Николай Еремеев-Высочин - РАМ-РАМ Страница 28

Мы болтаем с Джессикой, потом с нашим сыном Бобби. Ему уже шестнадцать, у него завершилась мутация голоса, выросли стопы 44 размера и несколько щетинок на подбородке, которые он время от времени любовно поглаживает. Но ума у него прибавилось совсем ненамного: Бобби сообщает мне в качестве главной новость про нашего кокер-спаниэля Мистера Куилпа. У пса выпал зуб, который был ему настолько дорог, что он его подобрал и проглотил.

— А что бы ты хотел? Чтобы он сделал из него амулет и носил на шее?

— Как минимум! — не стушевался Бобби. — Он все же всю сознательную жизнь прожил среди людей. Мы же не глотаем свои зубы!

— Это совсем не значит, что если бы ты посвятил свою жизнь изучению горилл, ты бы ходил на полусогнутых ногах, цепляя руками землю, и после обеда искал бы на нас с мамой блох.

Мы продолжали трепаться, разумеется, по-английски, и я все время ловил на себе глаза Маши. Она их тут же отводила, делала глоток воды, крошила чапати, сухую, как крекер, перченую лепешечку, а потом я снова упирался в ее взгляд, а то и улыбку. Она меня как-то заново оценивала.

У ее лица есть одна странность. В обычном, напряженном, состоянии Маша была скорее похожа на мальчишку: нос острый, губы сжаты, скулы выпирают, взгляд быстрый, колючий. Но иногда лицо ее разом расправлялось. Губы приоткрывались, оказывались мягкими и нежными, и в их уголках начинала играть улыбка. Глаза тоже теплели, в них вдруг мелькали искорки сдерживаемого смеха. И даже скулы, казалось, уходили внутрь, под загорелую кожу щеки. Я ведь тоже за ней наблюдал.

Когда я закончил разговор, Маша поколебалась секунду, сомневаясь, стоит ли влезать в подслушанный разговор, но все же спросила:

— А почему ты стал говорить сыну про горилл? Это же твой сын был?

Я объяснил ей про выпавший зуб Мистера Куилпа.

— А почему вы назвали собаку Мистер Куилп?

— Это у Диккенса есть такой персонаж, в «Лавке древностей». Мистер Куилп — зловреднейший карлик, у которого прекрасная молодая жена. Каждый вечер он садится пить эль и курить вонючие сигары, а когда, уже заполночь, его жена начинает клевать носом, он ее пребольно щиплет, чтобы не засыпала. Наш пес в молодости тоже был страшно вредоносным — сгрызал все, что попадало под зуб, и терпеть не мог одиночества.

— Хм!

Междометие означало, что все это Машу забавляет. Но, видимо, поймав себя на отступлении от своей позиции, она тут же превратилась опять в строптивого мальчишку.

Мой телефонный разговор имел еще одно последствие, менее приятное.

— Вы — американцы? — заговорил со мной официант, который принес нам суп. Китайский — индийцы почему-то своих супов не признавали.

— Почему вы так решили? — осторожно спросил я.

Не мог же я говорить с женой и сыном с русским акцентом, который я здесь пытаюсь имитировать на каждом шагу!

— У меня двоюродный брат работает таксистом в Нью-Йорке. Он живет с семьей в Бруклине, на 28-й улице. Знаете такую? Нет? Там еще рядом метро, как его там… Забыл! Я брата уже дважды навещал, а весной собираюсь туда переезжать.

— Нет, мы несколько лет прожили в Нью-Йорке, но на Манхэттене, а недавно перебрались в Израиль, — вру я. — Вообще-то мы из России.

Хоть так моя версия соприкасается с разработанной для нас с Машей легендой. Хотя будет ли кто-то здесь, в Раджастане, сверять эти сведения?

Я принимаюсь хлебать свой суп, надеясь, что разговор на этом будет закончен. Официант, действительно, уходит, но, принеся второе блюдо — мы заказали вегетарианский плов, — возобновляет расспросы.

— А что вы хотите посмотреть в Джайпуре? Я мог бы послать с вами сына…

— Спасибо, но у нас свой гид-водитель, — вежливо говорю я.

— Совершенно бесплатно! Ему просто будет полезно попрактиковаться в английском. А город он знает, как свои пять пальцев!

— Спасибо! — повторяю я, теперь уже с холодной непреклонностью.

— И он покажет вам, где стоит делать покупки! В Джайпуре лучшее в Индии серебро и лучшие ковры.

— Спасибо, — приходит мне на помощь Маша. — Завтра мы хотим осмотреть достопримечательности с нашим гидом, а послезавтра как раз планируем посвятить день покупкам.

Послезавтра с раннего утра мы планируем двинуться в Агру.

