Владимир Михайлов - Искатель. 1962. Выпуск №3 Страница 29

Что ж, возможно. Ведь он нумизмат и приятель Прохора.

— У него был фамильный рубль, который, по его словам, пропал, и именно после событий на кладбище.

А Келлеров?

До 1922 года он носил фамилию Келлера! Он дальний родственник графов Келлеров и тоже мог иметь фамильный рубль.

А если не Редькин, и не Келлеров? Если кто-то третий?

Постепенно Громов стал выбираться из лабиринта мыслей.

Случайно ли монета оказалась в руке у Прохора? Конечно же, нет! Нелепо предполагать, что Прохор, разгуливая ночью по кладбищу, без всякой нужды держал в руке уникальный рубль. Значит, у него была цель. Какая?

Возможно, он готовился кому-то передать монету или только что получил ее.

Но для того чтобы просто передать монету, незачем идти на кладбище, да еще в полночь. А может быть, монета служила… условным знаком? Паролем? Но каким? Для чего? И кому должен был передать Прохор этот пароль? И что должно было произойти потом? Да… Неясно. Очень неясно.

А если… наоборот? Если Прохор получил монету-пароль? Тогда события на кладбище получают вполне логичное объяснение. В самом деле: приняв рубль из рук неизвестного, Прохор не должен был препятствовать краже. И он принял его, а дальше… Дальше случилось что-то непредвиденное, и за это «что-то» Прохор поплатился жизнью. Может быть, он обнаружил подделку?

Были минуты, когда Громову казалось, что фамильный рубль — это маленький злобный фетиш. Он командует людьми, диктует им свою волю, объединяет их в какую-то странную секту… И члены этой секты словно сошли с рубля и ожили, превратившись в Редькина и его компанию.

Их нужно было брать, а Громов колебался. Ведь он пока не располагал неопровержимыми, бьющими наповал фактами. А главное, он еще не знал до конца этих людей. Ну, с Редьки-кым, пожалуй, все было более или менее ясно, а «великий князь» и «наследник»? Кто они? Может быть, кого-то из них еще можно спасти от тюрьмы? Или от новых преступлений хотя бы? И поэтому Громов медлил. И поэтому старался узнать о своих «подопечных» абсолютно все.

Было одно на первый взгляд весьма незначительное обстоятельство, которое не давало Громову покоя.

Келлеров скрыл свою прежнюю фамилию. Келлеров не сказал, что является родственником графов Келлеров. Почему?

Все чаще и чаще вспоминал Громов, как Келлеров, увидев портрет своего предка, упал в обморок, а потом, придя в себя, расхохотался и несколько раз повторил: «Эполеты, звезды… какая чепуха!» Почему?

Эти два «почему» и были той основой, на которой Громов решил построить допрос Келлерова.

«В самом деле, — рассуждал Громов, — если родственнику графов Келлеров задают вопрос: родственник ли он графов Келлеров? — в порядка вещей ответить: «Да», — .но это при условии, что с ними тебя не связывает нечто предосудительное, может быть даже преступное. Келлеров ответил: «Нет»…

А с портретом графа Франца Келлера? Видимо, он принял Франца за кого-то другого и испугался, что этот «другой» стал известен следователю!.. А когда заметил давно канувшую в Лету форму, понял, кто изображен на портрете. Поэтому-то и успокоился, перестал отвечать на вопросы, догадавшись, что у следователя нет средств для его разоблачения.

Значит, сокрытие родственных связей и ошибка Келлерова между собой связаны. Каким образом?

Исключено, чтобы Келлеров скрывал связи… XIX века. Разве только этот XIX век очень тесно переплетен с сегодняшним днем. Об этом говорит и ошибка с портретом. Значит…

Значит, человек, которого Келлеров знал сегодня, похож на Франца Келлера!

Значит, с этим человеком Келлеров встречался! Видимо, они родственники, но и, помимо этого, их что-то связывает…

Что же?! И Громову показалось, что он понял. Их объединяло Смоленское кладбище.

Но оставались еще газеты. Две одинаковые газеты.

Для чего взял с собой на кладбище Келлеров этот старый июньский номер «Известий»? И как оказался точно такой же номер около трупа Прохора?

