Оса Ларссон - Черная тропа Страница 29

В полиции Кируны проходило утреннее совещание. Часы показывали семь утра, однако никто не казался вялым и сонным. След еще не остыл, и расследование пока не зашло в тупик.

Анна-Мария Мелла сделала резюме собранных сведений, показывая на фотографии, укрепленные на стене:

— Инна Ваттранг, сорок четыре года. Она приезжает на лыжную базу отдыха «Каллис Майнинг»…

— …в четверг во второй половине дня, по данным авиакомпании, — вставил Фред Ульссон. — Из аэропорта берет такси до Абиску. Поездка обошлась ей в немалую сумму. Я разговаривал с водителем, который ее вез. Инна была одна. Я спросил, не рассказывала ли она о чем-нибудь по дороге, но он ответил, что та была молчалива и подавлена.

Томми Рантакюрё поднял руку.

— Мне удалось разыскать женщину, которая убирается на базе. И она рассказала, что обычно заранее сообщают, если кто-нибудь должен приехать. Тогда она усиливает обогрев в доме и убирается, пока они там живут. В этот раз ей никто ничего не говорил. Женщина даже не подозревала, что кто-то побывал в доме.

— Похоже, никто не знал, что Инна Ваттранг отправилась туда, — кивнула Анна-Мария. — Преступник привязал ее скотчем к стулу на кухне и пропускал через нее электрический ток. Она пришла в своеобразное состояние эпилептического шока, сгрызла собственный язык, у нее были судороги… — Анна-Мария показала на фотографии из заключения судмедэксперта, где видны были красно-синие отпечатки ногтей на ладонях. — Однако, — продолжала она, — смерть вызвал удар в сердце длинным острым предметом. Он прошел насквозь. Похьянен утверждает, что это не нож. И в тот момент — и это тоже пока необъяснимо — она уже не сидела на стуле, а лежала на полу. На деревянных досках под линолеумом остался след, который унюхала Тинтин. Криминалистическая лаборатория утверждает, что кровь принадлежит Инне Ваттранг.

— Может быть, стул перевернулся? — предположил Фред Ульссон.

— Возможно. Или кто-то снял ее со стула и положил на пол.

— Чтобы заняться с ней сексом? — спросил Томми.

— Не исключено. Правда, в ней не обнаружено следов спермы… но секс, добровольный или по принуждению, мы все же пока исключить не можем. Затем преступник перетащил тело в будку.

— А будка была заперта, не так ли? — спросил инспектор полиции Фред Ульссон.

Анна-Мария кивнула.

— Да, но замок очень простой, — ответил Свен-Эрик. — Любой из наших обычных клиентов легко справился бы с ним.

— Ее сумочка стояла в раковине в туалете, — продолжала Анна-Мария. — Мобильный телефон и компьютер отсутствуют, их нет и в ее доме в усадьбе Регла — мы попросили наших коллег из Стрэнгнеса проверить этот факт.

— Очень странная история! — воскликнул Томми Рантакюрё.

Некоторое время все молчали. Томми Рантакюрё был совершенно прав. Составить себе представление о последовательности событий не удавалось. Что же все-таки произошло на базе отдыха?

— Ну что ж, — сказала Анна-Мария, — пока будем открыты для всех вариантов. Это может быть что угодно. Убийство на почве ненависти, убийство на сексуальной почве, маньяк, шантаж, похищение, которое пошло не по сценарию. Маури Каллис и Дидди Ваттранг упорно молчат, не рассказывая того, что они о ней знают. Если это была попытка похищения, то люди такого сорта не обращаются в полицию.

— Орудие убийства мы тоже не обнаружили. Мы обыскали все вокруг базы, Тинтин старалась, но мы так ничего и не нашли. Мне нужен список ее звонков от мобильного оператора. Еще больше нам пригодилась бы ее записная книжка. Но она, по всей видимости, находится в пропавшем компьютере и телефоне. Но распечатку от оператора мне хотелось бы иметь. Сделаешь, Томми?

Томми Рантакюрё кивнул.

— А вчера водолазы обнаружили подо льдом вот этот плащ, — сказала Анна-Мария, указывая на снимок светлого поплинового плаща. — На фото не очень хорошо видно, — продолжала она, — но вот здесь, на плече, виднеется пятно. Я думаю, что это кровь, и она принадлежит Инне Ваттранг. Мы послали пробы в лабораторию в Линчепинг, так что будем ждать ответа. Надеюсь, что они найдут на внутренней стороне воротника волос или пот или что-нибудь еще. Тогда у нас будет ДНК убийцы.

— Ты уверена, что этот плащ принадлежал убийце? — спросил Томми Рантакюрё. — Ведь это летняя вещь.

Анна-Мария Мелла сжала голову пальцами, размышляя.

— Конечно же! — воскликнула она. — Это летний плащ. И если он принадлежит убийце, значит, тот приехал из лета.

Остальные уставились на нее. Что она имела в виду?

— У нас тут зима, — проговорила Анна-Мария. — Но в Сконе,[20] а тем более в других странах Европы уже давно весна. Тепло и приятно. Кузина Роберта ездила на прошлые выходные в Париж. Они сидели и ужинали на открытой террасе. Вот что я хочу сказать: если убийца приехал из теплых краев, то он издалека. Стало быть, он прилетел на самолете. И, вероятнее всего, взял напрокат машину. Это необходимо проверить. Мы со Свеном-Эриком поедем в аэропорт и постараемся выяснить, не заметил ли кто-нибудь мужчину в таком плаще.

Маури Каллис сидел на корточках в мансарде у Эстер, перебирая ее рисунки карандашом и красками, лежавшие в двух коробках. Инна купила ей краски, полотно, мольберт, кисточки, бумагу для акварелей. Все самого высокого качества.

— Тебе еще что-нибудь понадобится? — спросила она юную Эстер, которая стояла рядом с ней, маленькая, с большими чемоданами.

— Гантели, — ответила Эстер. — Штанга и гантели.

Сейчас Эстер лежала на спине и жала штангу, пока Маури рылся в ее коробках.

«В тот день, когда она приехала сюда, я был в полном ужасе», — подумал он.

Инна позвонила и сообщила, что она, Эстер и тетка Эстер едут в усадьбу. Маури долго бродил туда-сюда по своему кабинету, думая о том, как он чувствовал себя на похоронах матери. О сестрах, которые так напоминали ее. И теперь он должен быть готов к тому, что может в любой момент столкнуться с мамой. Каждый раз, выходя из своей спальни, он будет играть в русскую рулетку.

— Я занят, — сказал он Инне. — Проведи их по усадьбе. Позвоню, когда освобожусь.

В конце концов, он взял себя в руки и позвонил.

И едва сестра переступила порог, как Маури испытал безграничное облегчение. Она была индуска. И выглядела, как положено индуске. Никаких следов матери в ее облике не было.

Тетушка выдавила из себя:

— Спасибо, что берете на себя заботы о ней, я с удовольствием оставила бы ее у себя, но…

Тем временем Маури как в полусне взял Эстер за запястье.

— Само собой, — проговорил он. — Само собой.

Эстер покосилась на Маури. Брат снова рассматривал ее рисунки. Если бы она до сих пор рисовала карандашом, то могла бы нарисовать себя, поднимающую штангу, и Маури с коробкой в руках рядом с собой. Она поднимала его любопытство. Несла над собой, так что никто ничего бы не заметил. Переносила боль на большую грудную мышцу и трицепсы. Поднимала… девять… десять… одиннадцать… двенадцать.

«Однако мне нравится, что Маури приходит, — подумала Эстер. — У меня он отдыхает, в этом весь смысл».

Разглядывая рисунки Эстер, Маури заглянул совсем в иную жизнь. Он невольно задавался вопросом: что произошло бы с ним, если бы он попал на север совсем маленьким? Если бы его детство прошло в другом мире?

Практически все рисунки были навеяны сценами из того дома, где прошло ее детство, — старинного здания железнодорожной станции в Реншёне. Он достал несколько рисунков карандашом, изображавших ее приемную семью. Вот мать в доме, занятая хозяйственными делами или раскрашивающая керамику. Вот брат, возящийся посреди лета со скутером, в окружении полевых цветов. На брате синий комбинезон и кепка с рекламной надписью. Вот приемный отец, чинящий загон для оленей по другую сторону железной дороги у озера. И везде, почти на каждой картине, маленькие тощие лопарские собаки с гладкой шерстью и изогнутыми хвостами.

Эстер изо всех сил старалась поставить штангу обратно на подставку, но руки слишком устали. Она не обращала на Маури никакого внимания — казалось, даже забыла о его присутствии. Брату нравилось, что его на некоторое время оставили в покое.

Маури достал эскизы, изображающие Насти в клетке.

— Мне нравится этот хомяк, — сказал он.

— Это норвежский лемминг, — поправила, не глядя, Эстер.

Маури разглядывал лемминга: широкую морду с черными глазками-бусинками, маленькие лапки. Осознанно или неосознанно Эстер сделала их очень похожими на человеческие. Они напоминали руки.

Насти на задних ногах, положив передние лапы на прутья клетки. Насти, склонившийся над миской с едой, — вид сзади. Насти на спине среди опилок, лапы торчат вверх. Мертвый и застывший. И как часто на ее рисунках, в них вмещалось что-то еще, не имеющее отношение к главному сюжету. Чья-то тень. Кусок газеты, лежащий возле клетки.