Поющая раковина Одиссея - Наталья Николаевна Александрова Страница 25

Одиссей пошел за Цирцеей по тропинке среди зарослей.

Стадо свиней трусило перед ними.

Вскоре они вышли на просторную поляну, посреди которой стоял красивый дом. Рядом с этим домом была загородка, из-за которой доносилось хрюканье свиней.

Цирцея отперла ворота и загнала новых свиней к своему стаду. Затем ввела Одиссея в свой дом.

Они оказались в просторной комнате, посреди которой стоял стол.

Цирцея хлопнула в ладоши – и стол сам собой покрылся льняным покрывалом.

Она еще раз хлопнула – и на столе появились серебряные блюда и чаши удивительно искусной работы.

Она хлопнула третий раз – и блюда наполнились всевозможными яствами, а чаши – ароматным вином.

– Угощайся, премудрый Одиссей! – проговорила Цирцея с улыбкой. – Ты устал и проголодался, так прими мое скромное угощение!

Одиссей, однако, не спешил начинать трапезу.

– Я понимаю, – произнесла Цирцея, – ты привык к изысканным яствам, и мое угощение кажется тебе бедным, но я приготовила его от души, и ты обидишь меня, если откажешься от него.

Одиссей поднес раковину к уху, прислушался…

Из раковины, как и прежде, доносилось волшебное пение, пение на древнем, таинственном языке, а потом сквозь него послышался негромкий голос:

– Одиссей, Одиссей! Если хочешь вернуться на родную Итаку – не ешь ничего, кроме хлеба и смоквы!

Одиссей быстро окинул взглядом стол, взял свежую лепешку и несколько плодов фигового дерева.

Цирцея взглянула на него разочарованно:

– Почему ты не ешь ничего из моих яств? Тебе не нравятся мои угощения? Это очень обидно. Я старалась, как могла, угодить тебе, Одиссей.

– Прости меня, Цирцея, но я привык к простой пище и не люблю изысканные лакомства. От них воля тает, как лед летом, тело слабеет, в нем поселяются хвори и болезни.

– Что ж, я не буду принуждать тебя, Одиссей, ешь, что твоей душе угодно.

Цирцея обиженно замолчала, но через минуту снова обратилась к Одиссею:

– Что это за раковина, которую ты то и дело подносишь к уху? Что ты там слышишь?

– Эту раковину я нашел на морском берегу. А слышу я в ней шум моря, который напоминает мне родную Итаку.

– Итаку?

– Да, мой родной остров. Остров, которым я правил по совести и справедливости. Остров, на котором осталась моя жена Пенелопа и сын Телемах. Остров, на котором я не был уже почти двадцать лет. Остров, на который я хочу вернуться.

– Не знаю, стоит ли тебе туда возвращаться. Ты говоришь, что не был там уже двадцать лет? Неужели ты думаешь, что твоя жена так долго хранила тебе верность?

– Я уверен в ней.

– Очень зря! Двадцать лет – это слишком большой срок для женской верности. А твой сын…

– Что ты знаешь о нем?

– Он ведь видел тебя, когда был совсем маленьким ребенком. Он тебя просто не вспомнит.

– Он услышит голос своей крови, голос своей судьбы. Мой сын непременно узнает во мне отца.

– Что ж, коли так, поживи у меня сколько захочешь – и возвращайся на свою Итаку. Если захочешь, конечно.

– Спасибо тебе за гостеприимство…

После трапезы Одиссей сказал, что устал, и прилег отдохнуть, а Цирцея отправилась в глубь острова.

Едва она удалилась от своего дома, заветная раковина снова запела. Одиссей поднес ее к уху и услышал голос Нимфеи:

– Одиссей, Одиссей! Если ты хочешь вернуться на Итаку, пойди сейчас по следу Цирцеи и посмотри, что она делает!

Одиссей послушно поднялся и тайком пошел за волшебницей.

Он увидел, как Цирцея в глубине леса собирает какие-то травы, выкапывает коренья.

Проследив за ней, Одиссей вернулся на берег моря.

Там он увидел обыкновенную раковину, выброшенную волнами, и подобрал ее.

Затем он вернулся в дом Цирцеи.

Заветную поющую раковину он спрятал за потолочной балкой, а к себе в изголовье положил ту раковину, что нашел на берегу, лег и сделал вид, что спит.

Вскоре пришла Цирцея.

Заглянув в дом и увидев спящего Одиссея, она неслышными шагами вошла к нему и обыскала его вещи.

Найдя в изголовье раковину, она заменила ее другой такой же, а после вышла из дома и развела на лужайке огонь.

Над этим огнем она повесила котелок, вскипятила в нем воду и бросила в нее те травы, которые собрала в лесу.

Этим отваром она напоила свиней в закуте, остатки же его налила в глиняный кувшин.

Затем налила немного отвара из другого кувшина в деревянное корыто и подвела к этому корыту двух черных свиней.

Свиньи напились и вдруг на глазах удивленного Одиссея превратились в двух чернокожих рабов.

Эти рабы по приказу Цирцеи вычистили свиной закут, задали корм остальным свиньям.

После этого Цирцея снова дала им выпить первого отвара, и рабы снова превратились в свиней.

Одиссей сделал вид, что проснулся, и вышел из дома.

Цирцея встретила его приветливой улыбкой и предложила напиться из того кувшина, в который перед тем налила колдовской отвар.

Одиссей поблагодарил Цирцею, но тут же отвлек ее, сказав, что на дерево опустилась птица удивительной красоты.

А как только Цирцея отвернулась, он поменял кувшины.

– Напейся, Одиссей! – повторила Цирцея настойчиво. – Это родниковая вода, чистая и сладкая, как нектар!

– Я выпью этой воды, но и ты выпей!

Цирцея с улыбкой напилась из кувшина, другой же протянула Одиссею.

Он сделал несколько глотков, поставил кувшин.

С Цирцеей происходило что-то странное.

Она побледнела, покрылась потом, лицо ее перекосилось, словно от сильной боли. Затем она опустилась на четвереньки, подняла взгляд на Одиссея и прохрипела меняющимся голосом:

– Что… что ты сделал со мной, Одиссей?

– То же, что ты сделала с моими спутниками! То же, что хотела сделать со мной!

Цирцея хотела что-то ему ответить – но не смогла, она уже лишилась человеческого голоса и могла только хрюкать. Ноги и руки ее превратились в короткие свиные ножки, лицо – в свиную морду, нежная кожа на глазах огрубела и покрылась жесткой щетиной…

Через минуту перед Одиссеем стояла обыкновенная свинья.

Одиссей схватил палку и загнал свинью в угол закута, остальных же свиней выпустил и налил в корыто перед ними тот отвар, которым Цирцея поила своих черных невольников.

Свиньи, отталкивая друг друга, бросились к корыту и жадно выпили волшебный отвар.

Прошло несколько минут, и все они превратились в людей – среди них были спутники Одиссея и другие моряки, раньше попавшие на остров Цирцеи.

Кормчий Филипп, потягиваясь и зевая,