— Так что завтра за ужином мы вернемся к этому разговору, — обещает моя спутница.

Это надо понимать так, что завтра мы наверняка ужинаем в другом месте. Не будет же этот навязчивый официант караулить нас у входа!

— Я попрошу сына прийти завтра вечером. Чтобы вы познакомились! — не унимается официант.

— Это не обязательно, — небрежно говорю я и начинаю раскладывать плов по тарелкам. — Пока не остыл! — бросаю я официанту, выразительно морща лоб.

Тот, наконец, ретируется.

— Они все такие прилипучие? — спрашиваю я у Маши.

— Ты имеешь в виду раджпутов?

— Кого?

— Раджпутов, жителей штата Раджастан, в котором мы находимся.

— Именно их. Все раджпуты такие назойливые?

— Нет, только те, кто на службе, — отвечает она. — Они говорили между собой. И метрдотель — не знаю уж, кто он на самом деле, — сказал нашему официанту: «Вот с этими двоими будь повнимательнее!» Усекаешь?

— «Будь повнимательнее» в смысле «обслужи их получше, что ты от них морду воротишь» или «присмотрись к ним, какие-то они подозрительные»?

Маша задумалась на секунду.

— На хинди тоже и так и так можно понять.

— Мы же минут пять ждали, пока нам принесут меню.

— Говорю же тебе, я не уверена!

Я тоже не был уверен. Паранойя! Всех нас поджидает с распростертыми объятиями там, впереди.

4

В Джайпуре, напомню, нам надо было отработать три места: Городской дворец, в котором по сю пору живет Его Высочество Магараджа Савай Бха-вани Сингх; лавку ювелира, детским почерком написавшего свое гордое имя Баба на счете для таможни; и Амберскую крепость, мимо которой мы вчера проезжали. Для достижения цели, как знают все, кто читал Ницше или кто хоть немного знаком со мною, есть два способа: насилие и методичность. Мы начали с Городского дворца.

Вчера вечером в гостевом доме, в котором он ночевал, Барат Сыркар встретил старых знакомых. Да и не встретив, я подозреваю, он все равно провел бы ночь, окружив себя благодарными слушателями. Пили они за разговорами не пиво, как я, а местный ром, и спал он всего два часа. Так что, чем проводить для нас экскурсию по дворцу, он предпочел бы еще немного поспать в машине.

— Там гиды на каждом шагу, — сказал Барат Сыркар. — Они знают все про каждую комнату. А я, честно говоря, здесь еще не был.

Я не стал напоминать ему, что вчера он обещал быть нашей книгой и рассказывать нам то, что мы ни в одном другом источнике не найдем. Зачем осложнять отношения? Как он сказал? «Это Индия!»

Хорошо, мы захватили с собой путеводители! В них, например, говорилось, что когда Индия добилась независимости, страна состояла из пятисот с лишним разного размера государств, с правителями каждого из которых англичане договаривались по-своему. В 1947 году Махатма Ганди и Неру заключили со всеми этими навабами, раджами и магараджами сделку: те отказывались от трона и королевских земель, а взамен освобождались от уплаты налогов и сохраняли все свое движимое и недвижимое — кроме земли — имущество, в том числе, многочисленные дворцы. В 70-е годы дочь Неру Индира Ганди лишила бывших правителей и этих привилегий, но большинство из них уже успело приспособиться к новому строю. Отец нынешнего магараджи Джайпура был индийским послом во франкистской Испании. А сам Савай Бхавани Сингх, профессиональный военный, как очень многие сикхи, храбро сражался во время индо-пакистанской войны 1971 года. Однако, поскольку магараджа был теперь во многом приравнен к другим гражданам, две свои резиденции, как я уже говорил, он превратил в роскошные гостиницы, а дворцы частично открыл для туристов.

Мы с Машей часа полтора побродили по постройкам, ставшим музеями, вход в которые охраняли служители в белых одеждах и красных тюрбанах. Во всем эта чрезмерность! Если выставлять паланкины — так все, штук двадцать! Если украшать сабли камнями, так в таком количестве, что они уже не воспринимаются как драгоценные. Если расшить золотыми и серебряными нитями парадное платье жены магараджи, махарани, так весить оно будет 16 килограммов, поэтому махарани переносили в нем, как куклу — двигаться самостоятельно она была не в силах.

Всех этих подробностей я с прошлого раза не помнил, так что на какое-то время даже позабыл о цели нашего посещения дворца. Но Маша бдительности не теряла.

— Мы можем попасть в следующий двор вон по тому узкому проходу. Тогда, если за нами кто-то идет, он обязательно засветится.

Действительно, если к нам рекомендовали присмотреться в ресторане, то и в городе по нашим следам было бы логично послать наружку.