Видимо, что-то в газете касалось… Прохора? Что же? Громов развернул номер, найденный на кладбище, и стал читать. Он читал все подряд, оценивая каждую строчку, каждую фразу! Прочел передовую, прочел сообщения с заводов и фабрик, прочел рассказ… Вот короткая корреспонденция под рубрикой «В мире капитала». «…Несколько месяцев тому назад с двадцать восьмого этажа гостиницы «Флора» выбросился мойщик окон. Полиция установила, что этот человек долгое время безуспешно искал работу. Наконец ему удалось устроиться в гостиницу «Флора». Но то была работа всего лишь на неделю. В последний день «счастливой» недели неизвестный покончил с собой. Личность погибшего осталась невыясненной. Этот характерный для сегодняшнего Запада случай не привлек бы ничьего внимания, если бы современные пинкертоны не обнаружили на левой руке самоубийцы странную надпись, сделанную русскими буквами: «Этишкет». Это дало повод для съемок целого фильма о «русском агенте»… Комментарии, как говорится, излишни».

Прочитана вся газета — ничего…

Взял другую, забытую Келлеровым. Снова стал читать. Теперь с конца. И опять каждую строчку, не пропуская ни одного слова, ни одной запятой. Все было так же, только слово «Этишкет» было аккуратно подчеркнуто ногтем. Едва заметно…

Может быть, этот «Этишкет» имел отношение к Прохору?

…Келлеров доброжелательно улыбался.

— Чем обязан этому вызову?

Громов уже знал, что Келлеров не выносит неожиданностей. Может быть, это было немного жестоко, но сейчас шла война за справедливость, а война не бывает приторно-гуманной. И Громов спокойно сказал:

— Позвольте мне напомнить один эпизод из вашей жизни. Келлеров поудобнее уселся в кресле.

— Нуте-с, очень любопытно… Может быть, вам удалось открыть страшную тайну из моего прошлого? Что я, бывший бухгалтер, а ныне пенсионер, и развожу в аквариуме рыбок?

— Однажды случилось так, — спокойно начал Громов, — что вы повстречали некоего человека. Этот человек, как и вы до 1922 года, носил фамилию Келлера.

— Ну и что? — холодно спросил Келлеров.

— Этот Келлеров, — бесстрастно продолжал Громов, — как две капли воды похож на вашего предка — товарища министра финансов Франца Келлера — первоначального владельца Мадонны. А ваша беседа имела отношение к Смоленскому кладбищу… Вам плохо?

— Да, — прохрипел Келлеров, — но воды не нужно… Дайте мне собраться с мыслями.

— Я что-нибудь неточно изложил? — спросил Громов.

— Ах, оставьте! К чему играть в наивность… Когда Николя выходил из подъезда, я в окно смотрел. У остановки стоял человек в зеленом пальто. Это были вы. Что, квиты?

— Квиты, — сказал Громов и подумал: «Пусть считает, что я следил… Не объяснять же, что это элементарная логика и что неделю назад я и не подозревал о существовании «Николя».

…Громов едва успевал записывать. Торопясь высказаться, Келлеров говорил возбужденно и быстро.

— Он пришел ко мне и сказал: «Не удивляйтесь, я ваш родственник». — «Родственник?! — спросил я его. — Вы шутите!» — «Нет, Алексей Иванович, — ответил он, — нет. Я ваш племянник. Позвольте представиться — Николай Келлер». Он сказал, что приехал по разным делам. Но это еще не все. Есть одно загадочное обстоятельство. Николя попросил достать для него гипс. Меня удивило количество — два мешка.

— Вы достали?

— Да, как мы и договорились, — привез домой и положил в ванную. Николя сказал, что он немного скульптор и на досуге будет заходить ко мне — хочет сделать несколько отливок.

Три дня я был в отъезде. Жены моей тоже в городе не было. И слава богу — иначе был бы грандиозный скандал. Жена, скажу вам по секрету, терпеть не может моих заграничных родственников. Говорит, место им на Смоленском кладбище. Ну вот, а Николя больше не появлялся. И что еще более странно — скульптуры я дома не нашел, а гипс исчез!

— Откуда приехал Николай Келлер?

— Я знаю только одно: в 1917 году он эмигрировал вместе с отцом. Побывал в разных странах. Был за океаном. Больше я его не видел. Где он теперь — не знаю.

— И еще один вопрос, — сказал Громов. — Меня интересует — зачем вы принесли с собой газету? На кладбище.

— А… почему вас это заинтересовало?

— Объясню, — сказал Громов. — На второй странице есть сообщение о гибели «Этишкета». Кроме того, такая же газета, как у вас, была найдена у трупа Прохора. Вывод: «Этишкет» имеет отношение к Прохору.

— Да, имеет, — сказал Келлеров. — Это его сын.

ЛИЦОМ К ЛИЦУ С ОПАСНОСТЬЮ

Зазвонил телефон. Дежурный по части снял трубку. Раздался встревоженный голос: