Опасные тени прошлого - Елена Владиславовна Асатурова Страница 25

Из письма Бориса Левандовского Влодеку Шпетовскому

Рыбнинск, 27 мая 2017 года

«…Поиски идут даже лучше, чем мы предполагали. План у меня, однако он требует изучения и сопоставления с архивными документами. На это понадобится два-три дня. А также ваша помощь, пан Влодек. Пришлите мне копии всех фотографий костела из архива вашего деда. Меня смущает одна незначительная деталь. Надо исключить все сомнения…

Благодаря моему все более близкому знакомству с Кирой Деминой, той самой, что занимается реставрацией, я надеюсь попасть в собор до его открытия после ремонта, в самое ближайшее время… Кира – прекрасная девушка, и от этого моя работа здесь еще приятнее. Только вокруг нее все время что-то происходит и крутится очень много людей…

У меня появилось еще одно интересное дельце. Возможно, оно как-то связано с нашими поисками. Не думаю, что это конкуренты, но в любом случае у меня в рукаве есть серьезный козырь против них… Но об этом – в следующем письме. А пока займусь наукой. Завтра мне надо показаться в университете, чтобы там не забыли обо мне и моих «научных исследованиях»…

Из дневника следователя Савельева

Рыбнинск, 28 мая 2017 года

Конечно, в холостяцкой жизни есть свои преимущества.

Никто не ругает за оставленную на журнальном столе чашку или небрежно брошенную на стуле рубашку, не заставляет каждую субботу навещать тещу или проводить уик-энд в компании болтливых подружек и их скучных мужей, не ноет на тему «нечего надеть». Можно валяться на диване с пивом и смотреть любимый боевик, сорваться в субботу на рыбалку на озера или вот завести себе такого друга, как Нельсон. Оксана, моя бывшая жена, терпеть не могла собак и кошек, поэтому о домашнем питомце можно было не заикаться.

Но иногда от этой свободы хочется лезть на стену. Я по натуре человек домашний, люблю чистоту и порядок, вкусно поесть, да и вообще без женской ласки вяну, как комнатное растение без полива. После развода у меня, что скрывать, были подружки, и те, которым только по клубам и ресторанам ходить, и такие, что сразу начинали вить в моей небольшой двухкомнатной квартире семейное гнездо, случайно забывать свои вещи и всячески пытаться «застолбить место». Ни те, ни другие долго не выдерживали мой рабочий график, частое отсутствие в выходные и несколько занудный характер. А может, это я не выдерживал их попытки изменить меня и привычный образ жизни?

Как бы то ни было, последние полгода я делил свой дом только с Нельсоном. Хотя мысли об уютном семейном очаге посещали меня все чаще. Особенно когда я думал о Кире Деминой…

Вчера, несмотря на субботний день, с утра пришлось поработать: помимо убийства Люды Романовой у меня есть и другие дела, и сроки по ним горят. Бумаги отнимают у следователей уйму времени, и когда-то надо их писать и подшивать. Пришлось напрячь и Славу Курочкина, поручив ему часть писанины. Ничего, пусть учится. Заодно обсудили с ним некоторые моменты, связанные с текущими расследованиями. К обеду основные документы были оформлены, и мы с чувством выполненного долга поехали к Славкиным родителям на дачу – на шашлычок и фирменные пирожки, которые пекла его матушка.

– Игорь, сегодня у нас твои любимые, со сморчками и зеленым лучком! – так радостно встретила она нас у накрытого стола. – С утра пробежались по лесу, насобирали.

Аромат свежей выпечки, смешиваясь с дымком от мангала, витал на веранде, где обычно обедали в теплое время года. Окна, выходящие в сад, были распахнуты, легкий ветерок играл занавесками из тонкой кисеи. А Славка с отцом уже тащили шампуры с сочным мясом, уложенные горкой на большом металлическом блюде и посыпанные луком и зеленью.

Я любил бывать у Курочкиных, атмосфера в их доме соответствовала тому идеалу дружной и счастливой семьи, который сложился в моем подсознании.

Лидия, педагог в музыкальной школе, была натурой творческой, увлекающейся, что не мешало ей вести домашнее хозяйство, создавать уют и прекрасно готовить. Петр, возглавлявший отдел по проектированию каких-то механических агрегатов, был полной противоположностью жене. Спокойный, немногословный, он уравновешивал Лидочкины порывы своей рассудительностью и обстоятельностью. И в то же время сразу было видно, что у них много общего: любовь к музыке и книгам, походам в лес, гостеприимство, открытость к людям. Таким же они воспитали своего единственного сына и полностью поддерживали его во всем, в том числе в выборе профессии. Чего не скажешь о моих родителях…

Учитывая не слишком большую разницу в возрасте, мы с Курочкиными-старшими обходились без отчеств, но все равно я ощущал по-настоящему родительскую заботу, когда приезжал к ним. Здесь мне были искренне рады.

Но как ни уговаривал меня Славка остаться на даче с ночевкой, я все же последней электричкой вернулся в Рыбнинск – покормить Нельсона.

День на даче Курочкиных опять заставил меня вспомнить затяжной конфликт с собственными родителями. Хотя я и дал себе слово больше не возвращаться к этой теме, чужие счастливые семьи бередили старую рану.

Мой отец – известный ученый, лауреат различных премий – всегда видел в сыне продолжателя своего дела.

– Игорек пойдет по моим стопам, будет физиком, со временем передам ему кафедру, – любил рассказывать он друзьям, снисходительно похлопывая меня по плечу. И вместо чтения стихов, как обычно делают дети на праздниках, я демонстрировал гостям грамоты с различных олимпиад и дневник с отличными отметками.

Детство и отрочество, которые я провел в Санкт-Петербурге, были отнюдь не веселыми: престижная школа, куча дополнительных занятий с репетиторами, английский язык. Даже в каникулы, когда все дети отдыхали и развлекались, для меня составлялась специальная познавательная программа, включавшая музеи и лекции. Любая оценка ниже пятерки считалась позором и вызывала отцовский гнев. Наказание следовало немедленно: вместо игры в футбол во дворе я решал сложные задачи и учил теоремы.

– Не трать время попусту, – вторила отцу мать. – Тебе надо готовиться в университет, а не бегать с этими сорванцами.

Спорт для меня ограничивался уроками физкультуры, да и то потому, что это влияло на общий балл аттестата. В старших классах в тайне от родителей я вместе с приятелем-одноклассником стал ходить в секцию самбо под видом факультатива по физике. Наука вообще меня не привлекала, по складу ума я был гуманитарий, но до определенного момента старался соответствовать чаяниям предков. Я заранее исписывал блокнот формулами и теоретическими выкладками, чтобы предъявить их как пройденное на факультативе, а приобретенную на