пентюх. И тоже начинает улыбаться, ну совершенно по-идиотски.)

Я (почему-то кричу). Не скажет он ничего! Разве не видно? Пытать его надо, понимаешь, пы-тать! (Достаю из кармана шнуры, которыми дядю Юру к электричеству подключили). На, бери!

ИГОРЬ. Зачем?

(Лицо у него, как в телевизоре, когда изображение настраивают.)

Я. Сделаем ему «электрический стул», сразу расскажет!

(Боров уже не веселится. Лежит с закрытыми глазами: опять, наверное, у него сотрясение мозга разболелось. Зато Игорек улыбается за всех нас. Берет у меня шнуры, крутит их в руках и глупые звуки издает, похожие на всхлипывания, и губами трясет.)

Я (кричу и кричу, не могу сдержаться). Давай его к розетке подтащим, а то не дотянется! Ты за ноги, я за голову…

(Сдвигаем тушу с места.)

ДЕЖУРНЫЙ (сквозь зубы). Ребята, вы… это… (И вдруг его рвет. Он дергается, пытается приподняться, выворачивает все себе на шею и на подбородок. Я еле успеваю убрать руки.)

ИГОРЬ. Чего это с ним?

ДЕЖУРНЫЙ (кашляет, отплевываясь. Тупо смотрит на розетку, к которой мы его подвинули). Ребята, вы серьезно, нет?

ИГОРЬ (визжит почище меня). А вы думали, мы шутим?

ДЕЖУРНЫЙ (стонет). М-м-м, башка совсем плывет…

(Игорь втыкает штепсель, пару раз промахнувшись. Глаза у него странные-странные, никогда таких глаз у человека не видел. Будто плачет, но слез не видно.)

ДЕЖУРНЫЙ. Осторожно, придурки, убьете. Я (хохочу, как идиотик). Сам же просил!

(Главное, чтобы поверил. Побольше странности в глазах, побольше. Пусть в штаны наложит, жлоб поганый!)