Марина Серова - Цирк, да и только Страница 28

– Иванова, ты надо мной издеваешься, что ли? Я думал, ты человек слова, а ты меня кинуть решила, да? Не всплыло! Сенсация никогда сама в руки не идет, над ней надо работать, ты это не хуже меня знаешь. Вот уж от кого-кого, а от тебя я полного бездействия никак не ожидал! – не на шутку разошелся Ковров. – Чтобы я еще когда-нибудь повелся на твои просьбы? Нет, такого больше не будет! Я и всем общим знакомым расскажу, как ты меня кинула!

Моя репутация могла серьезно пострадать, поэтому я стала выкручиваться:

– Володя, ты извини, я просто сейчас не могу разговаривать с тобой. Как только освобожусь, я тебе перезвоню. Кое-что мне все-таки удалось разузнать.

– Нет, мне звонить не надо. Запиши номер моей сотрудницы, которой надо будет передать все материалы. Это она будет писать статью о Городецком. Язычок у нее – будь здоров!

– Хорошо, подожди минуточку. – Я достала из сумки ручку и блокнот. – Записываю.

Подиктовав мне номер журналистки, Ковров добавил:

– Зовут ее Светой. Она будет ждать твоего звонка в самое ближайшее время. Таня, только я очень тебя прошу: давай без твоих штучек. Я почти поверил, что ты меня кинуть решила. Но со Светой так шутить не надо.

– Ладно, без шуток так без шуток, – пообещала я и отключилась.

Я совершенно забыла про условие, которое мне поставил бывший одноклассник. Конечно, я сделала в зоопарке Городецкого несколько фотографий, но ведь нужны были еще и мои комментарии к ним. О том, как я едва не стала жертвой аллигатора, естественно, я рассказывать не собиралась. Остальная информация на сенсацию никак не тянула. Да и не до того мне сейчас было: Афина со дня на день должна была окотиться, и времени на то, чтобы отыскать Урала (если он еще был жив), практически не осталось.

Звонок Коврова подкинул мне идею – представляться в университете не частным детективом, а журналисткой. Я покопалась в бардачке и нашла удостоверение спецкора газеты «Тарасовский вестник» на имя Анны Лифановой. Такая журналистка действительно там работала и даже была немного похожа на меня, поэтому я однажды подсуетилась и сделала себе журналистскую ксиву. Я надела тот же парик, в котором ходила в цирковую малосемейку, и сходство между мной и Анечкой еще больше усилилось.

По дороге я попала в пробку и включила радио, чтобы как-то скоротать время. На моей любимой волне шло обсуждение одной очень актуальной темы…

Журналистские корочки помогли мне беспрепятственно пройти в третий корпус ТГУ, где располагался биологический факультет. Уточнив на вахте, где находится кафедра генетики и биотехнологий, я поднялась по широкой мраморной лестнице на второй этаж и вскоре оказалась перед нужной дверью, но она была закрыта. Минут через пять пришла лаборантка.

– Вы кого-то ждете? – спросила она, открывая дверь.

– Я собираю материал для статьи о генной инженерии, – начала я.

– Тогда вам нужен завкафедрой. Проходите, – пригласила меня лаборантка, – Илья Оскольдович скоро придет.

Ждать мне пришлось недолго, я даже не успела очистить память мобильника от принятых за последнюю неделю эсэмэсок. Когда в кабинет зашел невысокий полноватый мужчина предпенсионного возраста с пышной гривой седых волос, я сразу поняла, что это и есть заведующий кафедрой генетики и биотехнологий.

– Илья Оскольдович, тут журналистка пришла, – кивнула на меня лаборантка.

– Журналистка? – заинтересовался профессор.

– Да, Анна Лифанова, – представилась я, – «Тарасовский вестник».

– Люблю ваше издание, – Комаринский благосклонно улыбнулся. – Пройдемте ко мне в кабинет, поговорим. Давненько к нам журналисты не заглядывали. Наука все меньше и меньше беспокоит умы просвещенных читателей. Присаживайтесь, пожалуйста.

Я расположилась в предложенном мне кресле и сказала:

– В последнее время к нам в редакцию приходит много писем с вопросами, так или иначе связанными с генной инженерией.

– Вот как? – Профессор сел напротив меня и надел очки в металлической оправе. – Ну что же, я готов ответить на все ваши вопросы. Но сначала хочу кое-что уточнить: генная инженерия не является наукой в широком смысле этого слова, это скорее инструмент биотехнологии. Но в любом случае вы пришли по адресу – я как раз читаю лекции по данному предмету.

