Трагедия, чтобы скрыть правду - Генри Ким Страница 3

Память возвращается урывками – в промежутках на кухне в шестой раз закипает чайник. Для человека, который вот-вот должен приехать за мной. Попьёт чая, расскажет, что происходит. Ответит на вопросы.

Перечитывая свои ночные записи, я тщетно пытался выделить главные вопросы, когда в дверь постучали. На пороге оказался тридцатилетний мужчина в гражданском.

– Вагонов Юра, – жму ему руку.

– Ага, Женя – представляется он. – Ну, что, бедолага, готов? Поехали тогда, а то я чуть припозднился.

О чае пришлось забыть. Выключаю чайник из розетки, беру барсетку с оставшимися документами, записи, и шагаю вслед за Женей вниз по лестнице.

Городские краски, выкрученные в негатив. Серые здания, напоминающие отсыревшие картонные коробки из-под сока. Привычные шумные улицы наводняли люди с каменными лицами. Изнутри машины эти люди кажутся такими глупыми. Несчастными, что ли. Множество идущих из точки А в точку Б, откуда после идут в точку А. Как будто там что-то изменилось со времени их ухода. Разнообразие в дороге до привычного. Жизнь – это путешествие, и чем дольше живёшь, тем отчетливей понимаешь, что дороги уже все истоптаны. Это обескураживает. Плёнка щетины на лицах мужчин, и растрёпанность волос женщин тому подтверждение, ааай, сколько же всякой фигни лезет с утра в голову!

В центре почти не оказалось припаркованных машин. Как и продавцов бижутерии и рекламщиков на углах улиц. Я езжу этой дорогой на работу каждый день и знаю всё досконально. Но почему-то сегодня всё как-то иначе.

Вчера что-то точно происходило. Или я просто старею. Или расстроен. Но всё же мне кажется, что что-то отпечаталось на лицах людей. Они не просто идут на работу. Они как будто что-то знают. Если хорошо приглядеться, то можно увидеть у них в глазах только отчуждение и подавленную до поры до времени злобу.

– Жень? – зову я своего временного водителя.

– Да.

– Может, расскажешь, что вообще происходит? Почему в отдел ты меня везёшь?

Пора бы уже всё расставить по своим местам.

– Что, и, правда, не помнишь? Я думал, Кириенко прикололся. Ты чё не помнишь, как я тебя домой вчера вёз?

– Ты меня домой вёз? – удивился я.

– Да ты в драбадан синий был. Оборванный, как бомж. Кириенко орал полночи в отделе. Сказал, тебя домой отвезти.

– А что орал?

– Да хрен его знает. Я поспать нормально пытался, а тут заваруха какая-то. Допросы, народу туча. Поспал, как же.

Так. Пытаюсь выстроить всю имеющуюся информацию в единую цепочку. Получается пока не очень.

– Жень, ты сказал, ты меня довозил вчера. Куда?

– Куда, блин. До дома. Таврическая 70, вроде.

– Правильно, – соглашаюсь я, но чувствую, что здесь должен быть какой-то подвох. – Подожди, а до квартиры ты меня провожал?

– Ты ж сказал дойдёшь! Вроде немного оклемался пока ехал. Ты попросил у магазина тебя высадить, что, собсна, я и сделал. И в часть назад поехал.

– То есть ты меня не довозил до дома?

– Да там идти-то было. Метров семьсот от силы. А что, случилось что-то?

– Да, ничего.

От осознания своей и его тупости голова стала невыносимо тяжёлой. Всё встало на свои места. Видимо, мне стало плохо и я повалился в снег, а когда вылез.. Вылез.. Помню только магазин.

Всю оставшуюся дорогу я молчу. Говорить с человеком, который не смог элементарно человека до подъезда довести, не хочется. Он просто деревянный, тупой, как пробка! А если бы я замёрз до смерти?! Видимо, его это не волнует.

