Тень - Иван Борисович Филиппов Страница 25

реку. Он смотрел только вперед. По широкой улице лошадь тяжело тащила непомерно большой железный вагон. Вагоновожатый в форменной фуражке приветливо помахал Степе рукой. Вагон поравнялся с ним, и он увидел, что вагоновожатого осталась лишь половина: через развороченную обшивку трамвая была видна верхняя половина его тела. Нижнюю оторвал снаряд, очевидно, попавший когда-то в трамвай. Степа поежился.

Он перешел на другую сторону реки и зашагал к ближайшему дому. Это была изба. Крепкая бревенчатая изба. Окна с резными наличниками, новое деревянное крыльцо. Степа зашел внутрь. Большую часть просторной светлой горницы занимала печь, выложенная изразцами. В углу Степа увидел дверь на лестницу. Он стал подниматься, и чем выше поднимался, тем отчетливее менялась комната вокруг него.

Поначалу горница наполнилась новой мебелью, потом исчезла печь, уступив место большому камину. Перед камином стояло кресло. Комната уменьшилась, стены ее покрылись изящными гобеленами с вышитыми на них сказочными птицами. Степа пробежал следующие несколько этажей, и вот уже комната съежилась до привычных ему размеров. От гобеленов не осталось и следа: бетонные стены были оклеены газетами, а окна забраны крест-накрест широкими полосами бумажной ленты. Еще пара этажей, и комната опять увеличилась: пол покрылся ковролином, в углу появилась чешская стенка с простеньким сервизом за пыльным стеклом. Со стены на Степу затикали часы с кукушкой. Степа успокоился – он знал такие комнаты, он провел большую часть жизни в таких квартирах.

Лестница кончилась, и Степа быстрыми шагами пересек комнату и открыл дверь в прихожую: за дверью шумела его Москва.

Глава 7. Кандагар. 1986 год

Все его действия давно стали абсолютно автоматическими. Иван провел в Афганистане уже триста пятьдесят дней, и он знал все, что ему надо было делать. Тревога. Одеться, взять оружие, взять боекомплект, бегом через плац к стоящим вертолетам. Спецназ, а он спецназ, – бегом в транспортный Ми-8. Рядом подымается боевой Ми-24. Пока спецназ будет рассаживаться по транспортным бортам, страшная громада Ми-24 сделает круг над аэродромом. Попытается высмотреть «духов», спрятавшихся в горах, плотной стеной обступивших их базу. Две недели назад на взлете из «Стингера» сбили транспортный самолет. Ваня видел, как он взорвался в небе и как обломки его вперемешку с телами дождем пролились на аэродром. Он знал ребят, возвращавшихся этим бортом домой, и в тот вечер он впервые нарушил данное себе обещание и позволил себе выпить. Легче от этого ему не стало.

Иван добежал до вертолета первым и сел: все знают свои места, все уже много раз это делали. Это был третий боевой вылет на неделе. Опять кто-то с воздуха засек караван с оружием, двигающийся в глубь Афганистана от пакистанской границы. Китайские мулы везут афганским моджахедам китайские автоматы, купленные на американские и саудовские деньги. Вот уж кто действительно исполняет свой интернациональный долг! Иван знает все, что дальше произойдет. Первый Ми-8 высадит их на точку впереди каравана, буквально в паре километров. Вторую группу высадят сзади, чтобы «духи» не убежали обратно в Пакистан. Потом они встретятся, будет бой, вряд ли длинный, но точно не простой. Афганцы сражаются как звери, но и мы, с гордостью подумал Иван, тоже не лыком шиты. Первые дни ему было сложно воевать – ни он, ни один другой солдат в его группе не понимали, зачем они здесь и за что воюют. Теперь стало проще – воюем за тех товарищей, которых вы, гады, подстрелили. За тех ребят, которые возвращались с войны домой, но не долетели.

С шумом уходит в небо Ми-24. Иван провожает его взглядом. Винты их вертолета вращаются все быстрее. Сейчас дадут разрешение на взлет, и будем воевать.

Иван часто вспоминает дом, особенно когда сидит в вертолете. До призыва в армию вертолеты он видел только на картинках. В его деревне под Тамбовом были лисы, были волки, захаживал однажды даже медведь, но вот вертолетов не водилось совсем. Чтобы успокоиться, он строит планы на будущее. Вот он вернется из армии – загорелый и опытный. Настоящий мужик, от девок прохода наверняка не будет. Отец обещал помочь ему починить наконец ржавеющий в сарае «Восход». Отец сам на нем кататься любил – красный мотоцикл, красивый, быстрый. А потом раз по пьяни поймал дерево и сразу как-то разлюбил. Но ничего, ради Вани он готов вспомнить молодость. Вместе починят, и будет Иван красавцем и первым парнем на деревне. А еще Иван вспоминает деда. Он был уверен, что когда дед узнает, куда едет служить его внук, то скажет ему что-нибудь полезное. Расскажет про войну, даст совет. Он ведь всю войну прошел, даже в Берлине был. Но дед ничего не сказал, только обнял его крепко и поцеловал в макушку. Первый раз в жизни Иван видел, как дед плакал.

Взлетаем. Ивана вдавливает в сиденье, он машинально сжимает пальцами автомат. Страшно. В условиях войны летчики творят с машинами такие вещи, от которых на гражданке пассажиры бы им весь салон заблевали. А мы терпим, мы крутые. Иван улыбается. Говорить в салоне невозможно – стоит грохот. Иван смотрит в окно, видит, как заканчивает дугу Ми-24, разворачивается в их сторону. Видит вспышку на горе и слышит страшный рев из кабины: «Бля!»

Все происходит мгновенно. Подбит второй Ми-8, он летел рядом с ними. От взрыва у Ивана едва не лопаются перепонки. Подбитая машина теряет управление и винтом задевает их вертолет, перерубает ему хвост. Вертолет начинает крутиться, склон горы все ближе. В дыру в обшивке – Иван видит все четко – вылетают его сослуживцы. Вадик, Боря, Юра. Одного из них, он не видит кого, наматывает на винт. Пожар. В салон хлынул непонятно откуда мощный поток горящего авиационного топлива. В панике Иван пытается потушить корчащегося рядом Валю. Огонь перекидывается на него. Земля совсем близко, и Иван прыгает в дыру в обшивке. Он горит. С треском ломающихся костей он врезается в обрыв и катится вниз. Земля тушит его. Последнее, что Иван успевает увидеть – столб огня, встающий над упавшим вертолетом.

Потом он очнется и обнаружит, что живой. Его найдут случайно, о его тело споткнулся один из солдат, сумевших подняться к месту крушения вертолета. Из двух машин в живых остался лишь он. Все его друзья, все его товарищи – все погибли. А он – нет. Почему? Может быть, он тоже погиб там, на горе? И эта череда военных госпиталей и операций – это все сон? Иван не очень понимает, что происходит. Он безучастно следит, как его спасают, лечат, как месяц за месяцем он учится заново ходить, заново говорить. Вот он уже может самостоятельно вставать с кровати. Вот он смог дойти