Я достала из сумки диктофон, положила его на стол и, включив, предложила профессору для разговора ту же тему, которую обсуждала сегодня в прямом эфире радиоведущая со своими слушателями:

– Илья Оскольдович, наши читатели сильно обеспокоены тем, что прилавки магазинов заполонили генно-модифицированные продукты. Что вы можете сказать по этому поводу?

– Вы знаете, я такой же потребитель, как и все остальные. Покупаю ли лично я такие продукты? Скажу честно – нет, – профессор лукаво прищурился. – Просто этим вопросом занимается моя супруга. Для меня же, как простого обывателя, главный критерий – вкусно или невкусно.

– А что вы думаете о данной проблеме как ученый?

– Меня часто спрашивают, стоит ли вмешиваться в «святая святых» живого организма – в клетку. Ответ однозначен – стоит. Производство трансгенных продуктов – это лишь одно из направлений генной инженерии. Возможность управления наследственностью живых организмов путем проникновения в генетический аппарат клетки – это ключ к успеху в борьбе со многими наследственными заболеваниями, – Илья Оскольдович стал все дальше и дальше углубляться в эту тему.

Как только он сделал небольшую паузу, я поинтересовалась:

– Скажите, а у нас в Тарасове ведутся практические работы в области генной инженерии?

– К сожалению, у нас нет достаточной технической базы, чтобы заниматься серьезными исследованиями в этой сфере. Да и ученых уже не осталось. Гольцев перебрался в Москву, Баландин – еще дальше, в Америку.

– И это все?

– Вы знаете, была у меня одна аспирантка, которая подавала большие надежды, но она вышла замуж и забросила все свои исследования. Честное слово, обидно. Есть люди, которые родились для того, чтобы совершить переворот в науке. Вот Мариночка Окорокова как раз была из таких. Если уж ей так хотелось выйти замуж, то надо было выходить только за ученого. Они бы, как Пьер и Мари Кюри, вместе занимались наукой. А что теперь? Она варит своему мужу-бизнесмену борщи и меняет малышу памперсы, – профессор осуждающе покачал головой, как будто его бывшая аспирантка совершила преступление. – Редактировать книгу природы – это, знаете ли, удел избранных. Гольцев, Баландин, Окорокова как раз были такими. Если Миша и Витя смогли реализовать себя за пределами своей малой родины, то Мариночка загубила свой талант на корню. Я собирался специально под нее пробить грант на новую лабораторию, но эти планы остались нереализованными… Так, какие еще вопросы вам задают?

– Какие животные представляют особый интерес для генных инженеров?

– Не совсем понял ваш вопрос. – Комаринский часто-часто заморгал глазами, и я поняла, что сморозила совершеннейшую глупость.

Тем не менее я продолжила:

– Ну вот, например, обладает ли тигр какими-то уникальными генами, которые имело бы смысл вводить в клетки других организмов?

– А почему именно тигр? – допытывался профессор.

– Так поставила вопрос одна из наших читательниц.

– Понимаете, генная инженерия служит для получения желаемых качеств у изменяемого организма. Для начала надо определиться, какой организм мы хотим изменить и каким образом, а главное, зачем. – Илья Оскольдович снова сел на своего конька и стал забрасывать меня научными терминами.

Меня абсолютно не интересовало, что такое рекомбинантные РНК и ДНК и с помощью каких технологий их можно получить. Но в одном я окончательно убедилась: версия, подкинутая мне Венчиком Аяксом, далека от истины. Как только Комаринский замолчал, я поблагодарила его за интересный рассказ и выключила диктофон.

Покинув кафедру генетики и биотехнологий, я прошлась по коридору и остановилась перед дверью с табличкой: «Кафедра анатомии и физиологии».

– Вы кого-то ищете? – обратилась ко мне проходившая мимо женщина в темно-синем брючном костюме с кипой бумаг в руках.

– Я журналистка, собираю материалы о таксидермии…

– Тогда вы у цели. Обратитесь к Лазаревой Таисии Вениаминовне. Лучше, чем она, никто вам об этом не расскажет.

Я последовала совету незнакомки, заглянула на кафедру и, увидев там трех человек, двух женщин и мужчину, поинтересовалась:

– Здравствуйте! Я могу поговорить с Таисией Вениаминовной?

– Она на семинаре, – ответил мне мужчина лет тридцати пяти. – Если у вас есть время, можете зайти и подождать ее.

– Да, я, пожалуй, подожду. – Я охотно приняла это предложение, зашла и расположилась в кресле у входа.

– Если вы студентка, то не с нашего факультета, – предположил преподаватель.

– Я журналистка.

– Вы что же, о Лазаревой хотите написать? – удивилась пожилая женщина, сидевшая за столом у окна. – Интересно, почему ей оказана такая честь?