Закрыв глаза, я откинулся на заднее сиденье, и попытался детализировано вспомнить события последних часов. Однако, в памяти всплыли картины иной давности.

Она поворачивает голову в мою сторону, и я чувствую мятный запах её зубной пасты. Вижу отчаяние, боль и своё отражение в её глазах. Отражение кого-то другого. Моя голова, прижатая ботинком космонавта, не соответствует отражению. В отражении по лицу течёт кровь, череп вот-вот побежит сеткой трещин, зубная крошка вперемешку с асфальтной. Картинка в гугле по поиску «боль».

Очередной раз дубина влетает в грудь девушки и отпрыгивает, как теннисный мяч от ракетки. Я чувствую, как начинают дрожать мои скулы. Схватившись за давившую меня ногу, я оттесняю её в сторону и вытягиваюсь на коленях, заслоняя собой избиваемую девушку. Перегнувшись через неё, мои глаза впиваются в смятую банку колы около мусорки. Взгляд расплывается в предвкушении боли. С ударом дубины по спине падает первая слеза в идеально чистый асфальт центра города.

На момент вокруг возникает тишина. Ни снизу, ни сверху, нигде вокруг не понимали моих действий, мотив которых не открылся мне сразу. Пара рук принялась стаскивать меня с девушки.

– Стоп, стоп, стоп, стоп! – ору я, как сумасшедший, не помня себя. Сейчас я вижу это отчётливо. – Я сотрудник. Сотрудник внутренних сил. Старший сержант. Вагонов Юрий Семёнович. У меня удостоверение с собой есть.

Космонавты перестали ломать мне руки.

– Покажи удостоверение, – командует один, озираясь по сторонам. – Эту забирай.

Второй космонавт берёт за руку девчонку и тянет вверх за заломленную руку. Она верещит, но крик теряется в общем хоре.

– Это моя сестра, – нагло вру я, раскрывая красную корочку, – пожалуйста, дайте я её заберу. Она дура, попёрлась на митинг, я за ней сюда приехал и вот попал. Мужики, я ж как лучше хотел.

Мужики не выказали признаков сочувствия. За забралами не различить эмоций.

– Тут вот километр же, больница наша, я недавно тут с вашими общался. Нормальные ребята. Я ж понимаю, работа у вас такая, грязная. Я сам столько дерьма перевидал, уже не отмоюсь. Мужики, ну, не забирайте, меня ж уволят, если её оформят. Встаньте на моё место.

Второй перестаёт тащить девчонку и молча смотрит на первого. Здесь я вижу возможность.

– С одной структуры же, ребят! Отпустите нас. Кому опять эта статистика по нелояльным сотрудникам нужна? Отчёты, письма, воспитательные работы. Мужики, с меня причитается. Дайте контакты, я занесу.

– Фёдоров Серёга, – угрюмо говорит второй, более молодой по голосу, – седьмой участок. Первый бьёт ему кулаком под рёбра.

– Думай, что говоришь, баран! – замахивается он на сослуживца. – Занесут потом тебе.

Думает с секунду.

– Отпускай её, – распоряжается он, и поворачивается ко мне. – Через пять минут увижу – заберу. И уволят по статье уже. Давай отсюда.

Девушка смотрит на меня красными от слёз глазами.

– Пойдём, – говорю ей я, и веду её прочь от бунтующих людей.

Боковым зрением я вижу, как один из космонавтов бьёт дубиной по валяющейся профессиональной камере и богатырской походкой направляется к толпе.

Я успеваю довести девушку до ближайшего столба, пока она не дёргает меня за рукав.

– Всё, стой, – заявляет она, поправляя волосы. – Спасибо тебе большое, что вытащил. Дальше я сама.

Вот тут я снова оказываюсь в замешательстве. Вообще, мужчина, взявший за руку женщину, сразу же загадывает, на что ему претендовать.

– С тобой всё хорошо? Может, отойдём подальше, приведём себя в порядок?

Девушка